— Что было по ее берегам, — продолжала Ирина тихо, — как пенились ее волны, как отражалось в ней небо… восход солнца… эти существа, прорубившие огромную скалу: смотрелись ли они в воду на свои отражения?
— Я думаю, что не смотрелись, — сказал я, — этим руслам много миллионов лет. Вода испарилась с планеты после столкновения с огромным астероидом. Это произошло огромную кучу веков назад. Но вот река — она и вправду текла, и текла красиво, наверное.
— А на Марсе сейчас есть реки? — спросила Ирина.
— Есть, — ответил я, — но мало, и многие из них сезонные.
— Сезонные? — переспросила она.
— Текут только весной, когда тают ледники, — пояснил я, — а вот эта река была большой, очень большой.
— Интересно, а откуда текла эта река?
— Там, очень далеко на юго-востоке, есть высоченные горы — наверное, оттуда. Там много ледников, и они очень древние.
Мы продолжали жадно разглядывать фантастическую панораму, освещенную косыми лучами солнца.
Каньон плоскогорья обрывался на каком-то расстоянии от земли, и бурный поток обрушивался по дуге вниз, где был глубокий котлован, столетиями углубляемый в скале, покрытый сейчас крупной сеткой трещин в глинистой породе. А дальше из котлована вырывалась стремительная, бурлящая масса воды, которая оставила эти рельефные, переплетающиеся, словно мышцы, промоины в толще грунта, ровно и прихотливо сцепленные по дну русла, повторяя движения воды.
Противоположный берег, более пологий, был покрыт прозрачной ультрамариновой тенью, которая разрывалась сверху оранжевым узором выветренных холмиков с многочисленными следами эрозии. А прямо под нами берег, освещенный солнцем, продолжал искрить мириадами кварцевых песчинок, казавшимися отсюда, с высоты, извилистой полоской, засыпанной самоцветами, играющими всеми цветами радуги. Извилистая тропинка перебиралась через русло реки и заплеталась витиевато между бугорками на вершине оврага. А над всем этим зеленело небо и светило солнце, следы сияния которого были видны на горизонте короткими вспышками зарниц магнитных бурь. Где-то у горизонта курились немного смазанные ветром дымные столбы каких-то действующих вулканов, а может, и пылевых дьяволов.
Мне вновь почудилось, что я сейчас не на Марсе, а в какой-то сказочной, нереальной стране. Стране Оз, по которой мы шагаем к Великому Волшебнику, который должен вернуть нас домой, и всем известно, что кончится все хорошо, потому что волшебные силы помогают только положительным персонажам, а мы и есть эти персонажи, которые борются с разбойниками, людоедами и злыми ведьмами. Это вызывало во мне противоречивые ощущения: с одной стороны, хотелось замереть и зажмурить глаза, чувствуя, как по телу разливается странное щекочущее тепло, а с другой — появилось желание встряхнуть головой, похлопав себя по щекам, и очнуться от этого странного и затягивающего сна…
— Ой, гляди! — раздался в шлемофоне голос Ирины, который вывел меня из задумчивости. — На том берегу, видишь? Где пологий такой спуск песчаный, вон там! Там рисунок какой-то!
Голос Ирины, слегка искаженный радиосвязью, тоже прозвучал как-то нереально, и я подумал, что проснуться пока вряд ли получится. Я повернул голову туда, куда указывала Ирина, и увидел странный вытянутый к востоку орнамент. Было такое впечатление, что он аккуратно продавлен в песке. Орнамент изобиловал концентрическими кольцами разных размеров, ритмически расходящимися параллельными линиями и переплетающимися дугами. Площадь он занимал около ста квадратных метров примерно.
— Кто это так постарался, интересно? — произнесла Ирина.
— Это агроглифы.[19] Так иногда «развлекаются» глюки, — ответил я в микрофон.
— Глюки? — В голосе Ирины послышалось удивление. — А зачем?
— Никто не знает, — вздохнул я. — Многие считали это какими-то посланиями, кто-то находил в их пропорциях диаметр Марса и его орбиты с точностью до сотых, кто-то видел в этих узорах зашифрованные молекулярные формулы, а кто-то магические символы первоэлементов. Но вот беда: сами глюки никак свои творения не комментируют.
Ирина рассмеялась:
— Но разве ты у них сам не спрашивал?
— Да все как-то не до этого было. — Я опять вздохнул.
— Извини, — сказала Ирина неожиданно, — я понимаю, что тебе нелегко даются эти контакты в принципе.
