Утром он, как всегда, принял душ, сварил себе два яйца всмятку и выпил чашку кофе, после чего спустился на автостоянку, сел в «Порше» и поехал на работу. Он двигался своим обычным маршрутом и думал о том, что ему так осталось ездить не больше полугода. Потом его жизнь изменится и станет другой. Какой – он представлял смутно. По дороге ему попался щит с рекламой «Инвест Ренессанс». Раньше всякий раз, когда он проезжал мимо, его сердце радостно сжималось, теперь же он ничего не испытал. Лишь легкое удивление – надо же, еще висит.
Тем не менее у второго щита с рекламой он остановился, вспомнив бомжа, который справлял под ним свою нужду. Антон заглушил мотор, достал сигарету и закурил. Вспомнились голубые, словно выцветшие, его глаза и вопрос «А на что я тут нассал?» Как бы Антону хотелось увидеть его сейчас, проезжая мимо, помахать рукой, как старому другу. Как бы хотелось снова сесть вместе и распить бутылку вискаря.
Но это было невозможно.
Антон почувствовал легкую грусть. Он даже не знал его имени. Ничто не связывало его с тем человеком, кроме факта его смерти. Ничто… Но сейчас этого ничто было достаточно, чтобы испытывать грусть и непонятную вину. Плащ и початая бутылка виски – вот и все, чем он ему помог при жизни.
Антон выбросил сигарету, выбрался из машины и подошел к снованию рекламы. Легкий ветер шевелил его волосы. Он посмотрел по сторонам и заметил, что никто не обращает внимания на одинокого элегантно одетого мужчину, который подошел ближе, чтобы лучше рассмотреть рекламу. Так мог, по крайней мере, подумать любой, проходящий мимо. Антона это вполне устраивало.
Еще раз посмотрев вокруг, он опустил руки, расстегнул ширинку, достал свой член и стал мочиться на основание рекламной конструкции – спокойно и размеренно водить желтой струей по железякам. И чем дольше он так делал, тем меньше давило чувство вины в груди. Оно угасало, испарялось прямо на глазах, словно Антон отдавал долг умершему другу. Иного способа он не нашел, да возможно, его и не было.
Закончив, Антон застегнул ширинку, сел в машину и вырулил на дорогу, после чего надавил на газ. Он перевел взгляд на удаляющуюся рекламу в зеркале заднего вида, и это стало первым прощай его прошлой жизни.
На работе его уже ждала делегация корейцев. Все бумаги были готовы, и в присутствии всех сотрудников компании состоялось торжественное подписание. После чего был фуршет с шампанским, винами, красной и черной икрой. Главный кореец произнес длинную речь, которую толком не смогла перевести переводчица, да это было и не важно, после чего он подошел к Антону, приблизил свое широкое, смуглое лицо и потерся носом о нос Антона. Потом он поднял бокал, повернулся к присутствующим и закричал – «Достоевский!» Все стали хлопать в ладоши и повторять «Достоевский», «Достоевский»…
Это было мило.
После работы Антон поехал в фитнес-клуб. Переодевшись в майку и шорты от Armani, с полотенцем на плечах, он прошел в зал и встал на беговую дорожку. По соседней бежал Андрей. На его груди расплывалось большое темное пятно. Видно, что он уже хорошо постарался.
– Не ожидал увидеть тебя тут так скоро, – сказал он, не поворачивая головы.
– Странно, но пока я был в коме, я даже немного поправился, – заметил Антон и побежал по своей беговой дорожке.
– Ты в коме набрал вес?
– Да.
– Надо же!
– Я удивлен не меньше тебя.
– Подожди… Тебя ведь кормили через трубку растворами… – произнес Андрей. – Я сам видел. Толстые такие трубки.
– Ты видел?
– Конечно. Я каждый день, все две недели, заезжал к тебе.
– Спасибо за все, что ты сделал для меня…
– Да брось! Ты бы сделал не меньше, окажись я в такой ситуации.
Андрей взял бутылку с минералкой, часть выпил, часть вылил себе на разгоряченное лицо.
– Скажи, – спросил Антон, повернув голову на бегу, – Общество Анонимных Алкоголиков, как давно ты был там?
– В АА?.. Ну, может, месяца два назад. А что?
– Они куда-то переехали, не оставили адреса, а я бы хотел туда еще немного походить.
– Есть желание?
– Они мне очень помогли, и не хотелось бросать все на полдороге.
Андрей кивнул головой:
– Я постараюсь что-нибудь узнать.
Некоторое время они бежали молча, потом Антон спросил:
– А ты никого не помнишь из алкашей?
Андрей пожал плечами:
– Кое-кого помню. Например, скрипача, который пил, чтобы лучше играть. С копной седых волос.
– Да, забавный тип…
– Забавный.
Пауза.
– А Сталкера помнишь?
