– Нет, нам в самом деле надо пойти в гараж. Хочешь, пошли с нами.
– Единственное, чего со мной не случилось, пока мы стараемся жить вместе, это то, что я не сошла с ума, Глеб, но скоро сойду.
– Посиди здесь, мы скоро вернемся. Я хочу снова видеть тебя за столом.
– Хотел бы… – Ребята, не ссорьтесь, – сказал генерал Лоркипанидзе, в его устах слово «ребята» прозвучало так забавно, что Быстрицкая не выдержала и засмеялась.
– Все дело в том, что я не умею ссориться.
– Неужели? – не внял совету Лоркипанидзе Глеб.
– Ты сам не умеешь и меня не научил.
– Постараюсь исправиться.
– Пошли, – генерал подтолкнул Сиверова к выходу, – а вы, Ирина, оставайтесь здесь.
– Не бойтесь, я настолько разленилась, что не поднимусь со стула, пока кто-нибудь не подаст мне руку. Идите.
Мужчины вышли на улицу и вскоре были уже в гараже, где стояли две машины.
Знакомая Глебу «победа» имела вид довольно жалкий, но только внешне, начинка оказалась в полном порядке. Лоркипанидзе принялся доливать бензин, проверять масло, а Сиверов, включив компрессор, подкачивал колеса.
– Начинай, – Лоркипанидзе вытер руки ветошью и сел за стол некрашенного дерева, примостившийся в дальнем углу гаража.
– С чего начать?
– Начинать лучше всегда с самого начала, – назидательно, словно эта фраза к чему-то обязывала, сказал отставной генерал КГБ и положил локти на стол, пристально взглянул в глаза Глебу.
Тот кивнул:
– Знал бы я сам, как это все начиналось… – События шли своим чередом. Но в какой-то момент они коснулись и тебя.
Вот этот момент меня и интересует.
Сиверов взялся рассказывать сжато и быстро. Он просто передавал факты, которые ему были известны.
Генерал Лоркипанидзе внимательно слушал, время от времени кивал и задавал короткие вопросы.
Когда Глеб назвал фамилию генерала Потапчука, Лоркипанидзе хлопнул ладонью по столу:
– А я-то думал, он уже вышел в отставку! Оказывается, еще нет. Что ж, рад слышать, что в органах еще остались порядочные люди.
– Вы его знали?
– И довольно близко. Когда-то он работал под моим началом, но это было давно. Потапчук тогда еще был, если мне не изменяет память, майором.
– Даже не верится, – сказал Глеб, – что когда-то вы, Амвросий Отарович, были полковником, а Потапчук – майором… – Знаешь, Глеб, мы – старики – столько помним, что иногда даже становится не по себе.
На фамилию Руднев Амвросий Отарович никак не отреагировал, словно и не услышал ее. А вот когда прозвучала фамилия отставного полковника КГБ Симаковского, генерал Лоркипанидзе улыбнулся довольно ехидно.
– Вы и его знали? – спросил Глеб.
– Лично никогда не сталкивался, но услугами его пользоваться приходилось.
Я думал, его уже нет на этом свете. Таких людей обычно стараются убрать после того, как в их услугах отпадает надобность.
– Амвросий Отарович, – спросил Глеб, – как вы относитесь к президенту?
– Он мне нравится.
– Почему?
– Потому что… – генерал задумался. – Он умеет быть искренним, и у него слишком много врагов.
– Вам в жизни приходилось сталкиваться с чем-нибудь подобным? – поинтересовался Сиверов.
– Ты имеешь в виду покушение на жизнь первых лиц государства?
– Именно.
– Глеб, мы с твоим отцом были замешаны в таких историях… Как-нибудь расскажу. Правда, не все расскажу, не сразу, многое я не имею права говорить.
– Я, Амвросий Отарович, тоже не должен был вам обо всем этом рассказывать, но поймите, у меня нет выхода. Я запутался, – абсолютно искренне сказал Глеб. – Я не знаю, как мне вести себя дальше, но я хочу выйти победителем из всей этой истории… Вернее, не победителем, я просто не хочу проиграть. Я представляю себе логику сегодняшних заговорщиков – они вряд ли придумали что-нибудь оригинальное, они привыкли действовать по шаблону. И доказательством тому служит обращение к главному «отравителю» – Симаковскому.
Если вы сталкивались с чем-то подобным… Возможно, они использовали старый опыт.
– Вряд ли. Изменились условия, техническое оснащение. Надеюсь, ты рассказал мне все?
– В общем, все, что мне известно.
– Я подумаю, – Лоркипанидзе не высказал своих суждений.
– Чертовски устал, – признался Сиверов.
– Знаешь, Глеб, я сегодня днем спал пару часов, так что уснуть не смогу.
А ты иди отдыхай. Тебе надо побыть с Ириной, она переволновалась. Я подумаю… Надеюсь, что-нибудь да придет в голову… – Лоркипанидзе чуть устало склонил голову. – Пошли к столу.
Когда они вернулись в гостиную, Лоркипанидзе приложил палец к губам и указал на Ирину. Та сдержала слово, из-за стола не ушла. Она сидела, положив голову на руки, и спала.
