— Эта Келли, она что — в городе сейчас? Нам необходимо с ней переговорить. Я хочу убедиться, что она точно помнит время и день, когда ты с ней был. Иногда у людей в голове все так путается…
— Меня до сих пор никто не обвинял в смерти Рэндалла, — озадаченно заметил Марио. — С какой стати я должен думать о своем алиби?
— Не знаю, — пожала плечами Стелла. — Просто мне кажется, что лучше заранее себя обезопасить, чем потом каяться. Предположим, они признают меня, наконец, невиновной. Тогда судьи обратят внимание на тебя. Поскольку здесь задействован дядя Клем, нельзя с уверенностью прогнозировать, что случится потом. Мне кажется, если его попытка повесить это дело на меня провалится, он сделает все возможное, чтобы выставить в качестве виновного тебя.
— Какая разница? — пробурчал Марио и затушил свою сигарету в пепельнице. — По мне, ты можешь пойти и сказать, что убийца — я. Все равно мне придется так или иначе отправляться в тюрьму.
Марио поднялся и направился к двери, но Стелла окликнула его:
— Извини, но, когда ты решил заняться наркотиками, тебе следовало помнить о том, что тебя ждет! Бренда сказала, что у тебя нашли не просто какую-то порцию кокаина. Она считает, что тебя вполне могут привлечь за распространение, а это означает, что порошка у тебя было совсем немало. Неужели ты занялся этим бизнесом, Марио?
— Нет, — выкрикнул он в ответ. — Опять ты за старое, Стел! Всякий раз, когда мы встречаемся, ты начинаешь меня в чем-то обвинять. Я слышал, что сегодня кого-то убили в Херманн-парке. Может быть, это тоже моих рук дело?
— В таком случае почему при тебе нашли столько кокаина? — спросила Стелла.
— Ну, знаешь, как это бывает? — пробормотал Марио. — Кое-кто из моих друзей любит принять небольшую дозу время от времени, поэтому я и носил при себе наш общий запасец. К тому же, когда покупаешь оптом, выходит значительно дешевле.
— Приятно слышать, что ты стал таким практичным, — с горькой иронией заметила Стелла.
— Ты только не подумай, что я — какой-нибудь там наркоман, — с волнением произнес Марио. — Я в любой момент могу завязать.
— Ну, конечно, — сказала Стелла и кивнула. — Разумеется, ты можешь, но так говорят все…
— Нет, в самом деле, Стелла, — продолжал настаивать Марио. — Клянусь тебе, зависимости от кокаина у меня нет. Просто иногда я страдаю от депрессии, и порошок ее снимает. Я вовсе не каждый день нюхаю. Иногда я обхожусь без него неделю и даже дольше.
— А как насчет Холли?
Марио побледнел от неожиданности.
— А что?
— Да вот Бренда Андерсон считает, что Холли собирается предложить тебе пойти на сделку, она хочет, чтобы ты дал показания против меня, — заметила Стелла. — Это что, правда?
— Но что, интересно, я могу им сказать? — ответил Марио, бросив на Стеллу злобный взгляд. — Я ничего не видел и ничего не знаю. Когда вспыхнул огонь, я спал. В сущности, такого рода свидетельские показания ничего не меняют. Даже если сделка и состоится, не думаю, что мои слова навредят тебе.
— Не будь глупцом, Марио, — воскликнула Стелла, которая, наконец, поняла, что брат может поступить именно так, как от него требует Холли. Но неужели Марио действительно способен пойти против нее? Она-то всегда защищала его, старалась помочь разрешить любые его проблемы. Но, как оказалось, все ее усилия, продиктованные слепой любовью к парню, сослужили ему дурную службу. Она чересчур опекала его в детстве, вот он и решил, что все на свете обязаны делать то же. Марио искал самый простой, на его взгляд, и легкий выход из создавшегося положения. Ему требовалась помощь, и он готов был принять ее, от кого бы она ни исходила, лишь бы избавиться от угрозы попасть в тюремную камеру. Если бы ему пришлось сдать родную сестру, чтобы выгородить себя, то он, вполне вероятно, мог на это пойти.
— Может быть, ты думаешь, они не станут просить тебя дать показания против меня? Зря! — усмехнулась Стелла. — Да они продиктуют тебе все от начала до конца и заставят подписать. А если даже этот номер не пройдет сразу, они так тебя запутают на перекрестных допросах, что ты поневоле скажешь то, о чем говорить вовсе не собирался.
— Значит, мне остается одно — идти в каталажку, так, что ли? — вызывающе спросил Марио и расправил плечи, словно готовясь к бою.
— Этого я не говорила, — сказала Стелла, как отрезала. — Дело в том, что ты, Марио, отнюдь не адвокат и многого не понимаешь. Да уже одно то, что ты выступишь на стороне обвинения, покажет меня в самом неприглядном свете. А ведь ты мой брат! Марио покраснел от злости.
