поднял на меня вопросительный взгляд от бумаги. Я нерешительно продолжил, но, словно предоставляя себе шанс отступить, говорил медленно и тихо.
– Мне показалось, что я слышал голос отца своей девушки.
Лейтенант с интересом уставился на меня, даже перестав записывать, и спросил:
– Инну Малышеву я опросил, вы считаете, что ее отец был на месте преступления?
– Что? – я совсем запутался. Конечно, лейтенант знал только Инну, и, логично, что она давала показания. – Нет, Сергей. Нет, нет. Отца Маши.
– Прошу, поясните, – он посмотрел на меня как на умалишенного, сузив глаза и не доверяя моим словам, – для начала – кто такая Маша?
– Я встречался с ней с конца февраля и расстался, – я замолчал и подумал: «Как все это выглядит со стороны? Он же спрашивал на первом допросе «у кого мог быть мотив», и сейчас всплывает самая настоящая обиженная девушка, с самым искренним мотивом», – расстался в день нападения. По телефону.
Хромой довесок «по телефону» делал меня еще более жалким. Сергей записал все и строго посмотрел на меня.
– Данил, почему вы не рассказали об этом раньше?
– Я не знаю, – хотя все я знал.
– Назовите полное имя Марии для протокола.
– Свиридова Мария Павловна, – я вдруг с ужасом понял, что лейтенант будет допрашивать и Машу.
– Теперь скажите полное имя ее отца, если оно вам известно, и что именно он сказал.
– Свиридов Павел Олегович, он работает в МВД, – я пристально посмотрел на Сергея, словно это бы помогло ему понять мое прежнее молчание, но он безучастно записывал данные в протокол. Я продолжил. – У нас с ним в марте был инцидент, когда я провожал Машу домой, в тот день мы, так сказать, познакомились.
– Какой инцидент?
– Ну, – опять приходилось ворошить неприятное прошлое, – он на меня накричал, оскорблял ни за что. Но суть не в этом, я знал его и поэтому узнал его голос. В день нападения, я имею в виду.
– Так, давайте еще раз: вы впервые встретились в марте этого года, он на вас накричал, – пересказал Сергей. – Потом вы еще видели этого человека?
– Нет, больше никогда.
– Хорошо, – он водил ручкой по листу, проверяя верно ли все записано – И вам показалось, что вы слышали именно его голос в день нападения? Расскажите, что он сказал.
Я вздохнул и начал говорить, все пути назад были безвозвратно отрезаны:
– Я слышал, что он сказал что-то вроде: «Бросьте его, пусть он ссыт кровью и жрет через трубочку всю жизнь». И потом ничего не помню.
– Это все? – спросил лейтенант, как будто этого было мало.
– Да, – ответ относился к моей истории, но вся картина была куда более интересной. – Я волнуюсь за жизнь и здоровье Инны.
Лейтенант снова недоверчиво посмотрел на меня, не понимая, причем здесь Инна. В итоге, я кратко рассказал ему о том, что Инна была дизайнером у Павла Олеговича, о том, что мы с ней встречались за спиной у Маши, и что сейчас Инна не отвечает на звонки и не приходит второй день.
– Данил, вы меня только запутали, давайте выстроим все в логическую цепочку, без лишних эмоций. Как я понял, Инна Малышева – дизайнер в доме Свиридовых, вы с ней там познакомились и начали встречаться. Отношения с Марией Свиридовой вы разорвали позже, – перечислял он факты, сверяя данные с уже известной информацией.
– Нет, лейтенант, с Инной мы познакомились не там…
Я еще раз спокойно рассказал ему, как и где встретил Инну и подчеркнул, что Маша и Инна не были знакомы до вчерашнего дня (насколько я сам понимал). Лейтенант перечитал еще раз свои записи, и теперь его версия совпадала с моей правдой.
– Данил, вы считаете, что Павел Олегович может быть причастным и исчезновению Инны Малышевой?
– Я не хочу наговаривать на него, но с его возможностями, ни я, ни Инна не в безопасности.
– Я вас понял, – он дописал что-то в папке и достал телефон, – я вызову людей, выставим у палаты. Мы займемся пропажей Инны, но, если она придет или позвонит, сразу дайте мне знать.
На этих словах, он отдал мне протокол, чтобы я проверил, что с моих слов записано верно, а сам вышел в коридор звонить. Я перечитал и поставил нужные подписи.
Пока я ждал лейтенанта, в дверь вошел незнакомый мне мужчина. Я оторопел, поскольку не ожидал увидеть кого-то кроме Сергея.
– Данил? – начал он, я сразу узнал его голос. Это был лечащий врач Инны, с которым она иногда говорила за дверью моей палаты. – Меня зовут Дмитрий Романович, я…
– Врач Инны, – договорил я за него.
– Верно, – он как-то вымученно улыбнулся. – Я пришел сообщить вам, что Инну доставили днем ко мне в отделение. Она попросила вам сообщить.
– Что? – я был до ужаса испуган и шокирован. Губы задрожали, и я не смог закончить фразу.
– Не беспокойтесь, – он подошел ближе и коснулся моего плеча, – она сейчас в стабильном состоянии. Вчера у нее случился эпилептический припадок, ее доставили сначала в областную больницу, я выезжал туда, а сегодня перевезли ко мне. Она в сознании, и к ней можно будет ненадолго заглянуть.
Я слушал его и никак не мог склеить слова в цельную конструкцию, одно я понял точно: Инна была жива и ждала меня.
Вошел лейтенант Смирнов, и я сразу сообщил, что Инна в больнице. Дмитрий Романович прокомментировал, что она находится в реанимации, и я могу к ней подняться.
– Доктор, могу я с вами поговорить? – спросил Сергей, отчего врач Инны несколько смутился.
– Конечно, только я не лечащий врач Данилы. С этим лучше к Юрию Сергеевичу.
– Нет-нет, я хотел бы расспросить про состояние Инны, это относится к делу о нападении на Данилу Валерьевича.
Я следил за их официальной беседой, а сам уже ждал, когда можно будет отправиться к Инне.
Мы договорились с лейтенантом, что встретимся после моего возвращения и обсудим ход следствия, после чего медсестра привезла мне кресло и покатила меня в онкологическое отделение.
Когда дверь реанимации открылась, медсестра развернула меня, чтобы вкатить спиной, но я успел увидеть на кровати маленькое бледное личико Инны. Мое сердце сжалось. Медсестра сделала ловкий маневр с тяжелым неповторимым креслом, и я оказался напротив Инны. Она была еще бледнее, чем показалась мне из дверей, даже веснушки померкли и стали какого-то землистого цвета.
– Инна, милая Инна, как ты? – я поднял ее хрупкую ручку, она смотрела на меня своими чудесными глазами, которые казались еще больше во впалых темных глазницах.
– Даня, – прошептала Инна и слегка улыбнулась, я видел, каких трудов ей это стоило.
– Милая, что же случилось, я так за тебя боялся.
