Кого ждем? Через минуту показалась машина, она двигалась в нашем направлении и ее передние колеса затормозили в нескольких метрах от наших ног. Из нее вышел симпатичный мужчина в черной футболке-поло, и таких же брюках. Ох, еще один водитель. Андрей их что специально всех, как один подбирал? Сколько же у него их?
— Добрый день, Андрей Леонидович. Простите за задержку. — неуверенно произнес водитель. Он явно побаивался Андрея.
— Все в порядке, Костя. — он хлопнул парня по плечу.
Переплетя наши руки, Андрей подвел меня к пассажирскому сиденью «Фольксвагена», и сам нырнул в салон вслед за мной. Константин повернул ключ зажигания, надавил на газ, и мы двинулись в путь.
— Куда едем? — осведомился водитель.
— Анна никогда не была в Питере. Покажи, чем славится этот город. — раздал инструкции Андрей.
— Понял.
Когда мы въехали в город, я буквально прилипла к окну. Везде было так спокойно, красиво, уютно. Сразу чувствовалась культурная столица России. Питер! Как давно я ждала встречи с тобой. Ну что, давай знакомится!
***
Санкт — Петербург — город великолепной архитектуры и богатейшей истории. Каждый его уголок пропитан неповторимой атмосферой. Мы проехали «Медного всадника» и крейсер «Аврора» и остановились на главной улице Питера — Невском проспекте, возле дворцовой площади. Здесь были сосредоточены одни из самых красивых зданий Санкт-Петербурга: Эрмитаж, Исаакиевский собор, Александровская колонна. Андрей дал мне время осмотреться, да и сам, казалось, был заворожен не меньше меня. От этого величия и красоты просто отвисала челюсть.
Налюбовавшись видами, мы направились в Эрмитаж — один из величайших музеев планеты.
— Раньше это был зимний дворец, ворота которого штурмовали большевики, а теперь, это здание Эрмитажа, и его ворота каждый день штурмуют туристы. — сказал Андрей, указывая на длиннющую очередь.
Мы не стояли в очереди, и сразу прошли в здание. Эрмитаж — гигантский музей, я даже не могла выразить, насколько он большой. Выставочных залов так много, что не обойти и за неделю, не говоря уже об одном дне. И каждый зал буквально напичкан произведениями искусства. Глаза разбегались от такого количества шедевров. Здесь и Рембрандт, и Матисс, Микеланджело и Моне, Рубенс и Ван Гог, и венчал этот далеко не полный список величайших художников, как вишенка на торте — работа Леонардо да Винчи.
— Знаешь, здесь хранится около трех миллионов произведений искусств. — произнес Андрей тихо-тихо, будто боясь спугнуть впечатление от экспозиции.
— Ты шутишь! — воскликнула я.
— Нет. Я бывал здесь много-много раз, и мне так и не удалось осмотреть все. Ведь, как говорят, если останавливаться перед каждым экспонатом хотя бы на одну минуту, понадобится двадцать лет, чтобы все осмотреть.
Да уж, всего по одной минуте это так мало. Хотелось смотреть и смотреть, заряжаясь энергетикой картин, а потом, когда все кончится, начать заново.
Кроме бесценных полотен, отдельного внимания заслуживали мебель и гобелены, часы, статуи, какие-то золотые петухи и царские покои, покои, покои, каждые из которых также произведение искусства. Трапезные, кабинеты, покои, парадные и бальные залы. Так и хотелось закружиться в вальсе. Андрей взял меня за руку и прокружил возле себя несколько раз, исполнив мое желание. Затем прижал меня к себе, опустив руку на талию. Я отстранилась от него, разгадав его планы.
— Здесь же люди. — обломила я его.
Андрей только улыбнулся и поцеловал меня в щеку. Хотела бы я быть такой, как он — плевательски относиться к мнениям других людей.
Я даже не заметила, как мы провели в Эрмитаже несколько часов, показавшиеся минутами. И, хоть я и не была голодна, зашли пообедать в кафе, а после продолжили прогулку пешком. Ведь только так можно прочувствовать атмосферу этого особенного северного города, говорил Андрей.
Ни в одном городе мира нет такого количества старинных зданий. Мы шли и рассматривали их. Андрей обнимал меня за плечи, а я цеплялась пальцем за петлю на поясе его джинс. Хорошо, что я надела удобные кеды, иначе уставшие ноги были бы мне гарантированы.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
По пути в… сама не знаю куда, Андрей отлучился ненадолго, и вернулся с бумажным пакетом в руках.
