Тайсон не хотел лгать по мелочам, но и не имел ни малейшего желания разыгрывать из себя висельника для армии из-за каких-то крупиц правды. Чем меньше сказано о сестре Терезе, тем лучше. С другой стороны, она, как и другие, могла появиться на сцене в любой момент. Он сказал:
– Да. Я знал ее раньше.
– При каких обстоятельствах?
– До праздника Тэт я встречал ее несколько раз.
– Как?
– Случайно. На мессе в соборе Фукам.
– А что вы там делали?
– Искал свою собаку, – хмыкнул Бен.
– Я не хотела вас обидеть, но вы ведь не католик.
– Я пошел с офицером-католиком главным образом посмотреть на церковь.
– А еще когда?
– За неделю до Рождества. Я привез ящики с гуманитарной помощью в монастырь. Она случайно оказалась там. Потом на следующий день или чуть позже в школе должен был состояться утренник для детей. Мой приятель, офицер из соседнего взвода, искал того, кто умеет играть на фортепиано.
– Вы играете на фортепиано?
– Так же хорошо, как говорю по-французски. Но могу исполнить рождественские гимны. Я как-нибудь сыграю вам.
– Подождем до Рождества. Итак, вы встретили ее на рождественском утреннике. Разговаривали с ней?
– Да. Разговор был кратким.
– На каком языке?
– На французском, вьетнамском и английском.
– О чем же шла речь?
– Ни о чем таком, что бы могло заинтересовать следствие. Мы говорили о войне, детях, о Божьей милости... и всяких таких вещах.
– Вы христианин?
– Да. Сейчас это модно, только не в «Перегрин-Осаке». В своей конторе я буддист с девяти до пяти.
– А в шестьдесят восьмом, когда это не было так модно, вы были христианином?
– Я старался им быть. А что?
Она пожала плечами.
– А после утренника вы виделись с ней?
– Да.
– Как часто?
– Ну, раза четыре.
– При каких обстоятельствах?
– Что вы имеете в виду?
– Ваши встречи носили официальный характер или случайный? Или вы искали с ней встреч? А может быть, вы общались с ней по долгу службы?
– Все вместе взятое. А какое это имеет значение?
– Я пытаюсь установить ее добропорядочность. Теперь я вижу, что вы знали ее, поэтому она не может являться беспристрастным свидетелем, как я подумала с самого качала. Я бы хотела прояснить некоторые детали ваших встреч.
Тайсон промолчал, желая скрыть смущение, но выпрямился, сидя в кресле.
Она спросила:
– Когда и где вы видели сестру Терезу после Рождества?
– Я встречался с ней еще два раза в рождественские праздники. В честь Нового года наступила передышка, поэтому меня попросили через военно-медицинскую службу выполнить временную гражданскую работу в Хюэ.
– Могла ли сестра Тереза иметь связь с военно-медицинской службой и выполнять их поручения?
– Интрига становится все сложнее, не правда ли?
– Итак?
Тайсон отмахнулся.
– Все может быть.
– Итак, вы видели ее дважды в период рождественского перемирия. А после?
– В середине января. Меня отослали в Хюэ обсудить со службой медпомощи фронт нашей работы.
– Они предложили вам работу?
– Да.
– Вы согласились?
– Да. Честно говоря, я достаточно повоевал.
– Так как же случилось, что вы, раненый, все еще руководили взводом пехоты?
– Временно. С тридцатого января я должен был приступить к моим новым обязанностям – завоевывать сердца и умы. Штабной офицер попросил меня прибыть на вьетнамский новогодний праздник. Он несколько раз употребил слово «Тэт», но я не знал, что оно значит. Когда 30 января все праздновали Тэт, рота «Альфа», как обычно, удерживала позиции. Я решил вызвать вертолет с боеприпасами и продовольствием на вечер вместо утра. Я чувствовал себя виноватым, что оставил свой взвод и роту. Браудер разнес меня по косточкам, обозвав командирским лизоблюдом. Поэтому в то утро я пошел в свой последний дозор.
– Утро тридцатого января вы встретили на рыночной площади в Фулае?
– Да. Лежа в грязи, я дожидался смерти и думал, что все бы обернулось гораздо лучше, вызови я вертолет утром. Но судьба так распорядилась, что я остался жить, и к последнему дню января санчасть в Хюэ окружили тысячные отряды коммуняк. Они так и не прорвались, зато полегло много американцев, защищавших санчасть, а еще больше было схвачено за оградой санчасти как раз в разгар празднования Тэт. Потом их нашли со связанными за спиной руками и простреленными черепами. – Он закурил еще одну сигарету. – Наверное... все это было отмечено где-то в божьем календаре. Ведь верно? Тридцатого января Тайсон утром не вызывает вертолет. Вместо этого натыкается в Фулае на вьетконг. Пуля режет ухо. Днем – обед в роте «Альфа». Раздача пайков на кладбище. Начало Тэт-наступления. – Тайсон посмотрел на струящийся лилово-серый дымок. – Но судьба распорядилась так, что я не погиб в Фулае, в санчасти, в госпитале Мизерикорд или в Стробери-Пэтче. Судьбе было угодно, чтобы сегодня вечером я сидел здесь с вами.
