– Понятно, – кивнул я и задал следующий вопрос: – А что ты можешь сказать об износе этого артефакта? На сколько срабатываний его хватит? Или должно хватить?
– В смысле? – удивился корнол.
– Ну, сколько ещё раз можно воспользоваться этим возвратным камнем?
– Не знаю, – честно ответил оборотень, – да и никто не ответит тебе на этот вопрос, но, как мне говорили, обычно такого артефакта хватает на пятьдесят – сто переносов, а потом необходимо покупать новый, или останешься в каком-либо из обычных миров.
– Хм, интересно, – пробормотал я. – А цвет камня? Он имеет какое-то значение?
– Рез мне как-то рассказывал, что в основном он зависит от производящего эти камни артефакта. В общем-то и всё… А, – видимо, корнол вспомнил что-то ещё, – забыл, эти камни со временем меняют свой цвет, но отчего это зависит, я не знаю.
– И что? Никаких предположений? – спросил я.
– Нет, а что?
– Ну, это, конечно, пока не подтверждённая доказательствами гипотеза, но в случае чего старайтесь приобретать камни синего, голубого или фиолетового цвета. А вот такие, как этот экземпляр, можете сразу выбрасывать, – указал я на камень Теи, – его хватит ещё максимум на четыре раза.
– Откуда знаешь? – сразу уцепился за мои слова оборотень. – Ты же и не видел до этого его ни разу.
– Догадался, – ответил я, но потом объяснил: – Опасность обычно обозначают красным или тёмно-красным, даже бурым цветом. Все остальные цвета только приближаются к нему. В этом случае голубой – самый безопасный цвет. Цепочка такая, от самого опасного к безопасному: красный, оранжевый, жёлтый, зелёный, голубой, синий, фиолетовый. Камень Теи – красный, уходящий к бурому, значит, жить ему осталось не так и много.
Лениавес, да и все остальные смотрели на меня с таким изумлением, что мне стало смешно.
– Да это же простая логическая цепочка, – сказал я всем и добавил, обращаясь уже к корнолу: – Ты и так всё знал, просто не сопоставил эти факты. – Видя всё ещё непонимающие глаза окружающих, я пояснил: – Разные артефакты создают камни разного цвета, соответственно с разным количеством срабатываний, но, видимо, каждому артефакту рекомендуют выполнять не больше пятидесяти переходов, чтобы потом не попасть впросак. Со временем, как ты и сказал, камни меняют свой цвет. По внешнему виду камня Теи заметно, что им часто пользовались. Значит, делаем вывод, красным он стал со временем. А дальше уже простой ассоциативный ряд. Красный – опасность. И раскручиваем цепочку в обратную сторону к самому безопасному цвету. Всё же просто!
«Я же говорил, что он странный, – уже в который раз повторил Мук. – Я даже половины его рассуждений не понял», – как-то очень уж грустно вздохнул он.
– Не переживай, похоже, его рассуждений вообще, кроме него самого, никто не понимает, – с сарказмом ответил ему корнол. И потом, просто констатировав сказанное, обратился ко мне: – Значит, говоришь покупать только голубые, синие и фиолетовые.
– Ну да, – подтвердил я свои слова.
– Я так понимаю, особых возражений против этого ни у кого нет. А будет возможность, мы обязательно проверим твою теорию.
– Да, проверим, – согласился я и задумался.
Модель менто-информационного поля возвратного камня у меня есть, структура внедрённого в него плетения тоже. Что ещё мы можем сделать?
«А можем мы как-то восстановить работу этого артефакта. Так сказать проапгрейдить его? – посетила мою голову новая мысль. – А почему, собственно, нет? – Идея была вполне здравая. – Что мы видим? Пока ничего».
– Лениавес, дай мне, пожалуйста, камень, – попросил я.
Тот протянул артефакт.
И что теперь?
А то, что даже невооружённым глазом видно, что он изношен. На нём есть какие-то мелкие трещинки и маленькие царапинки. Возможно, есть и внутренние повреждения или разрушение его кристаллической решётки, не заметные при внешнем беглом осмотре. Но у меня есть замечательный инструмент, который сможет составить его полную виртуальную модель.
«Искатель, просканируй камень и составь полную виртуальную модель материального носителя, поверх наложи модель менто-информационного поля. А потом и структуру внедрённого плетения. Когда сделаешь, посмотрим, что получилось».
