– Да. Можешь пригласить меня пожить у тебя, пока Мишель не надумает извиниться.
– Хорошо, – согласилась я, поднимаясь, и стала разыскивать поводок Лулу. – Но нам понадобится еще одна бутылка вина. Раз ты теперь живешь здесь – пойдем за ней вместе. Я поплачусь тебе, что не могу получить кредит в банке, и объясню, почему Лулу больше ни в коем случае нельзя кормить человечьей едой. – Я прервалась, подсчитывая в уме свои беды. – Да, чуть не забыла, еще расскажу о том, что Ужасный Бен и мой Бен – одно и то же лицо.
– Что?!
Я вздрогнула.
– Кричать не обязательно. Да, у меня не будет ни бизнеса, ни будущего! У собаки запор! А Ужасный Бен – бывший ухажер Лиззи – каким-то непостижимым образом оказался теперь моим парнем! Вы с Мишелем полагаете, что у вас проблемы? Добро пожаловать в мой мир.
Фаррен удивленно молчал.
– Но… но…
– Пойдем. Сначала вино, потом жалобы. – Я распахнула дверь, взглянула на экран мобильного – сообщений не было.
И подумала: «Похоже, жаловаться сегодня я буду долго».
Два часа и бутылку вина спустя Фаррен уговорил меня позвонить Бену.
– Послушай, у него сейчас тяжелые времена. Твой звонок скорее всего его обрадует. Mоральная поддержка никогда не бывает несвоевременной, правда?
– Во-первых, не хочу его беспокоить, – возразила я, снимая с колен Лулу. – Во-вторых – кто так разговаривает?
– Господи, Шейн, просто возьми свой чертов телефон и набери его номер!
Шокированная тем, что Фаррен чертыхнулся, я взяла чертов телефон и набрала номер Бена. Но не стала звонить на сотовый, твердо решив: если его не окажется дома, буду дожидаться звонка сама. Не хотелось в разгар семейных неурядиц казаться навязчивой. После трех гудков трубку, наконец, подняли:
– Алло?
Я потеряла дар речи. Голос на другом конце провода принадлежал не Бену, а какой-то женщине.
«Погоди-ка… У него семейные неурядицы, забыла? Может, это его сестра».
– Э-э… позовите, пожалуйста, Бена, – попросила я, вцепившись пальцами в кудрявую шерстку Лулу.
Собака подняла голову и зарычала; от испуга я сразу отдернула руку.
Женщина засмеялась – и смех этот звучал не совсем по-сестрински.
– Бен сейчас не может подойти к телефону. Он принимает душ, а затем я собираюсь заставить его снова вспотеть – думаю, вы понимаете, о чем я.
Это явно была не его сестра.
Медленно, не произнеся больше ни слова, я закрыла мобильный и бросила на кушетку. Лулу продолжала рычать, но не на меня. Она рычала на телефон.
Фаррен посмотрел на меня, перевел взгляд на Лулу и протянул мне бутылку.
– Знаешь, в твоей собаке есть что-то необычное.
Я вылила остатки вина в свой бокал.
– Ты даже не представляешь…
Глава 36
По-моему, все это сказки – будто, выплакавшись, легче заснуть. Рыдала, пока не кончились слезы – и ни намека на сонливость. Зато заработала ужасную головную боль. На цыпочках, чтобы не разбудить Фаррена, я прокралась на кухню за обезболивающими таблетками.
Чуть-чуть приоткрыла холодильник, чтобы достать бутылку воды – и вдруг дверь квартиры с грохотом распахнулась. Я подпрыгнула почти на фут, открытый флакон с тайленолом взмыл в воздух, таблетки разлетелись по всей кухне, а Фаррен издал нечленораздельный вопль – и все это одновременно.
В дверях стояла Энни. Свет из коридора обрамлял ее силуэт, и, судя по выражению лица, она была в ярости. Я наклонилась собрать таблетки, пока Лулу не съела их, приняв за собачьи конфеты.
