В то же время Нана Сахиб думал и о том счастливом повороте судьбы, что должен выдать ему полковника Монро. Наконец-то тот оставил Калькутту, где его трудно было достать. Отныне ни одно его движение не ускользнет от набоба. Он даже ничего не заподозрит, в то время как рука Калагани направит полковника к дикой стране
Виндхья, а там ничто не сможет уберечь его от мести, которую уготовила ему ненависть Наны Сахиба.
Балао Рао еще ничего не знал о том, что сказал бенгалец его брату. Только приближаясь к палу Тандита, во время короткой остановки для отдыха лошадей, Нана Сахиб сообщил ему коротко:
— Монро уехал из Калькутты и направляется в Бомбей.
— Дорога в Бомбей, — воскликнул Балао Рао, — идет к побережью Индийского океана!
— На этот раз дорога в Бомбей, — ответил Нана Сахиб, — кончится в горах Виндхья!
Этим было сказано все.
Лошади вновь поскакали галопом и углубились в лесной массив, что вырисовывался на окраине долины Нармады.
Было пять часов утра. День только занимался. Нана Сахиб, Балао Рао и их спутники подъехали к стремительному руслу Наззура, которое вело наверх, к хутору.
В этом месте лошадей остановили, оставив под охраной двух гондов, которым поручили отвести их к ближайшей деревне.
Другие последовали за братьями, взбиравшимися по камням, дрожащим от бурно бегущего потока.
Все было спокойно. Первые звуки наступившего дня еще не нарушили тишины ночи.
Вдруг раздался выстрел, за ним последовали другие. В то же время послышались крики:
— Ура! Ура! Вперед!
На гребне горы, где стоял хутор, появился офицер королевской армии во главе отряда из пятидесяти солдат.
— Огонь! Чтобы ни один не ушел! — крикнул он опять.
Новый залп, почти в упор по группе гондов, окружавшей Нану Сахиба и его брата.
Пять или шесть индийцев упали. Другие, бросившись в воды Наззура, исчезли под деревьями леса.
— Нана Сахиб! Нана Сахиб! — кричали англичане, устремляясь в узкий овраг.
Тогда один из смертельно раненных приподнялся, протянув к ним руку.
— Смерть захватчикам! — воскликнул он все еще грозным голосом, затем упал и больше не шевелился.
Офицер подошел к трупу.
— Это действительно Нана Сахиб? — спросил он.
— Это он, — ответили два солдата из отряда гарнизона Канпура, хорошо знавшие набоба.
— А сейчас скорей за другими! — закричал офицер.
И весь отряд бросился в лес, преследуя гондов.
Едва они скрылись, на крутом спуске, где стоял хутор, скользнула тень.
Это она, Блуждающий Огонь, пришла, завернувшись в длинную коричневую ткань, стянутую у пояса тесемкой.
Накануне вечером эта полоумная оказалась невольным проводником для английского офицера и его людей. Вернувшись в долину, она машинально отправилась на хутор Тандита, куда ее вел какой-то инстинкт. Но на этот раз у странного создания, которое все считали немым, с губ сорвалось имя, одно только имя, имя жестокого палача Канпура!
— Нана Сахиб! Нана Сахиб! — повторяла она, как если бы образ набоба по какому-то неизъяснимому предчувствию возник в ее памяти.
Это имя заставило вздрогнуть офицера. Он пошел вслед за безумной. Она же, казалось, даже не замечала ни его, ни его солдат, которые шли за ней до самого хутора. Так, может быть, там скрывался набоб, за чью голову была обещана награда.
Офицер принял необходимые меры и в ожидании дня расставил караулы у потока Наззура. Когда Нана Сахиб и его гонды появились там, он встретил их залпом в упор; многие были убиты на месте и среди них предводитель восстания сипаев.