Она внезапно притихла, обдумывая его слова. Наконец, взглянув на него, она спросила безразличным голосом:
– Значит, в течение какого-то времени вы в середине января находились в Хюэ, подыскивая административную работу. И там вам представилась возможность снова увидеть сестру Терезу. Сколько раз?
– Я точно не помню. Один или два раза. В Хюэ я пробыл около двух дней.
– И не видели ее до пятнадцатого февраля?
– Точно.
– Значит, появление сестры Терезы в госпитале Мизерикорд стало сюрпризом для вас?
– Мягко говоря.
– Разве вы не знали, что она работала там?
– Я вообще не подозревал о существовании этой больницы, майор.
– Конечно. Но она когда-нибудь упоминала, что работает в больнице?
– Нет. Я только знал, что она работала в католической аптеке для бедняков рядом со школой имени Жанны д'Арк и церковью.
– В каких местах вы встречались с ней после рождественского праздника? Где это можно сделать в Хюэ? Я имею в виду, где именно американский офицер овладел монахиней?
– Это сарказм или природное любопытство?
– Я заинтригована.
– Тогда мне непременно стоитзаняться мемуарами.
– Действительно, смотрите какой сюжет: экзотическое место действия, не вызывающий подозрения город накануне величайшего катаклизма, вы – молодой офицер, готовый в любую минуту отправиться на фронт, встречаете женщину потрясающей красоты – монахиню...
– Ваше толкование смахивает на мелодраму. Женское словоблудие.
– Не будьте женоненавистником. Итак, где вы соблазнили монахиню?
– Это мое дело.
– Хорошо. Как вы считаете, каким образом она очутилась в больнице Мизерикорд, вдали от города?
– Сие выше моего понимания.
– Рок?
– Да, рок.
Майор кивнула.
– И там вы ее видели в последний раз?
– Да.
– Вы когда-нибудь интересовались ее дальнейшей судьбой?
– Много раз.
– Тогда выходит, что книга Пикара донесла до вас добрые вести?
– Да. Конечно, добрые.
– А вы бы хотели с ней встретиться вновь?
– Нет.
– Почему же?
– Не могу объяснить.
– Не хотите предаваться воспоминаниям?
– Молодежь хочет, чтобы их страстные желания никогда не пропадали, а старики не любят, когда им напоминают о прошлом.
– Кто это сказал?
– Я.
– Вы с ней разговаривали тогда? В госпитале?
– Перебросились несколькими словами.
– Какими?
– Точно не помню. Ну, наверное, не трудно представить, что можно сказать второпях. Слова утешения, что ли. Потом... кто-то увел ее. Здание горело.
– И это была ваша последняя встреча?
– Я уже сказал. Да, последняя.
– Но куда же она ушла? Наверняка спряталась неподалеку и ждала, пока кончится стрельба. Увидев вас, она сразу же доверилась вам и вашему взводу. Ведь вы предлагали ей защиту, верно?
Тайсон буркнул:
– Нет...
Она чувствовала, как в ней закипает злоба: до чего же складно врет. Тайсон не развивал свою мысль, и она переспросила:
– Значит, не предложили?
– Я имею в виду, что они были... не в состоянии...
Их взгляды встретились, и они пристально посмотрели друг на друга. Подражая его сладко-лживым фразам, она поинтересовалась:
– Вы искали ее после окончания стрельбы?
– Конечно, искал. Но мы должны были двигаться вперед, преследовать врага. Я подумал, что она погибла.
– Преследование врага гораздо важнее, чем защита выживших?
– К сожалению, да. И этому есть оправдание – война.
– Но там же были европейцы, вьетнамцы-католики, раненые, в конце концов...
– Мы не различали национальности беженцев.
– Неужели? Как же часто вам приходилось сталкиваться с европейцами в такой глуши? С католическими монахинями? Простите, но если бы вы спасли этих людей и переправили их на американскую базу, это сделало бы вам огромную честь. Куда же ушли оставшиеся в живых?
Тайсон заметил, что, несмотря на осунувшийся, уставший вид, она в любую минуту была готова вступить в отчаянный спор. У него также сложилось впечатление, что тупиковый разговор разочаровывал и изводил ее.
