Доминик довез до дома Агнию и Веронику. Лика сидела в машине как привидение, не реагируя на окружающих. Ему мучительно хотелось как-то ее утешить, но в подборе нужных слов он никогда не был силен.
Парень помог Лике выйти из машины, донес ее до квартиры и открыл двери, взяв ключ у нее из кармана. Потом он снял с нее пальто и ботинки и уложил на диван. Раздевшись, он поставил на кухне чайник, а потом сел на полу возле девочки.
- Тебе не надо так сильно расстраиваться, мы что-нибудь придумаем.
Лика перевела с потолка взгляд на него. Она словно блуждала в пустоте и наконец, заметив точку опоры, теперь изо всех сил старалась не потерять ее. Лика сузила глаза и нахмурила лоб. Она дотронулась своими ледяными пальцами до лица Доминика, обвела его контур. Она начала оглядываться вокруг себя, приходя в себя и начиная осознавать, где она и кто она.
- Все хорошо. Ты дома, - как можно заботливее прошептал Доминик.
Лика закрыла глаза. Было ощущение, будто ее сгребли с эшафота. Болело внутри, в груди, но не так, как болит зуб или голова, по-другому. Физически ей вовсе ничего не болело, и тем не менее от этого чувства хотелось выть, свернувшись калачиком на полу. Она бы так и сделала, но остатки достоинства не позволяли ринутся на пол на глазах у Доминика.
Она молча сидела, прижав локти к коленям и спрятав лицо. Это было рыдание без слез. Это было отчаяние, которое она чувствовала только после смерти бабушки.
Доминик попробовал обнять ее.
- Не бойся, он не будет нас искать.
Лика выпрямилась и убрала руки от глаз.
- Он знает имя.
- Ты уверена?
- Ему стоило только посмотреть мне в глаза, и он все понял.
Лика скрестила руки на груди и согнула плечи. Ее начинала бить дрожь. Холод и напряжение сказывались.
- Когда он смотрел мне в глаза, у меня было такое чувство, - Лика попыталась проглотить ком накатывающих слез, - такое чувство, словно он вытягивал из меня душу.
- Все закончилось. Тебе больше не надо его бояться.
- Закончилось. И мы проиграли. Я потеряла зеркало. Я потеряла бабушкино зеркало.
Лика больше не могла сдерживать рыдания, вырывающиеся с самой середины, с самого сердца.
Они долго сидели молча обнявшись. Чайник на кухне свистел и недовольно ворчал. Когда, наконец, Доминик пришел отключить его, воды осталось на самом дне. Пришлось ставить новый. Они пили чай и пытались поверить в то, что ничего страшного не случилось.
- Как думаешь, он уже открыл его?
Доминик пожал плечами. Они не могли знать ни того, удалось ли доктору воспользоваться именем, ни того, какие это имело последствия. Они были даже не уверены, что врач не обратился в полицию.
- Он знает, где я живу. Он был здесь, - Лика поежилась. Как ее вообще угораздило согласиться на такой идиотский план. Конечно, доктор не будет ведь искать ни Агнию, ни Веронику. Он придет к ней. Хорошо, если один, а если с отрядом санитаров из психбольницы?
Лика застонала - ну какая же она дура.
Доминик вопросительно на нее посмотрел.
Она только покачала головой. Объяснять что-то не было сил.
- Мы ничего не украли, он не будет заявлять в полицию.
- Но он может прийти сюда.
- Я буду рядом.
Изумрудные глаза согревали ей душу. Лика обняла парня, положив голову ему на грудь.
- Что случится, когда он откроет зеркало?
- Он сможет вернуться в мир теней.
- Чтобы когда-нибудь опять завладеть чьим-нибудь разумом и переселиться в наш мир?
- Да. Мир теней для него слишком скучен. Уверен, он снова рискнет бессмертием ради веселья.
- Но ведь теперь он обычный врач, что в этом веселого?
- Как минимум, то, что он реален.
