Судьба Симиренко, видевшего хозяина квартиры с дыркой в голове, разумеется, тоже была предрешена, но для Ватолина было важно, чтобы Симиренко где-нибудь засветился, и тут ему на руку сыграли камеры слежения на Новом Арбате, зафиксировавшие, как Симиренко выходил из машины за полчаса до убийства Ракитского и как возвращался в нее с плоским свертком под мышкой.
Симиренко Ватолин вручил ключ и послал за картиной. Симиренко должен открыть квартиру Ракитского поддельным ключом, который оставляет следы, после чего расследование Генеральной прокуратуры, ФСБ или кому там это будет поручено на всех парах понесется в подсказанном направлении.
Ватолин ошибся только в одном. После того как он убил своего коллегу, учителя и, возможно, друга (ведь в самом деле, были же когда-то их отношения искренними и настоящими!), он вышел из квартиры и не закрыл дверь. Он просто автоматически хлопнул ею, как это делают миллионы людей. Суперразведчик Георгий Ватолин допустил детский промах. Все то, ради чего он охотился за вторым ключом и изготавливал его дубликат, оказалось ненужным. Дверь осталась незапертой, такой уж у Ракитского был хитрый замок. И Симиренко, увидев незапертую дверь, просто открыл ее. А криминалистическая экспертиза таким образом установила, что дверь Ракитский открывал сам. И сразу все пошло не так, как хотел того Ватолин.
Уместно, наверно, отдельно отметить, что коллега и напарник Ватолина в течение последних пяти лет подполковник Кузнецов ко всему этому прямого отношения не имел, об истинных мотивах и действиях Ватолина не знал и если и использовался последним, то только как слепое орудие. Достоверно установлено алиби Кузнецова на время убийства самого Ракитского, а также Капустина, Симиренко и Шустермана. И мне кажется, что если подполковник Кузнецов достоин наказания, то за преступный непрофессионализм, а уж никак не за злой умысел. Ватолин обычно использовал Кузнецова для встреч с Мятым (Заминайло), Кузнецов выступал как связующее звено, имея информацию, что Заминайло – агент Ватолина, внедренный в преступное сообщество. Теперь имеет смысл привлечь Кузнецова для поисков Заминайло, который, полгода назад удрав из мордовской колонии, до сих пор находится на свободе.
После убийства рукопись книги «Жизнь в разведке» Ватолин передал директору ДИСа. Что впоследствии подтвердил обыск, проведенный у последнего. В подвале его дома на Рублевском шоссе мы обнаружили и документы Внешторгбанка, который консультировал Ракитский, и мемуары Ракитского, все это, кстати, так и хранилось в пресловутом желтом портфеле из кожи кугуара. Стоит отметить, что во время проведения обыска директор ДИСа сделал попытку покончить с собой, проглотив ампулу с цианидом, однако, успев засунуть ее себе в рот, так и не рискнул раскусить. Рот разжали, ампулу вынули, а директор ДИСа потерял сознание.
Остается еще один существенный вопрос, на который необходимо дать ответ. Почему же все-таки книга так и не дошла ни до одного из издательств? Почему, хотя бы уже и после гибели Ракитского, Андреев, имея на руках второй экземпляр «Жизни в разведке», не отправил его в печать? Ведь, выражаясь словами его аспиранта Федотова, это была бы бомба. И ответ есть. Потому что почти до самой своей гибели Ракитский не считал книгу законченной. Глава о разоблачениях верхушки ДИСа не была завершена. Центральные фигуры грандиозной финансовой махинации не были им определены. Но когда это произошло (15 – 16 октября), Ракитский имел неосторожность сообщить профессору Андрееву у него дома, что близок к завершению книги. Фраза эта сама по себе достаточно нейтральна, но для Ватолина и директора ДИСа она была подобна разорвавшейся бомбе. Ведь они тщательно следили за Ракитским и были уверены, что ему и по сей день неизвестна подоплека восточногерманской аферы. Но если Ракитский уверен в завершении книги, то и им как минимум надо срочно ее прочитать. Возможно, действительно директор ДИСа хотел только этого, по крайней мере, сейчас он утверждает именно так. Тогда получается, что дальнейшие действия – инициатива Ватолина. Так или иначе, но Ракитский подписал себе смертный приговор.
Профессор Андреев, однако же, безукоризненно выполнил волю своего друга. Этот маленький, пожилой человек оказался не только блестящим ученым и проницательным редактором-издателем, но и мужественным конспиратором. Прекрасно понимая, что он является объектом пристального наблюдения недругов Ракитского, а значит – персонажей его книги, Андреев перепоручил закончить этот труд аспиранту Владиславу Федотову, поселив его на даче своего коллеги по Институту мировой литературы. Кстати, по иронии судьбы эта дача, равно как и дом подполковника Кузнецова, который Ватолин использовал для похищения Ольги Ракитской, находится в поселке Глаголево.
Теперь ничто не мешает тому, чтобы в полном объеме расследовалось дело о злоупотреблениях с миллионами марок и другие махинации внутри ДИСа. Департамент иностранной службы расколот на группы, одни служат государству, другие – своему карману, и это наносит обществу непоправимый ущерб.
Записки Валентина Николаевича Ракитского, таким образом, уже принесли огромную пользу. Очень надеюсь, что они будут-таки опубликованы в издательстве «Пингвин» или в любом другом издательстве, честно говоря, мне глубоко безразлично, где именно, главное – чтобы это наконец произошло. По моему глубокому убеждению, такие книги посильнее, чем «Фауст» Гете, и сегодня все еще нам необходимы.
Противники идеи опубликования мемуаров бывшего разведчика могут сказать, что ничего созидательного в них нет, что сейчас не время заниматься разрушением. Но работа Валентина Николаевича Ракитского – это не разрушение, это как раз и есть первая ступенька к созиданию, это – Покаяние.
А. Б. Турецкий".
– Конечно, никакой трагедии не будет, если появятся эти мемуары, – задумчиво сказал президент, обращаясь к собственной собаке. – Но может быть, с книгой Ракитского торопиться все же не стоит. Пожалуй, сперва мне надо ее самому прочитать. – Он вложил докладную записку следователя Генеральной прокуратуры обратно в желтый пакет и бросил его в огонь.