– Сталкера? – Андрей остановился.
– Да, такой смешной тип, пожилой уже, в черном костюме и круглых очках?
Антон тоже остановился, улыбался и тяжело дышал.
– Нет, Сталкера я не помню. По крайней мере, когда я ходил, никого не было в круглых очках.
– Жаль. – Антон вытер лицо полотенцем.
– Почему жаль?
Антон немного замешкался с ответом, потом сказал:
– Просто веселый старик. Он мне помог больше всех.
Андрей казался удивленным.
– Просто алкаш помог тебе больше остальных?
– Да.
– Надо же. И что ты от него хотел?
– Да ничего особенного. Обычная ролевая модель.
Андрей покачал головой.
– Не стоит брать алкаша за ролевую модель…
– Он бросил, пересилил себя, а это самое трудное. Отличная ролевая модель. Я бы хотел его найти.
– Ну, может, бог даст – найдешь!
Дальше они бежали молча, потом Андрей сошел с дорожки и пошел в душ, а Антон бежал и бежал, словно пытался убежать от самого себя.
Лекарство понадобилось отчиму быстрее, чем думал Антон. Уже на следующий день у него начались боли. Он позвонил и попросил привезти обезболивающие. Чтобы его достать, у Антона ушло довольно много времени. Кокаин или травку в Москве купить было проще.
К коттеджу он подъехал уже вечером. Его никто не встречал. Отчима он нашел сидящего у камина, с рукой, прижатой к боку. Мать уже ушла спать, и тем не менее из предосторожности они спустились в гараж. Там Антон достал из коробки ампулу и отломил наконечник. Затем порвал обертку одноразового шприца и набрал в него прозрачную жидкость. Отчим заголил руку, Антон вколол иглу и медленно ввел обезболивающее. Отчим тяжело и быстро задышал, потом лицо его расправилось, словно скомканная бумага, и он улыбнулся.
– Ну вот, – сказал он, – стало легче.
Антон молчал и смотрел на отчима, который с трудом опирался другой рукой о капот машины.
– Я каждый день могу приезжать, делать тебе уколы.
– Не надо. Что подумает мать?
– Найдем какую-нибудь отговорку. Помнишь, сколько времени мы проводили за шахматами? Мы могли бы снова начать играть.
– У нас в доме доски нет.
– Я куплю.
– Не стоит. Я сам смогу делать себе уколы. Здесь, – он показал рукой, – в гараже.
– Ладно. Я привез десять ампул. Когда понадобится еще – я привезу.
– Хорошо.
Отчим опустил голову и молчал. Потом произнес:
– Наш уговор в силе?
– Почему ты спрашиваешь?
Он поднял лицо:
– Потому что это в последний раз…
– Конечно, в силе, – ответил Антон. – Ничто его не отменит.
– Хорошо. – Отчим некоторое время молчал, словно собирался с силами. – Дело в том, – сказал он, – что правительству поручено составить комиссию по Сибирькалию. Все уже серьезно. Если у твоих инвесторов есть их акции, пусть срочно скидывают.
– Значит, можно начинать?
– Да, можно начинать. Самое время…
И тут колени его подкосились, словно туловище подломилось, и он стал сползать на каменный пол. Антон успел его подхватить и удержать. Вдруг рот старика приоткрылся, и оттуда хлынула кровь.
– Не умирай! Только не умирай, – закричал Антон и потащил его наверх. Ноги отчима бессильно ударялись о ступени. В какой-то момент Антону показалось, что он вдруг стал легче, и тотчас его глаза закатились и взгляд остановился.
– Не умирай! Не умирай! – Антон стал трясти его тело, и голова с закрытыми глазами болталась из стороны в сторону.
Он дотащил его до столовой и опустил тело на диван. Рука тут же свесилась и ударилась со стуком о пол. На лестнице в халате появилась мать с испуганным лицом.
– Что случилось?
Антон повернулся и произнес:
– Кажется, он умер….
Потом была ее истерика.
Приехала «Скорая». Все было бесполезно. Мать накачали снотворным и успокаивающим и уложили в постель. Антон надел на Воланда ошейник, взял поводок и поехал домой. Ничего не понимающая собака радостно махала хвостом, быстро запрыгнула в машину на переднее сиденье и высунула в окно морду. Потом, когда машина разогналась, стала хватать ртом воздух, пытаясь укусить его зубами.
Глупая собака. Глупая жизнь.
Прошли три дня после похорон. Борис перевел двести миллионов долларов на счет «Инвест Ренессанс». Еще через неделю Антон вложил их в акции «Сибирькалия», которые на тот момент рухнули после приезда комиссии на комбинат и начала санации. Все шло по плану. Каждый день Антон два раза выгуливал Воланда, ездил на работу и ждал момента, когда акции вырастут в цене, чтобы все распродать и выйти из бизнеса.