– Долго же мы с тобой говорили.
– Каждый раз проклинаю себя за то, что не могу подарить ей хоть пару недель спокойной жизни.
– Она ждала тебя и дождалась, постарайся не разбудить ее, Глеб.
Сиверов воспринял эти слова, как приказ к действию. Он поблагодарил Амвросия Отаровича за угощение, легко подхватил Ирину и понес ее по скрипучим деревянным ступенькам на второй этаж. Там тихо, без скрипа открыл дверь.
Ирина не проснулась, она спала, даже когда Сиверов уложил ее на кровать.
Горел ночник. Его свет был теплым, уютным, домашним. Ирина во сне вздрагивала, и по ее щекам – Глеб это видел отчетливо – бежали слезы. Он наклонился над ней и тихо, чуть коснувшись губами, поцеловал в висок.
Ирина проснулась именно от этого легкого прикосновения, открыла глаза.
– Который час, Глеб? – прошептала она.
– Спи, спи, дорогая. Все спокойно, все хорошо.
– Как я оказалась здесь? Я же обещала дождаться вас.
– Ты и дождалась, я принес тебя сюда.
– Помоги раздеться, у меня уже нет сил.
Глеб помог Ирине снять платье.
– Правда все будет хорошо? – каким-то вялым голосом спросила Быстрицкая.
– Да, все будет хорошо, поверь.
– Я тебе верю, Глеб, – Ирина по-детски светшулась калачиком, положила под щеку ладони.
Глеб разделся, лег рядом. Ирина развернулась, прижалась к нему и тихо поцеловала в плечо. Они обнялись и уснули.
Они не слышали, как внизу старый генерал Лоркипанидзе ходил в мягких войлочных тапочках по столовой. Время от времени он брал бутылку коньяка, наполнял маленькую серебряную рюмочку, выпивал и продолжал ходить, ссутулясь и наморщив лоб.
А утром, когда Глеб спустился, Амвросий Отарович Лоркипанидзе сидел у стола, подперев голову руками.
Бутылка из-под коньяка была пуста, а на столе стоял чайник и большая чашка с уже остывшим чаем.
– Доброе утро, – поздоровался Глеб.
Старый генерал взглянул на настенные часы.
– Уже далеко не утро, Глеб. Но я, тем не менее, рад, что вы с Ириной выспались.
Амвросий Отарович был глуховат, но старался скрывать этот свой недостаток. Глеб заметил это уже давно и потому говорил довольно громко, но так, чтобы не раздражать старика.
– Что ты кричишь, Глеб? – скептично усмехнувшись в седые усы, махнул на Глеба рукой отставной генерал и погрозил указательным пальцем. – Потише, пожалуйста, старый Лоркипанидзе еще кое-что слышит. А вот Ирину можешь своими криками разбудить.
Сиверов в ответ лишь кивнул.
– Умывайся и присаживайся к столу. А я вскипячу чайник.
Через пять минут Глеб уже сидел за столом напротив Лоркипанидзе и пил обжигающе горячий чай. Генерал все позвякивал и позвякивал серебряной ложкой в своей большой чашке, так и не притрагиваясь к ароматному напитку. Глеб ждал. Он хотел, чтобы генерал заговорил первым.
Лоркипанидзе тяжело вздохнул.
– Вот что я надумал, Глеб. В этой ситуации есть один выход. И мне он видится таким: во-первых, тебе нужны неопровержимые улики, чтобы можно было взять полковника Руднева с поличным. Иначе он отопрется от всего, сославшись на то, что занимается безопасностью президента и провоцирует тех, кто, на его взгляд, неблагонадежен и может быть замешан в покушении. Значит, нужны очень веские улики.
Глеб Сиверов слушал и кивал.
– Ты должен будешь сделать вот что.
Глеб поставил чашку, ложечку положил рядом, на блюдце.
– Ты обязательно должен узнать, на кого выходит полковник Руднев, чьими руками он собирается совершить преступление. Круг этих людей, как я понимаю, не очень велик. И думаю, что генерал Потапчук сможет предоставить тебе подобную информацию, если установит наблюдение. Я понимаю, это рискованно, о ваших с ним изысканиях могут узнать. Но он должен будет отыскать ключевого человека.
– Не совсем понял, – перебил генерала Глеб.
– Короче, – объяснил Лоркипанидзе, – ты должен найти того человека, который будет… – Это я понял, генерал, – снова перебил Сиверов, – но что это даст?
– А вот что. Узнав, через кого собирается действовать Руднев, можно с ним, с исполнителем, договориться – напугать или пообещать больше. В конце концов, ты можешь обеспечить тому человеку защиту. Но сыграть он должен будет до конца. Я не сомневаюсь, что действовать твоему Рудневу придется через случайного человека. Круг допущенных к президенту достаточно узок и выбирать не приходится. Значит, он попытается надавить, подкупить, запугать приличного человека, приличного в нормальных условиях, а не тогда, когда его шантажируют или предлагают астрономические суммы. Тем легче будет вернуть этого заблудшего на правильный путь. Все разговоры, встречи надо записать на видеопленку, в крайнем случае на магнитофон. А потом полковник Руднев уже не сможет отпереться.
