У Лайма вырвался сладостный стон.
— О Боже, Джослин! — прошептал он, не отрываясь от ее губ.
Сквозь пелену всепоглощающего желания молодая вдова поняла, казалось, невероятное: она, Джослин Фок, прикасалась к мужчине так, как никогда не прикасалась раньше, и желала его так сильно, как никогда прежде никого не желала. На мгновение сила страсти испугала ее, но разум уже был не властен над телом. Оно не хотело расставаться с нежными губами и руками Лайма. Запрокинув голову, женщина с упоением прислушивалась к учащенному дыханию мужчины. Его губы, выпустив из плена ее губы, заскользили вниз, оставляя на шее пылающий след.
— О, Лайм! — изнемогая, выдохнула она.
Он быстрым движением сдвинул платье с ее плеч и прильнул к ним губами.
Джослин решила, что она сейчас умрет, и закрыла глаза. В голове пульсировала только одна мысль: когда же они сольются воедино? Женщина втайне надеялась, что скоро. Очень скоро.
Прижав ладонь к ее бедру, Лайм осторожно опустил Джослин на землю и поднял юбки. В следующее мгновение его пальцы коснулись ее обнаженной плоти и, медленно двигаясь, начали осторожно ласкать ее.
Вдова знала, что он хочет сделать, и, зная, прижалась к нему. Она думала, что готова отдаться ему, но в тот момент, когда пальцы мужчины проникли в ее разгоряченное лоно, женщина невольно вздрогнула. Как она не старалась сдержать крик наслаждения, он помимо ее воли сорвался с губ и зазвенел в воздухе.
— Ты готова принять меня, Джослин? — Его голос стал таким же сильным и властным, как и его упругая плоть, в нетерпеливом ожидании застывшая у ворот рая.
Джослин, открыв глаза, посмотрела Лайму в лицо. Оно показалось ей до боли знакомым, как будто она давным-давно знала его… и любила. Не сводя глаз с волевого изгиба его губ и пряди рыжих волос, спадавших на лоб, женщина молча кивнула головой.
Все еще придерживая ее одной рукой, мужчина торопливым движением другой ослабил завязки брюк, и они упали к его ногам.
Молодая вдова, набравшись смелости, взглянула на ту часть мужского тела, которую никогда не видела раньше. Да, она, конечно, уже не девственница, но в первую брачную ночь, ставшую последней, все было покрыто мраком…
Тем временем губы Лайма становились еще требовательнее и настойчивее, сводя ее с ума и не давая думать о прошлом. Это были уже не мягкие нежные поцелуи. Нет, Лайм словно хотел поглотить ее, растворить в своей страсти. Но его поцелуи не пугали Джослин, а лишь усиливали ее желание.
Прижав женщину к земле, мужчина склонился над ней и еще выше поднял юбки.
Странно, но она не испытывала стыда. Ею всецело овладело безумное желание до конца довести то, что возникло между ними в темном проулке Лондона. Джослин инстинктивно выгнула тело навстречу Лайму.
Застонав, он еще крепче прижал ее к себе, на мгновение остановившись перед гостеприимно распахнутыми вратами рая.
— Только один раз, — сквозь стон пробормотал Лайм. — Только раз. Джослин. И все! Обещаю.
Что он имеет в виду? Что? Неужели то, что собирается насладиться ее телом, а затем бросить ее, как ненужную вещь? Покинуть навсегда? Сердце Джослин судорожно сжалось от недоброго предчувствия. Горечь разочарования оглушила женщину. Да, Лайм хотел ее, но, получив удовлетворение, собирался отказаться от жены покойного брата, отказаться с легкостью. Отказаться и оставить ее с кровоточащей раной, которой не суждено будет затянуться.
В следующую секунду мужчина слегка отстранился, готовясь погрузиться в ее недра, но женщина повернулась на бок и отпрянула от него.
— Нет! — сквозь слезы, навернувшиеся на глаза, вскрикнула она.
Лайм застыл, словно пораженный молнией.
— Что случилось? — охрипшим голосом спросил он.
Стараясь не смотреть на него, боясь увидеть выражение гнева в его глазах, Джослин потребовала:
— Отпустите меня. Мы… не можем…
— Но мы уже почти стали близки, Джослин, — попытался возразить сбитый с толку мужчина.
Решительно тряхнув головой, женщина начала поправлять юбки.
— Хватит. Больше никогда ничего подобного не произойдет. Это ошибка.
Преодолевая сопротивление, он повернул ее лицо к себе.
— Что ты имеешь в виду, говоря об ошибке? — впившись в глаза Джослин требовательным взглядом, потребовал объяснений Лайм. — Мы оба хотели этого. В чем ошибка?
— Я не хочу! — выкрикнула Джослин.
Он нахмурился, его ноздри начали гневно раздуваться.
— Ах, ты, маленькая лгунья.
Молодая вдова поморщилась. Да, Лайм прав, она солгала, но и ей тоже солгали. Да, она действительно страстно желала познать его, но желала получить больше, чем он хотел ей дать.
— Позвольте мне подняться и привести себя в порядок, — сухо произнесла женщина.
Стиснув зубы, мужчина продолжал смотреть на нее сверху вниз.
— Но мы еще не закончили, — после паузы вымолвил он и, склонив голову, попытался завладеть ее губами.
Джослин оказалась в крайне затруднительном положении. Ее тело, охваченное страстью, противостояло разуму. Слова Лайма глубоко ранили ее душу. Она снова закрыла глаза. Нет, это невозможно. Они не могут стать близки. Но как отказать ему раз и навсегда… и себе?
Неужели ей придется оттолкнуть Лайма, как в тот раз, когда он так же ласково прикасался к ней? Но в мгновение ока в памяти всплыли его слова. Поморщившись, словно от удара, Джослин отвела голову назад, прервав поцелуй.
— Вы возненавидите себя, Лайм, если овладеете мной. Сейчас вы забыли о том, что раньше я принадлежала Мейнарду, но потом вспомните.
Он снова прильнул губами к ее губам, но лишь на несколько секунд, потом отстранился от нее.
— Боже, вы почти так же жестоки, Джослин Фок, как я, — глубоко вздохнув, проронил мужчина.
Молодая вдова затаила дыхание, настороженно ожидая, что он вот-вот обрушит на нее свой гнев. Однако его лицо по-прежнему оставалось беспристрастным и непроницаемым. Спустя минуту мужчина горько усмехнулся.
— Что такое? — не удержалась Джослин.
Лайм сел рядом.
— Вы правы, я возненавижу себя. — Затянув на поясе завязку брюк, он добавил: — Хотя и не по той причине, которую вы подразумеваете.
Неужели не из-за того, что она раньше принадлежала Мейнарду? Но что же он имел в виду? Или, может, она неправильно поняла его?
Тем временем Лайм поднялся на ноги и, к удивлению Джослин, протянул ей руку:
— Вам давно пора возвращаться в замок.
Надеясь услышать объяснения, вдова некоторое время продолжала сидеть на земле, не сводя глаз с его широкой, покрытой мозолями ладони, с длинных пальцев, только что так нежно ласкавших ее тело.
— Пойдемте, — позвал он.
Очнувшись, она подала ему руку и в следующее мгновение уже стояла рядом с ним.
