— Хочешь попробовать? — предлагает он и падает на стул рядом со мной. Каван абсолютно не замечает того, что я пялюсь на его губы, которые он облизывает, а не на чёртов сэндвич. Но если я соглашусь, то Каван приблизится ко мне, и я смогу его поцеловать.
— Если ты не против, — шепчу я.
Он улыбается и тянется ко мне. Сэндвич оказывается у моих губ, но я рассчитывала на другое, на то, что Каван будет здесь, а не хлеб.
Хотя от сэндвича потрясающе пахнет. Я откусываю совсем чуть-чуть, какие-то крошки и глотаю.
— Вкусно, — говорю я. Он улыбается мне и кивает.
— Да, я обожаю такую еду. Чем больше соуса, тем лучше.
Каван увлечён больше сэндвичем, чем мной, и это печалит. Я уже не знаю, как ему дать понять, чтобы он меня поцеловал. В моей голове все мысли только об этом. Решаюсь положить руку ему на бедро, отчего Каван не пережёвывая, глотает большой кусок и недоумённо смотрит на меня. У него такое упругое бедро, словно это одна стальная мышца. Чёрт, а какой жар исходит от его кожи.
— Что-то не так? — спрашивает он.
— Нет, всё в порядке. Спина немного устала, я облокотилась на тебя, — нахожусь я.
— Можем перейти на диван, — предлагает Каван.
— Нет! — выкрикиваю я. — Нет, мне комфортно так. И у тебя крошка на губе.
Хотя нет там никаких крошек, но я тянусь к нему и взмахиваю рукой, чтобы добраться до его лица, как задеваю бокал с водой.
Взвизгивая, вскакиваю со стула, а часть моего платья оказывается мокрой. Бокал падает на пол и разбивается.
— Чёрт, прости. Я такая неуклюжая, — хнычу, опускаясь на колени, и собираю осколки.
— Подожди, ты поранишься. Таллия!
— Ай, — вскрикиваю и вижу, что у меня на пальце блестит кровь.
Я ненавижу себя. Хочется расплакаться от неудачи. Каван опускается ко мне с полотенцем в руках и накрывает им все осколки. Он переворачивает мою руку, и осколки падают, а затем подхватывает мою ладонь, и его губы внезапно обхватывают мой палец с кровью.
Меня бросает в жар. Каван слизывает кровь и посасывает мой палец. Внизу живота всё скручивает, и меня словно ударяет током. Я быстро облизываю губы.
— Мне жаль, что я испортила платье. Правда, я не хотела. Я… прости меня, — виновато шепчу. Каван выпускает мой палец изо рта и мягко улыбается мне.
— Ничего страшного. Это всего лишь тряпка. Ты поранилась.
Никогда не бросайся собирать осколки голыми руками, Таллия.
— Да, я…
— Мне не нравится, когда тебе больно. — Каван придвигается ближе ко мне.
— Мне тоже не нравится, когда тебе больно, — выдыхаю я.
Контакт наших глаз становится чем-то сильным и разрушительным для меня. Моё дыхание прерывается, и сердцебиение повышается. Зрачки Кавана расширяются, и я вижу в них своё отражение. Я не узнаю себя, словно это другой человек.
И этот человек мне нравится, словно я вижу себя его глазами. Меня так сильно тянет к нему, что я придвигаюсь ближе, как и он.
Идеальный момент для поцелуя, и он вот-вот случится. Я приоткрываю губы, ожидая с волнительным предвкушением этот момент, как что-то идёт не так. Каван подаётся вперёд, и я бьюсь лбом о его нос. С визгом падаю назад, Каван летит на меня.
Жмурюсь от предстоящей боли, но он успевает подставить свою руку под мою голову. Мы оба падаем на пол, и Каван придавливает меня своим телом. Лоб болит, даже челюсть от удара сводит.
Что за чёрт? Я готова разреветься.
— Таллия, ты в порядке? — испуганно спрашивает он.
Открываю глаза и глубоко вздыхаю. Не судьба. Может быть, мне просто не суждено его поцеловать, и все эти нелепые случайности, происходят, потому что этот мужчина не для меня?
— Да… всё в порядке. Голова теперь болит. Я сильно тебя ударила? — спрашиваю его и готова сгореть от стыда.
— Нет. Видимо, вода попала на пол, и я не удержался. Прости, я не хотел. — Каван быстро поднимается с меня и помогает мне встать на ноги. Он не смотрит на меня, и у него покраснел нос, а я ненавижу всё, что случилось сегодня.
