В 1942 году вооруженные силы Турции представляли собой одновременно и ценное приобретение, и дополнительную статью расхода в балансе стран «оси». В особенности большими были ее сухопутные войска, они пользовались завидной репутацией свирепости и стойкости в бою турецких солдат. После нескольких недель мобилизации турки вполне могли рассчитывать на развертывание, как минимум, сорока одной пехотной или горнострелковой дивизии, трех кавалерийских дивизий и одной неполной бронетанковой дивизии. Вместе с гарнизонами крепостей и штабными подразделениями общая численность турецкой армии превышала миллион военнослужащих. По оценке немцев, такие войска представляли собой страшную силу, способную в оборонительных боях создать непреодолимую преграду для противника, особенно в горных условиях их родной страны.
Однако офицеры вермахта были настроены гораздо менее оптимистично, оценивая способности своих новых союзников из Турции эффективно проводить оборонительные операции. И у них были серьезные основания для подобной озабоченности. Храбрость храбростью, но турецкая армия совершенно не владела современными методами ведения боя и вооружением. «Над миром воцарилась новая эра боевых действий, а мы по-прежнему учим воевать по наставлениям времен Первой мировой войны, — с грустью отмечал один из турецких офицеров. — Наши оружие, тактика и боевая техника появились на свет именно в то время». «Пушки, которые состоят у нас на вооружении, несли свою службу под Верденом в Первую мировую войну; естественно, в сравнении с танками это не то оружие, которым хотелось бы гордиться», — плакался другой офицер.[132] Особенно слабыми были службы, занятые материально-техническим обеспечением. Не имея горючего в количестве, достаточном даже для своего ограниченного парка моторного транспорта, армия почти всецело полагалась на вереницы вьючных животных, сформированных примерно так же, как формируется караван. Кроме того, недостаточное количество транспортных средств и плохие дороги ограничивали стратегическую мобильность войск; плохо развитая система железных дорог страны еще в большей степени усугубляла это обстоятельство.
Еще худшим было положение с военно-воздушными силами и военно-морским флотом Турции. Из 300 имеющихся самолетов только половину машин можно было бы посчитать современными, а пилоты, которые управляли ими, согласно данным военного атташе Великобритании, «в лучшем случае могут быть отнесены к среднему уровню квалификации при малых навыках полета в условиях плохой погоды». К аналогичному заключению пришли британские специалисты, наблюдавшие за действиями турецкого военно-морского флота. «С точки зрения требований к современному военно-морскому флоту, причем безотносительно к его размерам, состояние военно-морского флота Турции далеко от того, чтобы считаться удовлетворительным».[133] В силу этого обстоятельства турецкий флот, несмотря на свои пять подводных лодок, мало чем мог поддержать военно-морские силы стран «оси» в Средиземном море. Но с немецкой точки зрения гораздо более серьезными были проблемы, связанные с военно-воздушными силами, поскольку их можно было преодолеть, только направив на этот удаленный и достаточно неразвитый театр военных действий достаточно большое количество и без того ограниченных сил и средств люфтваффе.
Само собой разумеется, в люфтваффе сопротивлялись, как могли, указанию обеспечить поддержку Турции. Тем не менее рейхсмаршал Герман Геринг пообещал, что все трудности будут преодолены, и выразил уверенность, что большинство проблем люфтваффе исчезнет само собой, как только последние победы вермахта обеспечат Германии кавказскую нефть. Это заявление привело в ужас его подчиненных, но все равно они бросились по крохам наскребать и выискивать те несколько эскадрилий боевых самолетов, которые нужно будет развернуть в Турции. Нужно отметить, что, не говоря уже о небывалых по масштабам боях на Восточном фронте, одна только поддержка Роммеля с воздуха, а также бомбардировка Мальты и защита рейха от налетов бомбардировочной авиации британских военно-воздушных сил не оставляла средств для выполнения поставленной задачи. Несмотря на все обещания рейхсмаршала, его штаб совершенно не справился с поставленной задачей и вынужден был прибегнуть к сомнительному утверждению, что те самолеты люфтваффе, которые действуют в России совместно с группой армий «А», будут обеспечивать воздушную поддержку наступательным действиям из Турции.