Такова была эта встреча, о ней телеграфом в тот же день сообщили губернатору президентства Бомбея. Эта телеграмма обошла весь полуостров, пресса опубликовала ее незамедлительно, и вот таким образом 26 мая из газеты Аллахабада полковник Монро узнал о случившемся.
На этот раз в смерти Наны Сахиба было невозможно сомневаться. Личность его была установлена, и газета с полным основанием заявила: «Королевство Индия отныне может не бояться жестокого раджи, пролившего в нем столько крови!»
Между тем безумная женщина, покинув хутор, спустилась вдоль потока Наззура. Ее блуждающий взгляд как бы осветился слабым огнем, который вдруг зажегся в ней, непроизвольно с ее губ сорвалось имя набоба.
Наконец она пришла на место, где лежали убитые, и остановилась над тем, кого признали солдаты Лакхнау. Искаженное лицо мертвеца, казалось, еще таило угрозу. После жизни, прожитой лишь для мщения, в этом теле продолжала жить ненависть.
Слабоумная опустилась на колени и положила обе руки на тело, пронзенное пулями, не замечая, что кровь запачкала складки ее одежды. Она долго смотрела на мертвеца, потом поднялась и, покачав головой, медленно спустилась к руслу Наззура.
Но теперь Блуждающий Огонь вновь впала в свое привычное состояние безразличия, она уже больше не повторяла проклятого имени Наны Сахиба.
Конец первой части
ЧАСТЬ ВТОРАЯ
Глава I
НАШ САНАТОРИЙ
«Неизмеримые творения» — это превосходное выражение, которое минеролог Хаюй применил для характеристики американских Анд, — не следует ли отнести его и к ансамблю горной цепи Гималаев, ибо человек еще не в силах измерить ее с математической точностью?
Такое чувство я испытывал при виде грандиозного горного массива, где полковник Монро, капитан Худ, Банкс и я должны провести несколько недель.
— Эти горы не измеримы, — сказал инженер, — так как их вершина считается неприступной, поскольку человеческий организм не может функционировать на таких высотах, где плотность воздуха недостаточна для дыхания.
Массив скальных пород — гранитов, гнейсов, слюдистых сланцев — длиной в 2500 километров тянется от 72° до 95° через два президентства, Агру и Калькутту, два королевства, Бутан и Непал, и представляет собой горную цепь, средняя высота которой на треть превышает вершину Монблана[133]. Он состоит из трех четко выраженных зон: первая высотой в 5 тысяч футов, с более умеренным климатом, чем нижележащая равнина, зимой дает урожай пшеницы, летом — урожай риса; вторая высотой от 5 до 9 тысяч футов, на ней весной тают снега; третья высотой от 9 до 25 тысяч футов покрыта толстым слоем льда, который даже в самый жаркий сезон не поддается воздействию солнечных лучей; через этот грандиозный нарост на земном шаре существует одиннадцать перевалов, некоторые из них пересекают горы на высоте 20 тысяч футов и, находясь под постоянной угрозой схода лавин и захвата их ледниками, разрушаемые горными потоками, позволяют пройти из Индии в Тибет лишь ценой невероятных усилий; над этим гребнем то в виде широких куполов, то ровные, как Столовая гора близ мыса Доброй Надежды, возвышаются семь или восемь острых пиков, часть из которых вулканического происхождения, пики доминируют над истоками Гхагхры, Джамны и Ганга; Дукия и Канченджанга поднимаются выше 7000 метров, Джодунга на 8000 метров, Дхаулагири на 8500, Чамулари на 8700[134] , гора Эверест[135] возносит свой пик на 9000 метров, с вершины его глаз наблюдателя смог бы охватить пространство, равное целой Франции; наконец, даже такое мысленное нагромождение гор, как Альпы на Альпы и Пиренеи на Анды, не превзошло бы в масштабе земных высот этого колоссального пика вершин, которого, быть может, никогда не коснется нога самых смелых альпинистов, и все это называется горы Гималаи.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
