В такой близости разглядеть Конкистадора невозможно. Он превращается в монструозного вида груду сверкающего на солнце металла, ослепляя и пугая своей неумолимой мощью. У гречанки и ее спутницы появилось стойкое впечатление, будто сейчас все доспехи вместе с обнаженным мечом, на который опирается усталый завоеватель, вдруг рухнут вниз, погребая под собой бедный город.
— Интересно, какова здесь вероятность землетрясений… — пробормотала себе под нос Полина, стараясь не смотреть вверх.
Шофер-андроид с насмешливой готовностью откликнулся:
— Не волнуйтесь, госпожа капитан! Основа Конкистадора уходит под землю настолько же, насколько возвышается над нею. Баланс выверен с высокой точностью. Скорее рухнут Кордильанды, чем наш кнейт…
— Кордиль… что? — уточнила гречанка, не слишком внимательно изучавшая перед отлетом географию Колумба.
— Да горы! — андроид небрежно мотнул головой в сторону синевших на горизонте горных кряжей.
— Поразительно… — Полина все-таки взглянула на памятник, но поежилась: — Мне бы вашу уверенность, «синт»!
Шофер очень по-человечески хохотнул:
— Смерти бояться — так лучше из пробирки не высовываться!
— Скоро мы приедем, эй, философ? — вмешалась Фанни. — Ненавижу этот мундир!
— Считайте, что мы уже там.
Буш-Яновская критически оглядела подругу. Мундир ей не по нутру, оказывается! И не удержалась от издевки:
— В старину говаривали: «Плохому танцору всегда яйца мешают!»
— Господь с тобой, Буш-Яновская! — незамедлительно откликнулась Паллада. — Я на них уже даже наступаю!
— Веселая у вас подруга, — подмигнул «синт».
— Веселее не бывает, — вздохнула Полина. — Вы вот ее сейчас высадите и уедете. А я так живу…
И первой, кого увидели в основном здании ВПРУ агенты земного спецотдела, была лейтенант Александра Коваль.
Фанни и Полина переглянулись, но ничего друг другу не сказали…
3. Нападение на Джоконду
Трасса между Санкт-Петербургом и Москвой, 12 июля 1001 года.
«Черные эльфы» — это всегда словно приведенный в полную боевую готовность «плазменник». Им не нужно входить в спецсостояние, дабы умертвить врага: они в этом состоянии живут».
Так говорят об элитном подразделении генерала Софи Калиостро все осведомленные сотрудники ВПРУ.
Входя в любое помещение, пси-агенты ощущают и ведут себя, как дома. Друг с другом, на взгляд постороннего, «Черные эльфы» общаются легкомысленно, ребячливо и не по чинам.
Когда же дело доходит до внешних контактов, то, незаметно для чужого глаза, у них включается отлаженная схема распределения ролей.
Коммуникацию осуществляет главный группы. Обычно это женщина, хотя бывают исключения. Быстро, уверенно, мягко она обнаруживает в биополе собеседника все возможные зоны соприкосновения. Остальная часть группы находится на связи с начальницей, принимая вытянутые данные. И уж только затем, когда «сеть» сплетена, обманчиво милые и симпатичные персонажи начинают работу — слаженно, как единый организм.
Сегодня по распоряжению непосредственной начальницы группа Джоконды Бароччи выехала на место загадочного исчезновения некой курсантки Зарецкой. Так как приказ поступил спустя две с лишнм недели после этого происшествия, пси-агенты не рассчитывали обнаружить что-либо интересное.
Территория все еще была оцеплена. Охраняли эту местность, укрытую невидимым куполом оптико-энергетической защиты, рядовые из Военного Отдела. Не «синты»: московское Управление предпочитало архаичные modus vivendi и modus operandi.
Вокруг шумел майский ветерок и чирикали птички, а в области ОЭЗ висела угнетающая, тяжелая, как пресс, тишина. Даже солнце потускнело, стоило сделать шаг под купол.
Чезаре, Марчелло и Витторио повернулись к своей начальнице, снабжая Джо энергией, необходимой для будущих манипуляций. А энергии ей понадобится много, энергии чистой, дабы не пробыть здесь долее положенного срока.
Джоконда легко перехватила «хлысты» невидимых сил. Где чей — «эльфийке» даже не надо было задумываться, девушка наизусть знала все оттенки каждого.
— Малареда! — тихо сказала она, обращаясь к Витторио. — Концентрарцио сул лаворо! Сентито?[19]
Витторио встряхнулся. Его сознание напряглось неспроста: в этой области все окружающее вопило о проникновении чужеродной сущности. И при этом распознать сущность было невозможно. Внутренний рефери «эльфа» взбунтовался, в работе четверки появились помехи: душа и сердце не могут действовать с полной самоотдачей, когда порожденный разумом въедливый голосок критика шепчет на ухо о невозможности реализации задуманного. Витторио едва не растерял не успевшие набрать силу потоки — столь велико было его смятение.
— Хей, Порко! — голос Чезаре звучал и насмешливо, и ободряюще: когда Джоконда была не в состоянии привести в чувство кого-то из подчиненных, на выручку приходила мужская солидарность. — Каттиво поэта эсто браво критико![20] — и старший из мужчин-«эльфов» подмигнул.
Любитель орешков рассмеялся и привел себя в порядок.
Чезаре любил наблюдать за работой Джоконды. Ее энергия и методика так не походили на их с Марчелло и Витторио, а то, чем не обладаешь и по определению никогда не сможешь обладать сам, всегда интересно и вызывает разную степень зависти. Чез завидовал Джоконде с восхищением и безнадежной мечтой когда-либо объединить противоположные силы в единое русло…
Когда энергии оказалось достаточно, незримые руки «эльфийки» соткали между призрачными ладонями некий бесформенный сгусток. Чезаре видел, как тот наливается силой, будто вот-вот материализуется и станет видимым даже для неподготовленного взгляда. Разумеется, этого не произойдет, но все же…
Физическая оболочка девушки была неподвижна. И только трое окружающих ее мужчин видели охвативший начальницу смерч. Выпитый до предела, Витторио с тихим стоном опустился на колени. Чез положил руку ему на плечо, и тот благодарно дрогнул. Разговаривать сейчас было нельзя.
Часть того, чем была личность Джо, проникла в живой сгусток. Сущность обрела форму ящерки, соскользнула с нематериальной ладони и юркнула в мокрую после недавнего ливня траву. Джоконда замерла. В полной неподвижности ждали и спутники: сейчас о начальнице нужно было заботиться еще более трепетно, чем обычно.
Чезаре из любопытства отыскал снующую в траве и кустах рептилию, подключился, увидел все ее глазами… В прямом смысле побывал в ее шкуре. Да, Витторио было перед чем растеряться!
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