«Приступаю», – сообщил мне тот.
Буквально через несколько секунд всё было готово. И посмотреть было на что. Часть узловых точек приходилась на разрушенные сегменты кристаллической решётки этого камня. Некоторые каналы передачи ментоэнергии сместились в результате деформации как самого камня, так и различных его внешних повреждений. Получается, структура, некогда оптимальная и специально подогнанная под этот материальный носитель, сейчас уже таковой не являлась.
Как только стала известна причина разрушения, кластер приступил к построению более оптимальной и эффективной структуры внедрённого в камень плетения, предназначенной именно под его текущее состояние. В результате этой оптимизации кластером было разгадано назначение ещё одной структуры, в которую были прошиты координаты точки привязки данного камня. Они делились на три группы матриц символико-цифровых координат радиального типа. По крайней мере, так считал кластер. Но вот какая координата в какой системе отсчитывала своё положение, он пока сообщить не мог. Для этого как минимум был необходим ещё один подобный камень с известной точкой привязки, а лучше бы их было несколько.
Работать он закончил достаточно быстро.
Никаких особых изменений делать не пришлось, нужно было лишь учесть внесённые в модель данные о разрушении материального носителя и его микронной внутренней деформации. И в соответствии с этим уже произвести переориентацию плетения таким образом, чтобы эти разрушения привносили наименьшее отрицательное воздействие на работу структур плетения. Конечно, полностью их влияние устранить не удалось, но частично нивелировать и сгладить их присутствие в структуре материального носителя у кластера получилось. Правда, для этого он, кроме переориентации плетения, сместил некоторые точки привязки и добавил дополнительные каналы передачи ментоэнергии.
Но в целом, по его уверению, теперь мы на семьдесят восемь процентов избавились от помех, привносимых в работу плетения постепенным разрушением материального носителя. Кроме того, кластер внёс в плетение небольшие изменения уже от себя, которые должны были гарантированно обеспечить стопроцентную синхронизацию всех структур плетения. Это также повышало надёжность работы возвратного камня.
Последний пункт в первоначальном варианте плетения отсутствовал, но кластер в виртуальной среде и при помощи технологии холостого срабатывания, используемой Искателем, убедился в полной работоспособности нового варианта плетения, и, по его расчётам, надёжность его функционирования повысилась как минимум на двадцать процентов.
С помощью Искателя сделав копию менто-информационного поля возвратного камня Теи – а вдруг придётся откатываться назад, – я решил поэкспериментировать. Всё равно мы ничего не теряли. Как мы с кластером поняли, воспроизвести этот камень в его первоначальном варианте по нашей новой технологии замещения менто-информационных полей мы сможем в любом случае. В крайнем случае самостоятельно создадим свой возвратный камень, для этого у нас уже тоже всё было подготовлено. Так что можно пробовать.
И мы попробовали.
Такого эффекта я, если честно, не ожидал. Как только я провёл слияние менто-информационного поля камня с новым полем, специально подготовленным и оптимизированным кластером под его текущую физическую структуру и внешнее состояние, и привязал его к этому материальному носителю, то есть к камню, влив мизерный объём энергии, произошло следующее.
Во-первых, громко закричала Тея, заметившая происходящие с камнем изменения:
– Ты что наделал?!
Она не видела, что я непосредственно делал с самим камнем, а просто заметила, что тот ярко моргнул. И посмотрела на меня как на сущего идиота.
«Но я ведь не идиот, – утешил я себя, – копию-то сделал».
Во-вторых, на меня хмуро посмотрел Лениавес и сказал:
– Доверили … (что-то непонятное, но, видимо, очень ругательное) ценный артефакт, и он его сломал.
«Это было прям как из анекдота о странном русском: один сломал, второй потерял»[6]. – Тут я еле удержался, чтобы не рассмеяться, очень уж забавно выглядел взбешённый оборотень.
Заметив мои попытки сохранить серьёзность, корнол лишь покачал головой и в сердцах сплюнул себе под ноги.
В-третьих, своими красивыми, но до нельзя печальными глазами на меня посмотрела Эрея. И только пожала плечами в ответ на мой вопросительный взгляд, а затем отвернулась.
И в-четвёртых, похоже, единственным, кто хоть что-то понял, был наш маленький демон, потому как, заглушив в моей голове взбешённые голоса всех остальных, быстро и с нажимом спросил:
