Начала всхлипывать Лена.
Бляха… Я на секунду задумался.
— Ладно. Собирайся, только быстро!
— Надо еще поесть, я суп с тушенкой приготовила. Ты ешь, а я пока буду одеваться!
***
Не встречал в своей жизни бабы, которая бы собиралась вовремя. Я успел похлебать суп, посрать, уложить в рюкзак патроны и гранаты, зарядить револьвер и Сайгу, и теперь стоял в прихожей, потея, как мудак. Девушка занималась какой-то нервирующей бесполезной, на мой взгляд, фигней. Она одновременно укладывала волосы, выбирала шмотки, в чем идти, складывала перекус в сумки. Это было, конечно, лишнее — я собирался поживиться хавчиком в городе. Хотя ладно, мы ж не пешком пойдем.
— Почему мне нечего надеть?! — Лена швырнула в кладовку мой зимний охотничий костюм. — Во всем этом старье я смотрюсь уродско!
— Да нормально, че ты… — заверил я, — не на концерт же едем.
Хорошо все-таки быть мужиком, проснулся и уже красивый.
— Ты такой бесчувственный! Тебе наплевать на меня! — начала заводиться Лена.
— Ну не знаю, одень тогда свою дубленку… — попытался решить проблему я.
— Рехнулся совсем! Дубленку с этими штанами? Да ты в своем уме?!
— Как ты относишься к творчеству Валерия Сюткина? — спросил я, тоже закипая.
— К чему ты это спросил? — захлопала глазами Лена.
— Да так… пошутил…
Она отвернулась и начала всхлипывать. Нет ничего страшнее слез любимого человека. Разве что волки-мутанты с ядерных пустошей. Ненавижу, сука, мутантов! Палец лег на скобу револьвера. Блин, как же она умеет достать! Я сделал десять глубоких вдохов, чтобы успокоиться. Помогло — ствол перестал ходить из стороны в сторону. Нет, стрелять пока не буду. Кто еще станет стирать мои тактические носки?
Положив свой прекрасный убийственный револьвер на стол, я подошел и обнял Лену за плечи. Она вздрагивала под моими руками.
— Успокойся, Лена… Прости, но лучше тебе остаться дома.
— Нет!
— Да!
— Обещай мне! — Она обернулась. — Обещай, что раздобудешь мне новый зимний комбез!
— Постараюсь! — обрадовался я. Это было легко.
— И чтоб без дырок от пуль!
— Ладно, — вздохнул я.
— И вообще, ты помнишь, когда у меня день рождения?
— Э-э…
— Так и знала, ты забыл! — Лена выпучила глаза, отпихивая меня.
— Ну, извини, зато я помню, когда у тебя восьмое марта, — ответил я.
Сняв шапку, я сорвал ветрозащитную маску из неопрена, очки, повесил Сайгу на крючок и повалил свою нервозную девушку на кровать. Кажется, я понял. Ей не хватает внимания и моей яростной ласки. В следующее мгновение вспыхнул термоядерный секас. Схрон трясся от наших судорожных движений. Вообще огонь! Мощная волна пронзила закаленный организм. Я закричал от кайфа. Потом откинулся на спину и захрапел.
***
— Так, может, ты все-таки никуда не пойдешь? — спросила Лена, закидывая мне в рот ложку тушенки. Мы снова решили перекусить.
Я призадумался, пережевывая. Родина в опасности. Пендосы должны умереть ужасающей смертью. Поделившись сперва припасами, конечно. Хотя, тушняка, гречи и патронов что я забрал у Седого, хватит на пару лет. А там, глядишь, и зима отступит. Можно будет посадить картошку.
— Надо, Ленусик, надо, — я улыбнулся и шлепнул ее по жопе. — Не все враги еще в могилах.
— А если сюда кто-то придет?
— Но я же учил тебя стрелять из Сайги! Вот смотри, это АК, в принципе, все тоже самое…
Конечно, можно установить Корд в гостиной напротив входа, но это будет уже перебор. Боюсь, Лену просто уебошит отдачей, и она все тут разнесет нахрен.
— Главное, херачь только короткими очередями, — напутствовал я, вручая автомат. — Патроны не бесконечные. Пароль повтори!
— Каракатица!
— Умница! — я поцеловал ее в лоб. — Новую дверь сделаю, как приеду.
— Во сколько ты приедешь? — быстро спросила Лена.
— Дня через три, может, через неделю…
— Скажи точно!
— Да откуда я знаю? Какая разница?
— Так и знала, ты опять что-то скрываешь! — она, уперев руки в бока, гневно смотрела на меня.
— Я тебе же сказал, куда еду…
— Просто скажи, во сколько ты будешь дома! Я должна быть уверена, что ты не будешь пьянствовать со своими дружками-дебилами!
— Но-но, полегче! Не говори так про моих друзей! — возразил я.
— А что это ты защищаешь своих алкашей? — подняла брови любимая. — Думаешь, я не знаю, что у вас одно только на уме, нажраться поскорее!
— Да не буду я бухать, Лен. Клянусь тебе, освободим Кандалакшу от врагов и сразу обратно. Можешь понюхать потом!
— Тогда почему ты не можешь сказать точное время? А… поняла… завел себе, значит, какую-то шлюху! Точно! Кто она, а? Я сразу поняла, ты скрываешь от меня что-то… даже время сказать не можешь!
— Да нет у меня часов, дура! — заорал я, не выдержав. — И никаких шлюх нету! Только ты, любимая.
— Правда?
— Конечно!
— Тогда возьми мои. — Она сняла свои часы и протянула мне.
— Не буду надевать, они же бабские!
— А что такого? Если ты, конечно, не врешь сейчас…
— Ладно, давай… — я печально посмотрел на запястье. Дешевые Ленкины часики смотрелись на брутальной волосатой руке пиздец как стремно.
— И так, когда ты явишься домой? — торжествующе спросила она.
— Через три дня, — сквозь зубы ответил я. — В 20.00.
— Точно?
— Да!
— Хорошо, поверю тебе в этот раз…
— Готовься к приезду, борщеца забабахай, — велел я, натягивая шапку.
— Посмотрим.
***
Блять! Я выбрался наружу и надел варежки, чтобы не видеть гребаных часов. Вот она, любовь,
