– Вполне может быть, – Глеб кивнул.
– Так вот что я посоветую: бдительно следить не только за Рудневым, но и за Борисом Андреевичем Симаковским, не оставлять его без присмотра ни на одну секунду.
– Я понял, – ответил Глеб и тут же взглянул на циферблат своих часов.
– Да-да, именно это я и хотел тебе сказать, Глеб.
Отправляйся в город и начинай заниматься делом. А за Ирину не беспокойся, я за ней присмотрю.
– Да, Амвросий Отарович, пожалуйста, будьте с ней повнимательнее.
– Ты меня учишь как обращаться с женщинами! – вставая из-за стола и молодцевато выпячивая грудь, громко воскликнул генерал Лоркипанидзе. – Меня, потомка грузинских князей?!
– С чужими женщинами, – усмехнулся Глеб.
– Знаешь, дорогой, Ирина мне не чужая, ее я видел больше, чем тебя. В прошлый раз они с Анечкой десять дней жили у меня, а ты лишь дважды появился. Я шучу.
За Ирину не беспокойся, присмотрю. Кстати, Глеб, может, тебе в самом деле нужен автомобиль?
Сиверов пожал плечами. Он еще не решил, что ему понадобится в самое ближайшее время, но на всякий случай улыбнулся и благодарно кивнул.
– Я буду рад, если ты воспользуешься моей «победой». Ты, конечно же, ее снова немного попортишь, но зато потом и отремонтируешь. А то, Глеб, мне не хочется умереть и оставить абсолютно новую машину, хоть ей и столько же лет, как тебе, настолько новую – как будто на ней никто и не ездил.
– Может быть, и воспользуюсь, – вполне серьезно сказал Сиверов. – Я еще не знаю. В город я, пожалуй, поеду на своей, а вот потом… – Считай, что я тебе разрешил. Вообще делай с ней что хочешь! – бесшабашно махнул рукой генерал Лоркипанидзе. – Только любовниц не катай.
Глава 22
Ночью, когда Глеб Сиверов был на даче у Амвросия Отаровича Лоркипанидзе и выслушивал его рассуждения, в Центре, в одном из особняков, который вот уже несколько лет занимало Управление охраны президента, полковник Руднев проводил экстренное совещание со своими сотрудниками. Совещание было бурным, потому что полковник Руднев, как ни пытался, не смог скрыть накопившуюся злость. Он стал кричать на сотрудников, изощренно материться и громко стучать кулаком по столу.
– Мать вашу! Какие-то генералы из ФСБ лезут в мои дела, пытаются контролировать службу охраны президента! Потапчук вообще обнаглел, позволяет себе черт знает что. Требует списки врачей, которые будут задействованы в операции на сердце президента. Какое его собачье дело! И вообще, за ним надо следить. Я должен знать каждый шаг этого долбанного генерала. Не дай Бог, какая-нибудь информация просочится!..
В таком духе совещание продолжалось почти два часа. Наконец, Руднев дал всем задания. Особо провинившиеся получили нагоняй.
Руднев решил поспать хоть несколько часов, чтобы набраться сил. Ведь каждый следующий день был тяжелее предыдущего, и напряжение с каждым днем возрастало. Руднев знал, как никто другой, что его шеф не бросает слов на ветер. И если говорит во всеуслышание о каких-то чемоданах компромата на высшие должностные лица, то это чистая правда. В сегодняшней России компромат легче раздобыть, чем придумать. Но, кроме компромата на высшие должностные лица России, у шефа Руднева имелся компромат и на всех сотрудников охраны президента. Руднев знал, что опальный генерал не остановится ни перед чем, если попытаться выйти из его игры, и документы будут обнародованы. И тогда ему, полковнику Рудневу, грозит высшая мера. Которую даже президент вряд ли посчитает уместным заменить на пожизненное заключение.
Рудневу, честно говоря, хотелось встретиться с генералом Потапчуком на нейтральной территории и попробовать договориться. Потому что нельзя дальше мучить себя неопределенностью.
«Вряд ли он согласится, но тогда пусть пеняет на самого себя».
Оба они были под контролем. Руднева «пас» Потапчук, Потапчука – Руднев.
Такая холодная война иногда, с другими людьми, давала свои плоды. Заставляла их отпустить. Но Руднев осознавал, что видавший виды генерал будет идти до конца, если, конечно, его не остановить. Но ни у Руднева, ни у его бывшего шефа на генерала Потапчука компромата не было. Поэтому шантаж и запугивание отпадали сами собой.
Значит, оставался последний способ – последний и самый надежный.
Полковник уже давным-давно убедился, что лучше всех хранят секреты мертвецы.
