Все эти тонкости остаются незамеченными иностранцами, случайно оказавшимися на подобных банкетах. Быть может, именно поэтому на Западе столь редко отдают должное китайской кухне, а ведь она этого более чем заслуживает. Шеф-повар шанхайского ресторана Whampoa Club Джереми Люн, говорящий по-английски, объясняя, что скрыто за внешним видом того или иного яства, помогает иностранцам осознать всю сложность китайской изысканной кухни. Однако незнание языка и барьеры культурного плана мешают другим поварам, таким как Юй Бо, последовать его примеру.
Юй Бо также занимается переосмыслением традиционных сычуаньских блюд, подающихся на ужин, превращая их в кушанья, достойные самых шикарных банкетов. Вкусовой букет вареных лангустов перекликается с таким повседневным блюдом, как свинина двойного приготовления. Свинину высшего качества Юй Бо готовит с чесноком и плодами лонгана, которые также зовутся «глазами дракона», на протяжении целых суток, пока мясо буквально не начинает таять. Потом он подает его на крошечных сычуаньских лепешках (это блюдо мне напоминает тушеное мясо по-ланкаширски, которое у Хестона Блюменталя приносят в малюсеньких горшочках). По-китайски подобные блюда называются фэй-эр бу ни, т. е. очень жирные, но не сальные. Один из классических гарниров, которым лакомит Юй Бо и которым я постоянно восхищаюсь, преподносится в бело-синем фарфоровом горшке, наполненном предметами, на первый взгляд напоминающими кисти для каллиграфии. На самом деле кисти на конце бамбуковых ручек изготовлены из слоеного теста, внутри которого скрывается начинка из говяжьего фарша. Вы обмакиваете искусно приготовленное лакомство в соусницу, сделанную в виде чернильницы, после чего отправляете «кисточку» в рот, а бамбуковую ручку откладываете на тарелку. И все!
Я до сих пор лишаюсь дара речи, сталкиваясь с артистизмом виртуозной китайской кухни, являющей собой искусное сочетание цвета, аромата, запаха и ощущений. Иногда шеф-повара сосредотачиваются на каком-нибудь отдельном продукте. Только представьте себе банкет, где все блюда приготовлены из утки. Там подают и крылья, и перепончатые лапки, и печень, и желудок, и потроха, и сердце, и языки, и голову, мясо и кожу, причем каждое из блюд будет обладать уникальным вкусом. Что за чудесное сочетание душевных радостей и грубых, чувственных, плотских удовольствий! А какие здесь текстуры! Нежные, эластичные, шелковые, сочные, хрустящие, гладкие! А эти игры с температурой! Если вы займетесь изучением китайской гастрономической культуры, уделив особое внимание консистенции блюд, перед вами откроется целый новый мир.
Пожалуй, на Западе я могу назвать только одного известного шеф-повара, отдающего должное китайской гастрономической школе. Это Ферран Адриа — гений расторана El Bulli. расположенного в Северной Испании. В беседе с журналистом Financial Times Ником Лэндером Ферран заметил, что из всех политиков двадцатого века наибольшее влияние на кулинарию оказал Мао Цзэдун. «Все хотят знать, где сейчас готовят лучше всего, — рассуждал Ферран. — Кто-то говорит — в Испании, кто-то — в Италии, кто-то — во Франции или Калифорнии. На самом деле сейчас идет борьба за вершину кулинарного Олимпа, с которого Мао Цзэдун сбросил китайскую кухню, отправив лучших поваров работать на полях и фабриках. Если бы он этого не сделал, все остальные страны и все шеф-повара мира до сих пор бы плелись в хвосте Китайского дракона».
Если вам повезет попасть в «Эль Булли», вы заметите, что многие находки Феррана имеют параллели с блюдами китайской кухни. Достаточно упомянуть использующиеся им морские водоросли цуй, оливковое желе хуашуан, сухое печенье су из кунжута и морских водорослей; или же вспомнить, как он постоянно играет с формой и вкусом. Точно так же, как и китайские повара, Ферран создает целые симфонии, взяв за основу один-единственный ингредиент, извлекая максимум возможного из тыквы, кокоса или плодов страстоцвета. Обед в «Эль Булли» — настоящий праздник вкусов, текстур и температур; у вас задействованы все органы чувств, подобно пребыванию на великолепном китайском банкете.
Быть может, Мао Цзедун делал все от него зависящее, чтобы уничтожить родную кухню, однако древние традиции так просто не убьешь. После окончания Культурной революции китайская гастрономия постепенно приходит в себя, чтобы воссиять в былой мощи и славе. Такие повара, как Юй Бо, воссоздают былое пиршество, и, вероятно, со временем мы обнаружим, что снова плетемся в хвосте китайского дракона.
Что касается меня самой, мне сложно сказать, когда наступил тот момент, когда я открыла для себя мир текстур китайских блюд. Уверена лишь в одном: это произошло задолго до того, как я бездумно подвергла родителей тяжкому испытанию, потащив их в ресторан с «огненным котлом», где заставила лакомиться гусиными потрохами. Западная система ценностей, по которой я определяла, что, с кулинарной точки зрения, отвратительно, а что — нет, попросту перестала что-либо для меня значить. Я полностью погрузилась в мир китайской гастрономии, даже не заметив, когда именно пересекла его границу. Теперь наслаждение, которое мне доставляют хрящи и потроха, вспоминается мною куда с большей нежностью, чем букет коллекционного бордо.
Хотя и не могу сказать, когда именно для меня открылись удовольствия, доставляемые эластичной консистенцией блюд, но на пути к этому событию я помню несколько случаев, ставших для меня небольшими откровениями. Один из этих случаев произошел в Гонконге, куда меня направили выполнить единовременный заказ по анализу рынка, полученный от некой фермы, занимавшейся выращиванием морских ушек. Сушеные морские уши, наряду с акульими плавниками и трепангами, — одни из тех важнейших ингредиентов, без которых в Китае не обходится ни один серьезный банкет. Наилучшие, отборнейшие моллюски поставляются из Японии, где их высушивают по загадочной и секретной методике: одно морское ушко высшего сорта, импортированное из Страны восходящего солнца, в модном ресторане Гонконга может обойтись вам в пятьсот фунтов.
Мои изыскания неизбежно привели меня к общепризнанному «Королю морских ушек» Аяту, кантонскому шеф-повару, прославившемуся своими блюдами на всю Юго-Восточную Азию (для китайцев нет ничего необычного в том, что можно прославиться благодаря таким талантам). Аята признавали и в мире, о чем свидетельствовало огромное количество медалей и наград разных стран. Одна из них была получена от французского парламента в 1997 году. В ресторан Аята я попала благодаря одному щеголеватому писателю, также посвятившему свое перо кулинарии и являвшемуся старым приятелем одного из моих наставников. Обойдемся без имен, назовем его просто господином Гурманом.