— Хм, думаю, стоит убрать осколки, чтобы больше никто не поранился, — бормочу я.
— Я уберу, не волнуйся.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Что ж, ладно. Тогда я пойду спать. Немного устала. Спасибо тебе за этот день. Он был лучшим. До завтра, — монотонно произношу, желая лишь спрятаться и в одиночестве корить себя за идиотизм.
— Да… да… до завтра, — печально отзывается Каван.
Бросаю на него взгляд, он наклоняется и начинает собирать полотенцем осколки. Я бреду в спальню и злобно расстёгиваю платье. Чёртовы инстинкты! Это они? Почему они не помогли, а только всё ухудшили?
Я безумно зла на то, что случилось. Мобильный, лежащий в моей сумочке, звонит, когда я выхожу из ванной комнаты. Каван, вероятно, принёс её сюда. Дохожу до телефона и вижу имя друга.
Чёрт, я забыла, что написала ему, когда потерялась. Отвечаю на его звонок, подавляя зевок, и сообщаю, что всё в порядке. Я немного перенервничала. Конечно, я не собираюсь ему говорить о том, как облажалась сегодня. Ал и так смеётся над моей глупостью, не хватало, чтобы он придумал новые шутки про меня.
Закончив разговор с Алом, ложусь в постель и вроде бы я устала, но не настолько, чтобы спать. Кручусь с бока на бок, прислушиваясь к тишине и желая хотя бы немного понять, что делает Каван. Потом смотрю в потолок, и сна ни в одном глазу. Чувствую себя такой жалкой. А ещё палец болит.
Слышу, как тихо открывается дверь, закрываю глаза и притворяюсь спящей, но моё сердце начитает быстрее стучать в груди. Зачем Каван вошёл в спальню? Хотя это его спальня, и, вероятно, ему нужна одежда. Я замираю и, кажется, даже не дышу, прислушиваясь к его шагам. Он направляется прямо ко мне, и кровать прогибается сбоку, когда Каван садится на неё. Он ничего не делает, просто сидит и смотрит на меня. Господи, напряжение изводит меня. Я хочу открыть глаза и спросить его, что он делает и зачем делает это? Это ведь странно смотреть на спящего человека, не так ли?
Внезапно Каван дотрагивается до моей щеки и нежно проводит по ней. Желание открыть глаза нарастает. Я чувствую поцелуй в лоб, и в это же время разочарование постигает меня. У него была возможность поцеловать меня в губы, но он этого не сделал.
Выходит, что я ему совсем не нравлюсь. Тогда зачем всё это? Зачем он заботится обо мне и говорит о том, что я привлекаю его, как женщина? Может быть, его желания изменились, или я сделала что-то не так? Или же он осознал, что я не подхожу ему?
Ни черта не понимаю.
Каван понимается с кровати, а я больше не могу гадать и выдумывать причины, почему всё так паршиво?
Он уходит, а я открываю глаза и резко сажусь на кровати.
— Что ты здесь делаешь? — мой голос звенит в тишине.
Каван замирает и оборачивается.
— Я… мне нужны были штаны. Прости, если разбудил.
Он явно врёт. Никакие штаны ему не нужны. Совсем не нужны.
— Поэтому ты сел на кровать? Потому что штаны находятся у меня под подушкой, хотя их там нет? Или же штаны затерялись где-то у меня на лбу? — обиженно спрашиваю его.
Каван прочищает горло, пойманный на месте преступления.
— Таллия, я…
— Нет, подожди, — обрываю его и включаю лампу, стоящую сбоку от кровати. Теперь я вижу его лучше. Он уже переоделся в спортивные штаны и чёрную футболку, открывающую его татуировки на руках. И ещё одни штаны ему явно не нужны.
— Я больше так не могу, — признаюсь и откидываю одеяло. Встаю на колени и сажусь на пятки, собираясь с духом.
— Дело в том, что я вижу, как тебе некомфортно рядом со мной, и это не даёт мне уснуть. Не знаю, почему всё так изменилось, ведь я думала, что нравлюсь тебе. Но за последние часы я осознала, что ты относишься ко мне, как к сестре. Хотя я не вижу в тебе брата. Я вижу в тебе мужчину, который нравится мне. Ал посоветовал мне отдаться инстинктам, но они мне ни черта не помогают. Я пыталась поцеловать тебя три раза, но всегда что-то случалось, а потом ты уходишь. Тебе явно этого не хочется. Поэтому хотела бы узнать, что я сделала не так? Я тебя возбуждаю, только когда танцую, да?
