Серые глаза Наполеона горели, и он, наклонившись, хотел прочесть самые затаенные мысли Жана-Батиста. Мой муж порывисто поставил чашку.
— Послушайте, Бонапарт, если вы приехали выпить у меня кофе и одновременно предлагаете мне измену, я буду вынужден попросить вас покинуть мой дом.
Влажный блеск глаз Наполеона потух, его улыбка стала беспокойной.
— Значит, вы возьметесь за оружие против своих товарищей, которым Нация поручит спасти Республику?
Звучный смех неожиданно разрядил напряженность момента. Жана-Батиста трясло от приступа смеха, который он не мог долее сдерживать.
— Камрад Бонапарт! Камрад Бонапарт! В то время, как вы загорали в Египте, меня не раз и не два побуждали разыграть «сильного человека» и, опираясь на штыки моей армии, организовать… как это называется у вас и вашего брата Жозефа… да, сконцентрировать в себе все положительные силы, все могущество. Но я отказался. У нас есть две палаты, в которых достаточно депутатов, и если кто-нибудь из них недоволен, разве не могут они внести изменения в Конституцию? Лично я считаю, что наша Конституция дает вам все возможности для поддержания порядка и спокойствия и для защиты наших границ. Но если представители народа решат без принуждения извне избрать другую форму правления, это никак не может касаться ни армии, ни меня.
— А если депутаты под давлением извне решат изменить Конституцию, как вы отнесетесь к этому, камрад Бернадотт?
Жан-Батист встал и подошел к двери веранды. Можно было подумать, что он искал слова ответа там, в серой осенней дымке. Взгляд Наполеона был прикован к этому темному силуэту, повернутому к нам спиной.
Потом Жан-Батист вернулся, подошел к сидевшему Наполеону и тяжело положил руку ему на плечо.
— Камрад Бонапарт, вы были в Италии моим главнокомандующим, я знаю, как вы готовите ваши кампании, и говорю вам: у Франции нет лучшего руководителя, чем вы. Можете поверить бывшему сержанту. Но то, что предлагают вам политики, недостойно генерала армии Республики. Не делайте этого, Бонапарт!
Наполеон внимательно разглядывал маргаритки, вышитые на ковре, и его лицо ничего не выражало. Рука Жана-Батиста соскользнула с плеча Наполеона.
— Если вы попробуете поступить наперекор моему совету, я буду сражаться с вами и вашими сторонниками при условии, что…
Наполеон поднял глаза:
— При каком условии?
— При условии, что мне это поручит законное правительство.
— Какой вы упрямый, — прошептал Наполеон.
Жозефина предложила ехать в Монтефонтен.
Загородный дом Жюли был полон гостей. Мы встретили там Талейрана и Фуше, и, конечно, личных друзей Наполеона: генералов Жюно, Мюрата, Леклерка и Мармона. Все были приятно удивлены, увидев Наполеона в компании с Жаном-Батистом. После ужина Фуше заметил Жану-Батисту:
— Я не знал, что у вас с генералом Бонапартом дружеские отношения.
— Дружеские отношения? — переспросил Жан-Батист. — Мы же родственники.
Фуше засмеялся.
— Многие умеют очень ловко выбирать родственников.
На это Жан-Батист ответил с улыбкой:
— Бог свидетель, что я не искал этого родства!
Все последующие дни в Париже только и было разговоров, рискнет ли Наполеон сделать «этот шаг»? Или воздержится?..
Однажды я проезжала по улице Победы и видела группы молодых людей, кричавших: «Да здравствует Бонапарт!» Фернан уверяет, что им заплачено за их энтузиазм, но Жан-Батист говорит, что многие не могут забыть крупные суммы, экспроприированные Наполеоном в побежденной Италии и высланные в Париж.
Когда сегодня утром я вошла в нашу столовую, я вдруг почувствовала: это случится сегодня. Сегодня!
Жозеф держал Жана-Батиста за пуговицу мундира и лихорадочно убеждал его сейчас же ехать к Наполеону.
— Вы должны выслушать его. Вы увидите сами, что он хочет спасти Республику, — говорит Жозеф.
А Жан-Батист:
— Я знаю его планы. Они не имеют ничего общего с Республикой.
Жозеф:
— В последний раз. Вы отказываетесь оказать поддержку моему брату?
Жан-Батист:
— В последний раз: я отказываюсь участвовать в государственной измене в какой бы то ни было форме.
Жозеф обернулся ко мне:
— Заставьте его внять доводам рассудка, Дезире!
— Я принесу вам кофе, Жозеф. Вы так взволнованы!
Жозеф отказался и ушел, а Жан-Батист подошел к двери веранды и стал смотреть в наш безлиственный осенний сад.
Часом позже генерал Моро, м-сье Саррацин, бывший секретарь Жана-Батиста и еще некоторые господа из военного министерства обрушились на нас как лавина. Они просили Жана-Батиста стать во главе Национальной гвардии и преградить Наполеону доступ в Совет Пятисот.
— Приказ должен исходить от правительства, — упорствовал Жан-Батист.
В этой дискуссии приняли участие многие муниципальные советники, которые бывали у нас раньше и которые уже просили Жана-Батиста возглавить армию. Жан-Батист объяснил и им свою позицию:
— Я не могу действовать ни по приказу муниципального совета Парижа, ни по призыву моих товарищей, мой дорогой Моро! Дайте мне полномочия от правительства или же, если директоры больше не выполняют своих обязанностей, от Совета пятисот.
Под вечер я впервые увидела Жана-Батиста в гражданской одежде. На нем был темно-красный сюртук, который, казалось, был ему узок и короток, цилиндр, который делал его смешным, и желтый галстук, завязанный художественным узлом. Мой генерал имел вид ряженого.
— Куда ты? — спросила я.
— Прогуляться, — ответил он. — Только прогуляться!
Он прогуливался очень долго. Вечером вновь приехали Моро и его друзья и ждали Жана-Батиста. Была уже темная ночь, когда он вернулся.
— Ну?.. — спросили мы его хором, желая поскорее узнать новости.
— Я был у Люксембурга и у Тюильри, — сообщил Жан-Батист. — На улицах сосредоточены войска, но везде царит спокойствие. Это солдаты из армии, побывавшей в Италии. Я узнал некоторых.
— Наполеон им, конечно, что-нибудь обещает, — сказал Моро.
Жан-Батист горько усмехнулся.
— Обещает! Он уже давно обещал им через их офицеров. Поэтому они так быстро вернулись в Париж. Массена, Мармон, Леклерк — все они тяготеют к Наполеону.
— Как вы думаете, эти войска готовы выступить против Национальной гвардии? — спросил Моро после некоторого раздумья.
— Они об этом не думают. Я интересовался и долго беседовал со старым сержантом и его людьми. Солдаты верят, что командование Национальной гвардией поручено Бонапарту. Это им сказали их офицеры.
Моро вскочил.
— Это самая наглая ложь, какую я когда-либо слышал!
— Думаю, что завтра Бонапарт потребует от депутатов, чтобы ему поручили командование Национальной гвардией, — спокойно сказал Жан-Батист.