— Да нет. — Я продолжал рассматривать странный узор. — Любопытно вообще-то понять… разобраться с тем, что происходит у нас под носом. Ведь мы почти ничего об этих явлениях не знаем, действуем на ощупь, а тут не помешало бы загрузить парочку НИИ расчетами и опытами, и чтобы там были такие специалисты — вроде нашего покойного профессора. Одними экспериментами тут не разобраться. Вот взять хотя бы мою технику…
— Оу! Как есть красиво! — раздался голос на частоте Паттерсона.
Я обернулся: туристы уже все собрались на плато и тоже любовались панорамой. Йорген и Сибилла, оживленно жестикулируя, о чем-то спорили.
Крис снимал на видео: его движения были вялыми, он очень устал, но упорно пытался запечатлеть достопримечательный восход. Мне казалось, что вот так он может и уснуть, с камерой в руках. Даже стало жалко этого дуралея, который, наверное, пытается воспринимать наше путешествие как большую экскурсию.
— Охотники Йорген и Сибилла, — сказал я в микрофон, — осмотрите зал, туристы — оставайтесь пока на плато.
— А долго еще? — раздался хнычущий голос Дроновой.
— Совсем чуть-чуть, — успокоил я.
— Что это за гробница? — цинично поинтересовался Аурелиано, умудряющийся даже сквозь зевки выказать свое скептическое отношение к происходящему.
— Не гробница, а мегалитическое сооружение, — поправил я, — и вам, турист Скорцес, нужно радоваться редкой возможности осмотра памятников древней марсианской архитектуры. Посмотрите на величественность и масштабность этого архитектурного ансамбля, построенного более пятнадцати-двадцати тысяч лет назад неизвестными зодчими древней, не дошедшей до нас цивилизации! Ворота в Призрачную Крепость имеют около тридцати метров в поперечнике, украшены по краям ступенчатыми псевдоколоннами, выполненными в стиле неоконструктивизма…
Меня понесло, туристы начали задавать вопросы, но противный Скорцес не сдавался даже в объятиях сна.
— У нас в Южной Америке полно такого добра: в Перу, в Боливии, в Чили… — начал перечислять он заплетающимся языком.
— Вот и делайте выводы, молодой человек, — выкрутился я, войдя в роль экскурсовода окончательно. — О чем это нам говорит?
— Ну как же! — растерянно произнес Аурелиано: он не был готов к вопросу.
— Правильно! — торжествующе перебил я. — Древние инки и майя прилетали на Марс с целью колонизации! Это же очевидно!
Все внезапно замолчали, переваривая мою смелую гипотезу.
— У них тоже биль ракеты? — удивленно произнес Паттерсон.
— И ракеты, — закивал я, — и горнопроходные лазеры, и прочие высокотехнологичные инструменты: иначе как вы объясните это огромное, словно раскаленным ножом по маслу вырезанное, помещение внутри скалы?
— Я есть читать про индейцев, — гордо произнес Паттерсон, и я испытал небольшой шок от его неожиданной для меня способности к чтению, — они есть из Америка! Наши американцы! Они долго-долго тереть камень специальный пила из бамбук и поливать вода, они не иметь лазер!
Скорцес хихикнул, а я закатил глаза, трижды пожалев о своих необдуманных фразах.
— Эти строения были обнаружены в период Второй Волны, — вставила Ирина, вспомнив о том, что гид именно она, — экспедицией, кажется, Луй-Чаня: он-то и обратил первым внимание на сходство в этих постройках Марса с Южной Америкой и Древним Египтом. Таких уникальных памятников на Марсе насчитывается около пятнадцати: в районе гор Фарсида, в кратере Сидоний с горой-Сфинксом, на Лунном плато, в кратере Эллада, на плато Элизий, в Тирренской долине и в некоторых других местах. Сходство состоит в сходных технологиях постройки, укладки и обработки камней и больших размерах этих строений, а принципиальное отличие — в глубоком скальном залегании подобных объектов: все они врезаны в скалы и плоскогорья, в отличие от земных аналогов. Современная наука не берется точно датировать их постройку, и тем более предположить, кто именно мог построить эти сооружения и каково их функциональное назначение. Приблизительная датировка этих построек, данная Луй-Чанем, как верно заметил Охотник Странный, — от пятнадцати до двадцати тысяч лет назад.
— Да, но индейцы… — не унимался Крис.
Началась полемика, в которой кто-то откровенно потешался, а кто-то пытался объяснить Крису, что на Марсе не растет бамбук.
— Ты любишь подшучивать над людьми, — услышал я в наушниках тихий голос Ирины.
— Ничего подобного, — так же тихо ответил я, — просто иногда люблю увлечь коллектив идеей.
