Ей было ужасно жалко того маленького мальчика, который смотрел на отцовские дырявые носки. Наверное, тогда его глаза в первый раз побелели и закатились под верхние веки, как она недавно видела, и он потерял сознание...
При воспоминании о белых глазах ее передернуло. Бесполезно его жалеть, бесполезно лелеять надежду на "просто пугает": он больной человек! Он сам не знает, когда на него накатит слепая агрессия и желание отомстить за отца... Оно связано с сексуальным желанием, как всегда у маньяков, и...
Об этом "и" лучше не думать. Надо думать о том, что Алеша непременно придет в срок! И еще о том, как спастись, если вдруг...
Дожди уже два дня как прекратились. Возможно, поселок на выходных оживет? Вчера, к примеру, она слышала шум мотоцикла. Здесь появятся люди... И если Бенедикт оставит ее одну, она все-таки разобьет стекло, вытащит гвозди и будет кричать в окно. Ее услышат! Только бы люди тут появились, только бы пришли достраивать свои дома – такие мирные, такие милые дачи, на которых уже следующим летом будет звучать детский смех, валить вкусный дымок от шашлыков, журчать вода из шлангов, поливающая грядки с цветами или редиской...
Следующим летом их детям будет уже по полгодика... Если... если...
Александра тихо заплакала в подушку.
Она заснула только под утро, когда щели в ставнях налились серым светом. И спала долго, до двух дня. До тех пор, пока в ее дверь не постучали.
– Вы спите? Вставайте, Александра, пора. Я думаю, что сегодня у нас могут быть гости. Наденьте ваше вечернее платье, мы должны хорошо принять их!
– Гости? – с трудом разлепила она глаза.
– Да. Вы можете спокойно идти умываться и завтракать, я вам не буду мешать. Однако поторопитесь. Что-то мне подсказывает, что времени у нас осталось совсем мало.
– Гости... Это Алеша? – Александра села на диване.
– А кто же еще, – усмехнулся он. – Других гостей тут не бывает, я человек нелюдимый.
– Но почему? Ведь срок еще не истек?
– Вы что, не рады? – треснул его смешок.
– Я имела в виду, почему вы решили, что сегодня...
– Да торопыга он у вас. Не слыхали вчера, мотоцикл тут проехал? По нашу душу, я думаю. Калитка у меня запирается, а на ворота пока замок не поставил, руки не дошли, дача моя еще достраивается, как видите. Но ниточку тоненькую я на створки прицепил. Так вот нету ее больше, ниточки... Ну, не буду вам мешать. Платье не забудьте!
Она все делала как во сне – умывалась, причесывалась, завтракала. Алеша действительно приедет сегодня? Или Бенедикт ее обманывает? Может, он заставил ее надеть платье, чтобы... Он сам говорил, что в платье она его провоцирует...
У нее в комнате был еще плащ и шарф, висели на гвоздике. Подумав, она взяла шарф и укрыла им плечи. Бенедикт, проходивший мимо кухни, мельком глянул на нее и отвернулся.
– Закончили завтрак? – донесся откуда-то его голос. – Тогда пройдите в вашу комнату. Мне нужно кое-что сделать.
Александра вернулась к себе и вскоре услышала звук передвигаемой мебели. Что он делал? Зачем?
Но ей не пришлось долго гадать. Он ее позвал.
В большой комнате случились перемены. Козлоногий столярный стол занял центральное место, сбоку от него встало продавленное кресло, а прямо за ним угнездился стул, принесенный, видимо, из комнаты Бенедикта.
– Присаживайтесь, – Бенедикт указал рукой на кресло.
Она, недоумевая, села.
– Теперь ручки на подлокотники извольте положить.
Александра выполнила требование, и Бенедикт, взяв со стола моток бечевки, стал привязывать ее левую руку к подлокотнику.
– Тихо, дергаться не надо, а то все может закончиться намного раньше, чем начнется... Сопротивление меня распаляет, и ваша смерть будет очень печальным событием в преддверии вашего спасения, согласитесь!
Александра посмотрела на него. Его светло-карие глаза лихорадочно блестели, причем как-то странно весело... Или ей показалось? Если Алеша появится сегодня, то это означает, что сегодня же Бенедикта и арестуют. Так чему же он радуется?
...Интересно, как он себя поведет? Если он не обманул ее и уговор был именно таков, что Алексей должен его найти и сдать милиции, то он добровольно подставит под наручники запястья? Что-то Александре в это слабо верилось.
Или Алеша придет с милицией? С Серегой?
– По вашему договору, Алексей должен прийти один?
– А как же, конечно! Это дуэль, все по-мужски, все честно, один на один!
Так и есть, он очень возбужден. Как дети в преддверии большого праздника. Неужто арест для него праздник?!