Что касается вермахта, то его помощь в нанесении удара по Кавказу с южного направления, теперь это стало называться «Операция «Дессау», оказалась гораздо более существенной, и она нашла выражение в виде 97-й и 101-й егерских дивизий из XLIV корпуса группы армий «А», которым командовал генерал Максимилиан де Ангелис. Хотя эти дивизии и нельзя было отнести к категории горных, тем не менее они были специально подготовлены для действий на местности со сложным рельефом и в условиях ограниченного снабжения. Обе дивизии подтвердили «свои высокие боевые качества в тяжелых боях» на Восточном фронте, а поскольку Гитлер уже передал все имевшиеся горные дивизии тому крылу немецких армий, которое вело наступление на Кавказ, то упомянутые 97-я и 101-я дивизии были назначены в состав экспедиционных сил в Турции.[134] На основании оптимистических прогнозов, содержавшихся в донесении Папена, которое он направил в Берлин после смерти Саддама, этот корпус в середине июля был выведен из состава соединений, участвующих в операции «Блау» и развернут в Крыму в качестве учебного командования «Юг» (Lehrkommando Sud). Командующий группой армий «А» генерал-фельдмаршал Вильгельм Лист был категорически против такого решения, но его протесты по поводу данной потери были оставлены без внимания. ОКХ высказалось в том плане, что те ощутимые удары с юга, которые будут наносить по противнику XLIV корпус и части турецкой армии, послужат более чем достаточной компенсацией за вывод двух дивизий из-под команды Листа. Более того, ОКХ обещало, что к середине августа, когда войска Листа предположительно должны будут войти в горные районы, он получит в свое распоряжение три альпийских дивизии из итальянского Альпийского корпуса. Вряд ли это могло успокоить Листа, но пока он тратил время на споры, железнодорожные составы, в которых был размещен едва замаскированный XLIV корпус, постукивая на стыках, катились на юг. Дивизиям было выделено несколько дней, чтобы привести себя в порядок и пройти подготовку к их новому боевому заданию, (включая раздачу всему личному составу свежеотпечатанного полевого немецко-турецкого разговорника для военнослужащих — Turkisches Soldaten-Wortebuch fur den Feldgebrauch). Затем их посадили на транспортные суда и направили через Черное море к порту Самсун, расположенному на турецком берегу.
Пока XLIV корпус плыл через Черное море, турки проводили мобилизацию своей армии, они консультировались у представителей ОКВ по планам развертывания и заваливали Папена требованиями на поставку оборудования, боеприпасов и горючего. Что касается самой мобилизации, то, хотя ее и тормозили бесчисленные помехи и проволочки, она прошла относительно успешно. К концу августа большинство дивизий как регулярной армии, так и ее резерва были доведены до штатной численности и достаточно хорошо организованы. Что было явно недостаточно, так это вооружения и необходимой боевой подготовки. Самую большую озабоченность у турецких офицеров и у их немецких коллег, скептицизм которых становился все сильнее и сильнее, вызывало недостаточное количество современной полевой артиллерии. Однако и помимо этого некоторые из подразделений отправлялись к советско-турецкой границе, не имея должного количества винтовок, минометов и другого основного оружия пехотной части. Германская сторона передала Турции кое-что из вооружения, но, как правило, большинство единиц боевой техники представляло собой оружие, захваченное во Франции или в Советском Союзе, и оно не могло обеспечить существенного улучшения боевых качеств турецкой армии. Кроме того, низкое качество ремонта передаваемой боевой техники не могло способствовать росту германо-турецкой симпатии. Одной из самых важных проблем было горючее, но и в этом отношении немцы, которые и сами вот-вот должны были столкнуться с серьезной нехваткой горючего, в непосредственной перспективе мало чем могли помочь. Запас боеприпасов был тоже очень ограниченным. Но даже и в тех случаях, когда они имелись в наличии, зачастую оказывалось невозможным распределить и оперативно доставить их нуждающимся подразделениям при минимальных затратах труда и времени. Первостепенная важность, которая придавалась передвижению и перевозкам XLFV корпуса, еще в большей степени обостряла трудности перевозок для турков. Пока командиры частей, интенданты и железнодорожники боролись с трудностями, сопровождающими мобилизацию, развертывание и обеспечение турецкой армии и немецкого экспедиционного корпуса, маршал Чакмак и его немецкие коллеги намечали стратегию предстоящего наступления. Обе стороны согласились с тем, что главный удар должен наноситься из Северо-Восточной Турции в направлении на Южный Кавказ. На этом фронте будут действовать 2-я и 4-я турецкий армии (21 дивизия), а также XLIV корпус. 4-я и 5-я турецкие армии развернут свои 15 дивизий вдоль южных и восточных границ Турции, чтобы не дать Великобритании вмешаться в ход боевых действий на основном направлении, а также чтобы оккупировать те области, которые должны будут перейти под контроль Анкары. К большой досаде немцев, турки настояли на том, чтобы их 1-я армия, включая формируемую бронетанковую дивизию, оставалась на западных рубежах. Хотя они и стали союзниками Германии, турки органически не выносили на болгар, ни итальянцев. Они никоим образом не хотели обнажать ни границу во Фракии, ни свое побережье Эгейского моря. Более того, Чакмак отдал командующим 4-й и 5-й армий устный секретный приказ, который предписывал им воздерживаться от любых чересчур враждебных действий в отношении англичан. Проницательный и осторожный маршал хотел избежать ненужных действий, которые выглядели бы как вызов в глазах западных союзников по антигитлеровской коалиции в случае, если окажется несостоятельной вера Эрдена и Эркилета в будущую неизбежную победу Германии.