– Неудачный вечер? Ник опять тебя разозлил?
Подруга в бешенстве влетела на кухню.
– Удивительно, что ты соизволила спросить, Шейн. Или мне называть тебя «ваша милость»?
Бросив в мусорное ведро последнюю горсть таблеток, я встала, удивленно взирая на нее опухшими от слез глазами.
– О чем это ты?
– Сами знаете, ваша милость. А может, ваше святейшество. Или как там теперь называют высокородных особ, – бросила она, прислонившись к стене.
Фаррен сел и разглядывал нас через окно.
– Э-э… что у вас там происходит?
– Не вмешивайся, – рявкнула Энни, швыряя сумочку на столешницу. – Шейн готовится объяснить, почему она вдруг возомнила себя Господом Богом и решила, что вправе играть жизнями своих друзей.
В моей плохо соображавшей голове забрезжила тень догадки.
– Ник все рассказал тебе.
– Да, Ник рассказал. Ник, а не ты! Хотя тебе же, наверное, нечего было рассказывать! – кричала она, для большей выразительности стуча по столу ладонью.
Я сникла.
– Энни, прости. Я лишь хотела помочь…
– Манипулируя за моей спиной? Обманывая меня, как своих клиентов? – Ее глаза сверкали от обиды и гнева, полные непролитых слез. – Я чувствовала себя полной дурой – и вы с Ником этим воспользовались. Знаешь что? Я с ним порвала. А теперь хочу расстаться и с тобой!
Фаррен, в тот момент уже стоявший в дверях, положил руку ей на плечо:
– Энни, послушай…
– Нет, – ответила она, поворачиваясь и сбрасывая его руку. – Не собираюсь ничего слушать. Раз ты пристроился здесь – можешь занимать мою спальню. А я перееду к Мишелю, пока не найду другую квартиру.
Я умоляюще протянула к ней руки:
– Энни, это же просто смешно! Мы не поняли друг друга. Я лишь хотела…
Она оборвала меня:
– Ты хотела? Ты? Это касалось не тебя, Шейн, а меня! Но ты предала меня. Нарушила кредо лучшей подруги. Между нами все кончено.
Схватив сумочку, Энни оттолкнула Фаррена и выбежала из квартиры, хлопнув дверью. А я была не в силах ничего сделать. Слезы текли по моим щекам, и сердце в груди разрывалось на части: единственный человек, на которого я могла безоговорочно положиться, навсегда уходил из моей жизни.
Тихий жалобный звук привлек мое внимание. Моя собачка забилась в угол и сидела там, дрожа и хныча.
– Бедная Лулу. Тебе, наверное, тоже лучше было бы без меня, да?
По-видимому, эмоциональное перенапряжение и лекарство нанесли свой сокрушительный совместный удар. Бедняжка заскулила и присела, сгорбившись, прямо на полу кухни. В течение одного-единственного дня жизнь подбросила мне целую кучу дерьма – как в прямом, так и в переносном смысле.
Что за ирония судьбы!
Глава 37
На следующий день, ожидая покупателей в «Сенсьюэлити», я пребывала в оцепенении. В тот момент беспокойство Лиззи насчет «ее» магазина и «ее» денег могло быть вполне оправданным. Провожая взглядом двух женщин, выходивших с покупками, я вдруг поняла, что не помню, как пробивала им чек.
Вообще не помню.
Мне почудилось, что сердце забилось неровно, пропуская каждый третий удар. «Интересно, в моем возрасте могут быть шумы в сердце?» – подумала я.
Утром Энни отказалась со мной разговаривать. Более того – запретила Мишелю открывать дверь, заслышав в коридоре мой голос. Я всплакнула в лифте, но скулеж Лулу на какое-то время отвлек меня от жалости к себе. Уж ей-то, бедняжке, лишний стресс точно был ни к чему. Ее проблемы с кишечником в ту ночь не давали уснуть нам обеим.