- Реален?
- Он может чувствовать. Он может действительно жить, а не существовать в сером измерении себе подобных. Тени не имеют чувств, и, вселяясь в человека, они хотят по максимуму насладиться ситуацией. В некоторых случаях человек может не выдержать эмоционального изобилия.
- Если человек умрет, тень тоже погибнет?
- Вероятно, она снова окажется в мире теней.
- Тогда зачем доктору зеркало, не проще ли попасть под машину. Или под автобус, - Лику передернуло.
- Точно не знаю, но, кажется, некоторые тени слишком срастаются со своими телесными оболочками, и со временем грань между человеком и тенью размывается.
- Так тень становится человеком?
- Или наоборот.
Лика помолчала немного, верча в руках чашку с уже остывшим чаем.
- Если любая мечта может стать тенью, зачем тогда вообще к чему-то стремиться?
Доминик вздохнул. Очевидно, готового ответа у него не было.
- Ты жалеешь, что не сможешь стать той девочкой, которую ты себе придумала?
Лика сейчас жалела о многом, но об этом она еще не подумала. Наверно, самое трагичное ее подсознание предусмотрительно оставляло на десерт, когда она будет наедине с подушкой и сможет вдоволь в нее поплакаться.
- Я не знаю.
Она правда не знала. Сейчас все это казалось таким далеким и нереальным.
- Прости, если тебя это обидит, но я об этом точно не жалею, - изумрудные глаза Доминика смотрели на нее с особенной теплотой, словно лед в них начал таять, и теперь мелкие кусочки айсбергов плавали в жидком малахите. - Я знаю, это эгоистично, но я не хотел тебя потерять.
Лика смотрела в эту манящую зелень и не могла оторвать глаз. Ей наконец стало тепло. Она согрелась. Она вдруг поняла, насколько ей дорог Доминик. Конечно, она думала об этом и раньше, но сейчас чувства к нему обострились донельзя.
- Но ты все равно помогал мне, - прошептала девочка сквозь навернувшиеся слезы.
- Я всегда буду рядом. И я помог бы тебе до конца, - он выдохнул и снова поднял на нее свои изумительные глаза. - Я имел в виду, я хотел бы, чтобы ты была счастлива, будучи собой, и я готов сделать для этого все возможное. Но если это невозможно, я бы хотел помочь тебе найти счастье в другом облике, другом месте, другом мире.
"Мире, в котором нет меня", - мысленно закончила за него Лика. Ее сердце сжалось и заныло с новой силой.
- Нет, я об этом не жалею, - сказала она тихо, а потом добавила более уверенно: - Я не жалею, что осталась собой. Ты единственный, кому я такая нравлюсь, и если уж меняться, то только, чтобы стать лучше для тебя. Без тебя мне ничего этого не нужно.
В глазах Доминика горел огонь. Северное море было охвачено пламенем, поймано в плен, рассечено стихией на миллионы изумрудных кристаллов, сверкающих своей огранкой.
- Для меня только ты настоящая и единственная. Та другая - обман, одно из многих твоих отражений.
Впервые за 19 лет Лика почувствовала себя абсолютно счастливой. Ее больше ничего не беспокоило, не злило и не угнетало. Даже если бы сюда ворвался доктор с нарядом дюжих санитаров, ей было бы все равно. Она была готова ответить за свой проступок в тюрьме или больнице. Это не имело значения. Все в мире вдруг утратило свое значение. Даже зеркало. Это всего лишь вещь, разве она может иметь какое-то символическое значение? Разве важно то, будет ли она всю жизнь хранить бабушкины вещи, если бабушка все равно всегда будет в ее сердце. Лика улыбнулась. Наконец ей стало спокойно. После всего пережитого, после абсолютного опустошения она стала медленно заполняться верой в жизнь. Она молча улыбалась и смотрела на Доминика. Он был тем, кто открыл ей великую истину. Он научил ее чувствовать не только боль, он научил ее любить.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