— Я купил нам пышки.
— Пышки?
Оказывается, пышками в Питере назывались пончики, обсыпанные сахарной пудрой, с дыркой в центре. Ох, уж этот питерский сленг.
— Какие-нибудь еще слова знаешь? — спросил Андрей, испытующе глядя на меня.
— Ну, я знаю, что в Питере не подъезд, а парадная, не бордюр, а поребрик. На этом, собственно, мои познания заканчиваются.
— А еще булка, хабарик, бодлон, палка, тэшка… — перечислял он непонятные, на первый взгляд, слова.
Пока он объяснял мне значение этих слов, мы оказались во дворе какого-то дома. И не просто дворе, а дворе-колодце. Он образовался из тесно примыкающих друг к другу строений необычной формы, объединенных одним фасадом. Здания были соединены друг с другом, и получались дворы-колодцы с причудливыми арками и воротами. Их еще называли музеями под открытым небом. Только самое интересное в них было представлено не на стенах, а в окнах и над головой. Поднимешь голову к небу, и получишь в подарок его маленький кусочек замысловатой формы.
Андрей открыл мне дверь в подъезд, то есть в парадную, и я вошла внутрь. В самом доме тоже очень красиво. Винтовая лестница, стены с лепниной, колонны. Питер ни на минуту не давал забыть, где ты находишься.
— Кто здесь живет? — поинтересовалась, глядя на Андрея сверху-вниз, поднимаясь по ступенькам.
— Моя мама.
Я остановилась.
— Что? Как я выгляжу? — я поправила рукой волосы. — Почему ты не предупредил меня?
Андрей обошел меня и взял за руку. Теперь он смотрел на меня сверху-вниз.
— Ты выглядишь замечательно.
Андрей подвел меня к квартире, и нажал на звонок, а сам отошел в сторону. Я стояла на месте, как приклеенная, еще не отошедшая от новости, что он привел меня знакомится с его мамой. Вот подстава! За дверью послышались шаги, и я не успела о чем-либо подумать.
— Здравствуйте!
В дверях показалась изящная, статная женщина с утонченными чертами лица. По ней и не скажешь, что у нее взрослый сын. Выглядела она точно не на свой возраст. Она приподняла брови, чуть опустив голову, и я поняла, что без конца смотрела на нее.
— Здрасьте. — неуверенно ответила я.
О, боже, что за «здрасьте»? Мои зрачки бегали за дверь и обратно, и она догадалась, что там кто-то есть.
— Ой, Андрей, ты меня напугал. — он внезапно выглянул из-за двери. — Ты же знаешь у меня слабое сердце.
— Мама, ты еще всех переживешь. — он поцеловал мать и обнял ее.
— Вот еще, и что мне потом делать одной?
— Мама — это Анна. Ана это моя…
— Я мама этого несного подлизы. — любя охарактеризовала она сына, ласково потрепав его по щеке. — Так ведь?
— Ну раз вы так считаете, Инесса Викторовна.
— Да как вы смеете, юноша! Я так плохо выгляжу, что вы так обращаетесь ко мне? — она сделала вид, что обиделась.
— Эх, виноват! — Андрей вздохнул, продолжив играть эту сцену, и смиренно опустил голову.
— Мой мальчик. — Инесса Викторовна обняла сына, и я почувствовала нарастающий ком в горле, глядя на них.
— Ох, дорогая, вы чем-то расстроены?
Андрей бросил на меня взволнованный взгляд. Глядя на их такие теплые отношения, я задумалась о своих родителях. Я уже давно не была у них, и сейчас поняла, как сильно соскучилась.
— Нет, ничего. — улыбнулась я, утирая подушечкой пальца увлажнившиеся уголки глаз.
— Ну, давайте, проходите, не стойте на пороге. Андрей, проводи Анну в комнату.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
— Ана, что случилось? — спросил Андрей, когда мы прошли коридор.
— Ничего, все хорошо.
Инесса Викторовна закрыла дверь и пошла за нами.
— Точно? — допытывался Андрей и взял мои руки в свои.
— Да.
— Я гостей не ждала. — Инесса Викторовна с укором посмотрела на сына. — Но на такой случай у меня где-то завалялся рецепт пирога. Пойду поищу.
