– Браво, я в вас не ошибся! Всего-то ничего в колонии полтора дня и одну ночь, а уже прониклись смыслом происходящего. Сразу видно, человек старой закалки! – Радость облегчения и одновременно восхищение проницательностью собеседника были написаны на расплывшемся в широкой улыбке лице маркиза. – Покорно благодарю, вы сэкономили мои силы и наше время. Что же касается интересующих вас вопросов, отвечу так, – маркиз немного замялся, но затем начал говорить быстро и уверенно: – Вначале служители Индорианской Церкви играли исключительно положительную роль. Их проповеди не только вселяли надежду в сердца отчаявшихся людей, но и обращали преступников лицом к Добру, не позволяли колеблющимся совершать дурные поступки. Однако затем, когда я и мои соратники потихоньку начали осуществлять наши планы, ваши коллеги почувствовали конкуренцию на поприще завоевания душ и непосредственную угрозу своему хозяину, филанийскому королю. Не смотрите на меня с таким укором, преподобный! Я только называю вещи своими именами. Индорианство исповедует лишь филанийский народ, и стоит королю обратить свой взор к Единой Церкви, вы канете в Лету. Так кем же мне назвать короля, если не хозяином? – Сидевший на кровати старик не ответил, и маркиз продолжил: – Нам мешали не только и не столько их одухотворенные речи о вечном смирении, сколько та мирская и ужасно грязная игра, в которую они добровольно ввязались. Служители Индория превратились в безнаказанно действующих шпионов короля, и могу поклясться памятью предков, что они многократно нарушали священное таинство исповеди, подробно излагая содержание задушевных бесед с прихожанами в отчетах своему мирскому начальству. Напакостили они много, но я их не убивал и не отдавал такого приказа.
– Тогда кто? Только не надо рассказывать сказку о проклятии древних богов, – лицо преподобного отца не выражало недоверия, как, впрочем, и иных чувств, оно было бледно и неподвижно, словно восковая маска.
– Они сами подписали себе смертный приговор, сами вызвались взойти на плаху, – произнес маркиз так просто и искренне, что ему нельзя было не поверить. – Таков удел всех нерешительных, пугливых людей с убогими душонками трусов. Священники согласились быть безвольными инструментами в чужих руках, а, как известно, испортившийся инвентарь редко чинят, в основном выбрасывают. Аббат Курвэ регулярно отправлял отчеты в Альмиру, информируя Высшее Духовенство и Двор о положении дел в колонии. И вот однажды кто-то из сильных мира сего решил, что ситуация на правобережье Удмиры опасно обострилась. Результат налицо, начальник филанийской разведки посылает в Марсолу своего лучшего агента. Ни я, ни мои сподвижники не знают о нем ничего, кроме того, что его называют «полковником». Звание это или просто кличка, нам неведомо? – Маркиз пожал плечами. – Меня сия подробность не интересовала, а вот то, что эта бестия умна и хитра, часто заставляет ворочаться по ночам. Два года мы терпим его происки, но за это время так и не смогли напасть на его след, хотя паутина его козней опутала и городскую управу, и офицерский состав марсольского гарнизона. Думаю, он смог проникнуть даже в совет общины вольных охотников. Он разрушает изнутри наш… – маркиз призадумался, какое бы определение подобрать для точного названия своих планов, но, так и не справившись с этой задачей, махнул рукой, – … заговор. Не будем ханжами, назовем вещи своими именами.
– Так вы хотите меня убедить, что он избавился от людей, которые были ему всецело преданы и к тому же имели прочное положение, ведь даже вы, убежденный противник Веры, вынуждены считаться с представителями Церкви. Что же это за агент такой? Что за дурак, рубящий сук, на котором сидит?
– Он не дурак, далеко не дурак, – покачал грушевидной головой Вуянэ. – Он порой совершает весьма алогичные, не просчитываемые ходы, но всегда добивается цели. Я не знаю, что он задумал на этот раз, и даже боюсь представить, куда заведут его игры, но могу сказать точно: он делает ставку на вас, и именно вам отводит в предстоящем вскоре спектакле главную роль.
– На меня?! – импульсивно выразил свое удивление дряхлый старик. – Побойтесь Индория, молодой человек! Вы только на меня гляньте! Ну что я могу сделать?! Единственный враг, с которым я еще способен совладать, это старческие недуги…
– Поначалу я думал, что бурная фантазия сыграла со мной злую шутку и подвела вплотную к незримой границе сумасшествия, – произнес маркиз совершенно серьезно, неотрывно глядя тщедушному священнику в глаза. – Делать в игре ставку на какого-то одряхлевшего монаха? Простите, святой отец, бывшего наставника монастыря… Но затем я подумал, а зачем в Марсолу, далеко не самое тихое местечко, назначают доживающего свой век старика, которого около тридцати лет гноили в маленьком монастыре, вдали от крупных дел, оживленных городов и большой политики? Непонятное ужасно раззадоривает любопытство, а я человек любознательный, поэтому попросил моих друзей в Альмире потратить несколько дней на копание в пыльных архивах.
Маркиз Вуянэ улыбнулся, отчего напомнил священнику жабу, только что заглотившую жирного, аппетитного комара, а затем вопросительно посмотрел на отца Патриуна, видимо, ожидая, что тот сам расскажет историю своей жизни. Однако старик по-прежнему скромно сидел на краешке кровати и молчал. Священнику не было известно, что точно удалось узнать маркизу, а говорить лишнего не хотелось. К тому же нельзя было исключать возможность обычной провокации. Молодой хитрец никому не писал, ничего не знал, но с помощью ловкой манипуляции хотел заставить старика выложить о себе правду.
– Жители колонии плохо знакомы с историей этих краев, для них она началась лишь тридцать лет назад. Никто из переселенцев и краем уха не слыхивал о миссионерских экспедициях Индорианской Церкви, неудачных, но положивших начало завоеванию новых земель, – чересчур пафосно произнес маркиз, который, как оказалось, не блефовал. – Имя отца Патриуна из Миерна для них не значит совсем ничего, а события полувековой давности сохранились лишь на пыльных страницах исторических хроник, которые, если честно признаться, почти никто не читает. Вы, преподобный отец, живая легенда этих краев, и только Индорию, если он, конечно, существует, известно, каким чудом вы прожили в куда более диких, чем ныне, лесах долгие пятнадцать лет. Вот и ответ на вопрос! Полковнику нужны не ваши безвозвратно ушедшие силы, не ваше медленно отмирающее тело, а светлая голова, сохранившая здравый рассудок, и знания, накопленные в ней. Какого рода сведения интересуют филанийского шпиона, не знаю, – маркиз широко развел руками. – Возможно, он хочет привлечь на свою сторону остатки племен дикарей, а может, в его голове созрел куда более сложный план. Но факт остается фактом – он специально вызвал вас из Филании и пытается настроить против меня, ведь, судя по бумагам, хранящим память о событиях прошлых лет, вы человек своенравный, имеющий смелость мыслить, а не бездумно выполнять приказы. К тому же старые люди весьма далеки от мирской суеты, ему нужно было разозлить вас, вселить в ваше сердце ненависть.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