Снова закрались подозрения: а вдруг он заманил Алешу затем, чтобы его убить? Но эта гипотеза не лезла ни в какие ворота. Зачем так сложно – похищать ее, задавать Алеше задачку, когда на любой улице столько возможностей для выстрела...
Внезапно в уме ее мелькнула другая догадка. А что, если... Если он хочет убить ее на глазах у Алеши? Отомстить ему за что-то вот таким изощренным способом – убить его беременную жену, причем тогда, когда Алеша будет уверен, что пришел ее спасти, честно выполнив все условия маньяка?!
Бенедикт меж тем примотал ее вторую руку к подлокотнику.
– Креслице неудобное, но я надеюсь, что ваш муж не заставит себя ждать... – Он посмотрел на часы. – Четыре. Через час стемнеет. Если он честный человек, то явится вот-вот, засветло.
– Почему? Какое отношение имеет честность к освещенности?
– Потому что в темноте легко спрятать целый отряд спецназа. А мы так не договаривались. Мы договаривались один на один. Если он это сделает, то я его сурово накажу...
– Бенедикт... Скажите, зачем вам это все? У вас наверняка есть какие-то причины, но я не в состоянии их уловить. Хорошо, я поняла, вы серийный убийца, вас тянет убивать, и это... Это ненормально. – Она взглянула ему прямо в глаза. – Но в остальном вы совершенно нормальны. И даже умны. Вы рассуждаете логично и здраво. Зачем вам понадобилась эта игра?
Сначала треснул знакомый смешок, но затем вдруг глаза его потемнели и стали резко выделяться на бледном лице.
– Надо же, какого я комплимента удостоился... От женщины! – Он мотнул головой, словно желая показать всю невероятность и беспрецедентность подобного факта. – Хорошо, – он посмотрел на часы. – Я скажу вам. У нас есть немного времени, проведем его в приятной беседе... Вы правы, я умен. Изобретателен. Вы удивитесь, наверное, но теперь смысла нет скрывать: я полковник милиции, имею несколько наград. У меня репутация человека сухого и строгого, крайне умного и ответственного. Но при этом по натуре я хищник и игрок. Мне нравится выслеживать жертву, нападать, разрывать зубами горячую плоть... Не пугайтесь, это я фигурально, – такого способа убийства я еще не пробовал! И я просто устал вести двойную жизнь. Устал, – вам никогда не понять, что это такое! Меня ничего не радует, ничего не держит в жизни, даже убийства... Моя жизнь сложилась неправильно, но это не моя вина... Какая есть, такая есть. Она мне просто надоела. И мне захотелось напоследок устроить праздник, фейерверк, показать наконец себя в своей истинной ипостаси. Ипостаси талантливого преступника, каковым я являюсь. Я, всю жизнь – в глазах других – боровшийся против преступников! Когда все кончится, все узнают обо мне. О моей блистательной придумке, моей игре... Он задумался ненадолго, но вскоре встрепенулся.
– Я надеялся, когда затеял похищение, что смогу выговориться, рассказать о том, что думаю, чувствую, хоть одному человеку на земле. Но не вышло. Не умею я изливать душу. Вы поймете потом... может быть. Я все-таки сумел рассказать немножко... Ну а не поймете, так и не надо. Всю жизнь обходился без понимания – обойдусь и теперь... Да, так самое для вас интересное я так и не сказал! Хотите узнать?
– Конечно!
– Денежки-то ваши на квартиру я украл, я! – Он довольно улыбнулся.
Саша молчала, ошарашенная этим признанием.
– Ну, что молчите? Не ожидали?
– Нет.
– Пытаетесь измерить глубину моего ничтожества? Не только убийца, но еще и вор?
– Нет, пытаюсь понять.
– Я вам помогу. – Он кивнул, словно подтверждая свои слова. – Это был способ заставить Кисанова заниматься мной. И мой гонорар ему за работу. Вот он.
С этими словами он нырнул в свою комнату, не закрыв за собой дверь, и Александра увидела, как он вытащил из-под раскладушки пластиковый пакет.
– Вот и гонорар. – Он положил объемистый пакет на столярный стол. – Деньги меня не интересуют, никогда не интересовали. Если все пройдет, как я запланировал, и ваш Алеша не подведет, то вы получите их обратно...
Видимо, он ждет благодарности? Восхищения? Вот смотрит на нее, как малый ребенок, в ожидании признательности...
– Бенедикт, – она боялась говорить это, но все же не устояла, – вы по-своему человек честный и даже добрый...
Скрипучий смешок и отчаянное веселье в ставших темными глазах.
– ...Почему вы не обратились к психиатрам? У них есть какие-то средства, они помогли бы вам...