— Ага, — заявил он, — получается, что если в беде оказываешься ты, то это черт знает как важно. В то же время ты совершенно спокойно относишься к тому, что меня могут отправить в тюрьму. Тебя заботит только то, чтобы предстать чистенькой перед судом. Разве не так? Выходит, из-за того, что у меня нет познаний в области юриспруденции, мое будущее может идти коту под хвост?
— Меня обвиняют в убийстве, Марио, — заметила Стелла, — а это куда более серьезно, нежели торговля наркотиками по мелочи.
Они оба замолчали, и в комнате повисла напряженная тишина. Стелла никак не могла взять в толк, отчего две их жизни неожиданно полетели под откос. Еще совсем недавно Марио не без успеха занимался фотографией, а она делала просто блестящую карьеру. И вот они сидят и спорят, пытаясь решить, кто из них оказался в более трудной ситуации.
Марио сделал несколько неуверенных шагов по направлению к ней и остановился. Стелла взглянула на него и по нездоровой бледности на лице и темным кругам под глазами мгновенно определила, в каком скверном состоянии находится ее брат.
— Пора прекратить перепалку, — произнесла она, с трудом подбирая слова. — Я чувствую себя настолько одинокой в последнее время… Такое ощущение, что все на свете про меня забыли.
— Может быть, это ты забыла про меня, Стелла? — сказал Марио. — Знаешь, сколько раз ты приезжала повидаться со мной, с тех пор, как я вернулся в Хьюстон? Да, в самом деле — сколько? Один или два раза, кажется, не больше. Ты была так занята своей работой, что я словно перестал для тебя существовать. Всякий раз, когда я пытался дозвониться до тебя, трубку снимала твоя высокомерная секретарша.
— Я бы обязательно тебе перезвонила, — сказала Стелла, нахмурившись. — Тебе нужно было оставить мне сообщение — только и всего. Я не могу отвечать на звонки сама.
Теперь Марио стоял уже прямо перед ней. Он протянул к ней руку, и Стелла приняла ее, дав брату возможность одним рывком поставить ее на ноги. После чего она сразу же попала в объятия брата.
— Прости меня, — растроганно произнесла она. — Боюсь, я поступила с тобой так же, как и с Брэдом — все это время я была чрезвычайно занятой дамой…
— Все нормально, — сказал Марио, прижав ее голову к своему плечу. — Теперь мы вместе. И ничего на свете больше не разделит нас.
— Пообещай мне это, — прошептала Стелла.
— Я обещаю тебе, — сказал Марио.
Стелла вошла в зал суда, где должно было проводиться утреннее слушание, ровно в девять часов. Она бросила взгляд на стол, за которым обычно располагались представители обвинения, и увидела, что Холли еще не приехала. Поскольку к этому заседанию было представлено только одно дело и судья не могла заняться чем-то иным, все замерли в ожидании. Стелла терпеть не могла, когда простаивал дорогостоящий инструмент правосудия. Она чуть ли не кожей в такие минуты чувствовала, как доллар за долларом улетают на ветер денежки налогоплательщиков.
Судья Мэддокс перегнулась через стол и попросила одного из служащих позвонить в офис Оппенгеймер.
— Скажите миссис Оппенгеймер, что еще немного, и я привлеку ее к ответственности за оскорбление суда.
— Ее нет на месте, — ответила женщина через минуту, положив трубку на рычаг. — Сказали, она уже в пути.
— В таком случае мы можем объявить перерыв, — заявила судья, приподнимаясь со скамьи и делая шаг вниз по ступенькам. Тут дверь зала распахнулась и в проходе между стульями появилась Холли.
— Весьма рада, что вы наконец-то изволили к нам присоединиться, прокурор, — произнесла судья Мэддокс, взяв из рук секретарши черную папку и возвращаясь на место. — Еще пять минут, и вам, весьма возможно, пришлось бы посмотреть, как выглядит тюремная камера изнутри. Я не намерена терпеть ваши ставшие уже привычными опоздания. Вы понимаете меня?
— Прошу извинить меня, Ваша Честь, — сказала Холл и, усаживаясь за свой стол.
Судья Мэддокс приступила к слушанию дела. Как только включилась записывающая аппаратура, она заявила:
— Вы должны были предъявить суду утраченную улику, миссис Оппенгеймер. По этой причине слушание было назначено на сегодняшний день — я напоминаю вам на тот случай, если вы забыли об этом.
— Мы так и не смогли ее найти, — сказала Холли, бросив быстрый взгляд на Стеллу. — Мы тщательно обыскали помещение, где хранятся вещественные доказательства, но ничего не обнаружили. Позволю себе в этой связи напомнить уважаемому суду, что утраченный предмет крайне невелик, а с момента совершения преступления прошло уже около шестнадцати лет.
