class="p1">Гарриет сидела чуть в стороне, всеми позабытая. Она видела, как невинно Дэвид улыбается Гаю:
— А кто такой этот Шеппи?
— Он прибыл сюда, чтобы набрать что-то вроде тайной армии.
— И чего он хочет?
— Это всё страшно секретно.
— Ты подписал пакт о неразглашении?
— Пока что нет.
— Так что ты волнуешься? В любом случае он не может заставить тебя делать что-либо.
— Это я понимаю. Но он прав. Мы должны нести службу любым доступным способом.
— И какой он, этот Шеппи?
Гай, видимо, решил, что теперь уже нет смысла что-либо скрывать. Он не стал перебивать Кларенса, который рассказал, как Шеппи ворвался в комнату в «Атенеуме», где они собрались, приколол на стену карту и спросил: «И что это?» Один из инженеров подошел поближе, всмотрелся в карту и триумфально заявил: «Это Дунай». — «Совершенно верно!» — поздравил его Шеппи, после чего сообщил, что ожидает от них слепого повиновения. «Сюда скоро прилетают двое-трое моих ставленников, и вы должны воспринимать их как своих начальников. Вы будете простыми солдатами. Никаких вопросов, если прикажут — вы идете и умираете. Ясно? Не могу вам всё рассказать — соображения безопасности, — но вы должны знать, что мы формируем ударную группу, чтобы атаковать врага в самое уязвимое место. Ударить прямо в живот. В прошлом году из Румынии в Германию отправили почти четыреста тысяч тонн пшеницы, и каким образом? По Дунаю. Готовится большая игра. Мы тут всё взорвем. Железные Ворота, например. Имейте в виду, это не шутка, это настоящее приключение». Говоря это, Шеппи оперся о стол своей единственной рукой и обвел всех взглядом единственного глаза. «Будет весело, и мы, так и быть, берем вас. Будьте готовы! Ждите указаний! Не болтайте! Разойтись!»
Дождавшись конца этого спектакля, который разыграл Кларенс, Дэвид спросил:
— Железные Ворота? Он что, вообразил, будто там и вправду ворота стоят? Видимо, они хотят взорвать пороги и заблокировать проход судов вдоль правого берега. Немцы его тут же расчистят, — сказал он с пренебрежительным смехом. — Водевильный персонаж, конечно. Берут этих древних солдафонов и говорят им, мол, в случае успеха не ждите признания, в случае провала — вся ответственность на вас. Они от такого без ума.
Гарриет уже не могла молчать.
— Но зачем им для этого Гай? Если он попытается взорвать Железные Ворота, то разве что сам подорвется. А Кларенс, конечно, ловко выкрутился.
Пораженный ее горячностью Гай, который уже успел позабыть о присутствии жены, сказал:
— Дорогая, только никому об этом не рассказывай. Обещай.
— Да кому мне это рассказывать?
— Гарриет — стерва, — медленно протянул Кларенс. После паузы он задумчиво добавил: — Мне нравятся стервы. Всегда знаешь, чего от них ждать.
Гарриет промолчала, но про себя отметила, что теперь знает, какого Кларенс мнения о ней на самом деле. Фантазия, зародившаяся в день похорон Кэлинеску, уже исчерпала себя. У такой ситуации были свои преимущества: словно тебе вдруг предложили вторую личность. И вместе с тем, видя, как Кларенс с надменной улыбочкой развалился на стуле, она испытала желание подойти и спихнуть его с этого стула на пол.
Видимо, Дэвид также ощутил нечто в том же духе, поскольку вдруг предложил:
— Давайте-ка что-нибудь устроим.
Наклонившись вперед, он задумчиво и злорадно глянул на Кларенса:
— Давайте его разденем.
Он внезапно поднялся и решительно двинулся к Кларенсу, уже не шутя. Краем глаза он взглянул на Гарриет, и она тут же вскочила, движимая тем же желанием сделать Кларенсу какую-нибудь гадость.
— Пойдем, — позвала она Гая, и тот присоединился к нападению.
Кларенс сидел с закрытыми глазами, покачиваясь на задних ножках стула и опираясь головой о стену, и словно не понимал, что происходит, пока они не набросились на него. Тут он потрясенно распахнул глаза, ножки стула поехали вперед, и он повалился на спину, стукнувшись головой об пол. Он огляделся, словно только проснулся, после чего снова закрыл глаза и пробормотал:
— Да наплевать.
Дэвид решительно навалился на свою жертву, словно пытаясь удержать грабителя, хотя тот даже не сопротивлялся. В его движениях было нечто мстительное — словно он наконец-то загнал в угол давнего врага. Гарриет ухватила его за плечи.
— Знаете что… — Кларенс сделал вялую, бессмысленную попытку вырваться. Он высвободил руку и попытался оттолкнуть Гарриет, она укусила его за палец, и он взвыл. Только Гай воспринимал происходящее как игру.
Дэвид принялся стаскивать с Кларенса брюки. Тяжелый и сильный, он трудился над этим делом с основательностью палача. Повинуясь его указаниям, Гай стащил штанины с ботинок. Когда с брюками было покончено, Дэвид триумфально поднял их в воздух.
— Что теперь?
— Выбросьте их на балкон, — предложила Гарриет. — Пусть сам за ними идет.
Кларенс не шевелился, изображая обморок.
Дэвид вышел на балкон, и в комнату ворвался ледяной воздух. Он вернулся, хлопнув дверью.
— Выбросил их на улицу, — неубедительно объявил он со смешком.
— Мне плевать, — пробормотал Кларенс.
Всеобщий запал угас так же внезапно, как и зародился. Они разглядывали Кларенса, который лежал на полу в подштанниках. Кларенс молчал и не шевелился, и они возобновили свою беседу и позабыли о нем.
Через некоторое время он рывками принялся подниматься. Приведя себя в сидячее положение, он покачал головой и вздохнул, после чего медленно поднялся и вышел на балкон. Некоторое время он пребывал там, под снегом, на морозе, натягивая брюки, после чего вернулся в комнату, аккуратно закрыл стеклянные двери, задвинул щеколду и, не говоря ни слова, вышел. Остальные умолкли и слушали, как Кларенс натягивает пальто в передней. Входная дверь тихо закрылась.
После паузы Гарриет произнесла:
— Да что с нами произошло? Зачем мы это сделали?
— Это была шутка, — ответил Гай, но голос его звучал неуверенно.
— Мы вели себя как дети, — сказала Гарриет, и ей вдруг пришло в голову, что они и в самом деле еще не доросли до той жизни, которую вели тут. — Что не так с Кларенсом? Он мне как-то сказал, что всех подводит.
— Кому-то надо разобрать его и пересобрать заново, — заявил Дэвид с тяжеловесной иронией.
— Я мог бы заняться этим, будь у меня время, — заметил Гай.
— Гарриет могла бы. — Дэвид хитро улыбнулся ей.
Гарриет порозовела, понимая, что ей было жаль Кларенса, пока он приводил себя в порядок и тихо, беззлобно уходил. Дэвид и Гай были гораздо моложе его, и их связывала давняя дружба. Кларенса не мог не задеть тот факт, что они объединились против него. Она сочувствовала ему, но всё же спокойно отреклась от него, ответив:
— Не хочу я его пересобирать. С чего бы?
И они заговорили о другом.
16
На следующее утро, оставшись одна,