Убрать генерала Потапчука было не так-то просто – слишком заметная фигура. Хотя сейчас, когда президент готовится к операции на сердце и все только и ждут, что произойдет с ним дальше, время для ликвидации самое подходящее. А если все задуманное шефом осуществится, то тогда с Руднева спросу никакого. И все последствия для него – генеральская звезда и солидная сумма на один из счетов в швейцарском банке или еще где-нибудь в Европе. Короче, настырного генерала придется убирать, чего бы это ни стоило.
Полковник Руднев проснулся очень рано. Он был зол и чувствовал, что все его нервы на взводе. Стоя перед зеркалом в ванной комнате, он смотрел на свое отражение в овальном зеркале. Под глазами набухли тяжелые мешки, цвет лица стал землистым.
– Ну у тебя и видуха, Аркаша! – обратился к своему отражению Руднев. – В гроб краше кладут.
«И на хрен ты ввязался в это? Ведь можно же было в свое время свалить. И надо было сделать это сразу же, на следующий день после того, как шеф покинул свой кабинет. Но тогда ты промедлил, а бежать сейчас уже нет смысла. Да и тогда, наверное, далеко не убежал бы… Находить он умеет».
Под эти нехитрые мысли полковник Руднев быстро побрился, затем надел чистую рубаху, отутюженные брюки, пиджак и галстук в мелкую клеточку. Выглядел он вполне респектабельно.
Выпив большую чашку кофе, Аркадий Борисович сбежал вниз. Ему предстояло провести несколько важных встреч и решить пару неотложных вопросов в Управлении, а после наведаться к Борису Андреевичу Симаковскому.
Вот это-то дело и было самым главным в его сегодняшних планах.
…Серый «фольксваген-пассат», за рулем которого сидел полковник Руднев, подъехал к Милютинскому переулку. Заезжать к самому дому Руднев, естественно, не стал, а загнал машину в соседний двор. И направился куда ему было нужно. Он осмотрелся, но не понял, что за ним наблюдает высокий мужчина в спецовке работника коммунальной службы, рядом с которым на асфальте стоял металлический ящик с инструментом.
Полковник Руднев, поднялся по лестнице. Остановился возле двери Симаковского и коротко позвонил.
Борис Андреевич Симаковский, хоть и знал, что за гость за дверью, все равно проявил осторожность. Отставной сотрудник КГБ посмотрел в глазок. Тяжелое веко старика дрогнуло, покатилась слеза. Он размазал ее тыльной стороной ладони и, лишь убедившись, что за дверью стоит именно тот, кого он ждет, снял дверную цепочку и повернул ключи в замках.
– Здравствуйте, – спокойно, мягким голосом поприветствовал Симаковского Руднев.
– Проходите.
Симаковский на всякий случай выглянул на лестничную площадку, но там никаких нежелательных свидетелей не оказалось.
– У меня мало времени, Борис Андреевич, поэтому давайте сразу перейдем к делу, – уверенно сказал Руднев, входя в квартиру.
– Времени у всех мало.
– У меня – особенно.
Борис Андреевич улыбнулся. По случаю прихода гостя он принарядился – не то что при прошлой встрече. Свежая рубашка, отутюженные брюки, начищенные туфли. И только жилетка из собачьей шерсти была той же. Уже лет пятнадцать Симаковский маялся радикулитом. Никакие лекарства не помогали. Единственное, что спасало, – жилетка, связанная женой.
– Торопитесь? – пустился в рассуждения Борис Андреевич. – Спешите, спешите… А может, стоит остановиться, оглядеться, подумать и только после этого обращаться к тому, от чьих услуг отказалась структура.
От этих речей полковника Руднева передернуло.
«Ваг старый маразматик! Вечно эти старики философствуют вместо того, чтобы заниматься делом».
Симаковский же галантно повел рукой, приглашая гостя в кабинет. Руднев прошел, но садиться не стал.
– Садитесь, уважаемый, – предложил Симаковский, – вашу просьбу я выполнил. Вот то, о чем вы меня просили. И ни у кого больше подобного вещества нет, оно уникальное, единственное в своем роде.
Симаковский поднял указательный палец и принял горделивую позу. Он был похож на какого-нибудь героя живописных полотен конца восемнадцатого – начала девятнадцатого века. Отставной полковник картинно стоял, опираясь на край стола, сжимая в негнущихся дрожащих пальцах небольшую ампулу, похожую на те, какими пользуются врачи, делая инъекции.
Ампула перешла в руки полковника Руднева. Старик немного замешкался, чуть не упустив ампулу на пол, но Руднев был проворен.
– Не бойтесь, не бойтесь, – сказал Симаковский, – эта ампула из очень прочного стекла и не разобьется, даже если упадет на мраморный пол. В добрые старые времена делали ампулы из прочного стекла.
