барон, вас так долго не было, — проговорил он, искательно заглядывая в глаза. — Что-то не в порядке?
— Нет, всё отлично, — я ободряюще хлопнул парня по плечу. — Когда открытие?
— Через двенадцать дней. Нужно подготовить программу.
— Понимаю. Не торопитесь. Сделайте так, чтобы о клубе заговорили.
— Постараюсь, Ваша Милость, — просиял управляющий.
С этого момента я потерял к «Вишнёвому саду» интерес. Видимо, тот, кто устраивал Скуратовым хранилище, проявил больше изобретательности, чем я. Но где эта пещера с сокровищами могла находиться?!
В замке я немного позанимался на тренажёрах — в основном, чтобы отвлечься от разочарования. Блин, я ведь был уверен, что сегодня войду на склад артефактов! И такой облом… Конечно, утешала мысль, что моё наследство спрятано достаточно надёжно, чтобы посторонние не могли его отыскать. Но утешала слабо, если честно. Я бы предпочёл добраться до артефактов.
После ужина я изучал литературу, собранную для меня Антоном. Вернее, его людьми. Вся она касалась аль-гулей. Я пытался найти свидетельства их разумности и связей с людьми. Но пока не смог.
Около девяти явился Свечкин — принёс дополнительные материалы на Сиплого. Вернее, его массажиста.
Восточный человек перебрался в Камнегорск с территории бывшей Японии — из Токио. Никто не знает, зачем ему это понадобилось. Предполагали, что Ямасита Коджи был вынужден бежать из родного города в результате интриг тамошних кланов. Версия родилась по двум причинам: во-первых, массажист носил благородные имя и фамилию, несвойственные японским простолюдинам, а, во-вторых, обладал Даром — призывал изумрудного дракона, поражающего противника зубами, ядом и огнём. Как известно (это уже добавил от себя Свечкин), драконов способны создавать лишь члены императорского рода микадо, правителя Токио. Так что, даже если имя и фамилия у массажиста могли быть выдуманными, его кровь буквально кричала, что человек стал изгоем.
— Ямасита опасен, — проговорил Свечкин, когда я закрыл и отложил в сторону папку с досье. — Говорят, он был якудзой. Это японские преступники, господин барон. Вроде Емельянова, Василя и Сиплого.
— У массажиста есть татуировки?
— Нет, Ваша Милость.
— Член императорской фамилии мог быть якудзой?
— Теоретически нет. Однако по какой-то причине его выставили из Токио.
— Причин может быть тысяча и одна. Нет, не думаю, что Ямасита бывший якудза. Скорее всего, он бежал сюда, но, не желая служить кому-либо в качестве воина, стал массажистом.
— Почему бы ему было не стать воином?
— Гордость, Юрий Михайлович.
— Но… — разведчик непонимающе нахмурился, — разве быть воином не почётней, чем массажистом?
— Смотря кому служить. И потом, не думаю, что Ямасита вообще хочет служить кому бы то ни было. Он входит в клан Сиплого?
— Официально не принят.
— То-то и оно. Слишком горд наш японец. Думаю, по этой же причине он держит квартиру, хотя живёт, в основном, у Сиплого.
— К себе Ямасита наведывается раз в неделю по воскресеньям. У него в эти дни выходной. Выставляет на подоконник цветы, поливает, пьёт чай, а затем прогуливается в ближайшем парке, очень маленьком. Кормит уток в пруду. Ужинает в ресторане неподалёку и возвращается к себе.
— Ночует?
— Никогда. Около девяти уходит и возвращается в дом Сиплого.
— Вот видите, — кивнул я. — Для Ямаситы собственная квартира — просто символ независимости.
— Дороговатый символ. Впрочем, Сиплый хорошо ему платит, а старик почти ничего не тратит. В основном, покупает мази, масла, крема и благовония — всё для массажа.
— Где покупает?
— В лавке возле дома. Иногда ходит ещё в одну, через два квартала.
— Какого дома? Того, где у него квартира?
— Да, шоппинг у него по воскресеньям.
Я придвинул папку с досье. Нужно кое-что просмотреть ещё раз. Кажется, ниточка, ведущая от меня к Сиплому, нащупалась. И тянется она через восточного человека.
Глава 51
На следующий день прямо с утра Аня с Павлом поймали меня в рекреации второго этажа, где мы с Артёмом дожидались звонка на урок биологии, и сообщили, что их отцу пришло письмо из Белого города, и он ждёт меня после школы в гости, чтобы поделиться новостью. Какой именно, не сказал. Видимо, сюрприз.
Не скажу, что я провёл первую половину дня как на иголках, но, конечно, думал о том, что именно сообщили Шувалову. Надеялся, что император снизошёл до несовершеннолетнего барона и решил позволить открыть резервную ячейку.
Так, что, как только прозвучал последний звонок, отправился вместе с Аней и Павлом к ним во дворец.
Князь принял меня в кабинете. Торжественно протянул распечатанное письмо.
— Вас приглашают в Белый город, — сказал он. — Аудиенция у Его Величества.
— По какому поводу? — спросил я, читая выведенные каллиграфическим почерком строки. — Тут написано, что меня ждут завтра в пять, но ни слова о том, зачем.
Князь развёл руками.
— Не знаю, барон. Раз не указано, значит, так надо. Императору виднее.
— Это да. Надеюсь, мне разрешат вскрыть резервную ячейку.
— Вполне возможно. До меня дошли слухи, что Его Величество крайне высоко оценил ваш вклад в развитие обороны города. Обычно за такие вещи полагается высокая награда.
— Хорошо бы, — я сложил письмо и вернул его Шувалову. Адресовано-то оно было ему. Видимо, как моему поручителю в деле о субсидиях. — Высшей наградой для меня станет доступ к родовому архиву.
— Прекрасно вас понимаю, но никак на это повлиять не могу. Его Величество сам решает, кого, как и за что наградить.
С этим и пришлось уехать. По пути из кабинета встретил Машу. Маленькая княжна взвизгнула и бросилась мне на шею. Повисла, оторвав ноги от пола.
— Эй, ты мне спину сорвёшь!
— Фу! Как неприлично говорить даме о том, что она слишком тяжела для мужчины, — отпустив меня, Маша строго погрозила пальчиком. — Будешь так себя вести, лишу тебя своей благосклонности.
— Только не это! — усмехнулся я.
— Ты не знаешь, о чём отзываешься с таким пренебрежением. Зачем приезжал? К папе?
— Ага. Меня пригласили во дворец императора. Видимо, будут за что-то хвалить.
— Круто! Никто из нас там не был. Кроме папы, конечно. Поздравляю. Расскажешь потом, как всё прошло?
— Само собой.
— Обещаешь?
— Даю слово.
— Ну, ладно. Удачи. Смотрю, ты торопишься. Не смею задерживать господина барона. Надеюсь, скоро увидимся.
Попрощавшись с княжной, я отправился домой. По моему распоряжению,
