Разведка была успешной. Оставалось вернуться и повторить путь уже собранной.
Джейн поднялась в свою комнату. Поставила свечку, взяла лист бумаги, карандаш и начала писать. Закончила записку, вздохнула. Вынула бумажку в двадцать фунтов, положила рядом с запиской. «Тем более что в пути их не поменять», – пробормотала она.
Потом она оделась («Как жаль, что не удалось сменить шинель на полушубок, зато появились меховые рейтузы»). Взяла мешок и шагнула к двери. С этой минуты начался Побег.
* * *Врач, прибывший вечером в Освалдби-Холл, констатировал, что кроме лубка вновь сломана и сама нога. «Вам правда так нравится читать книги, мастер Летфорд? – спросил он. – Если так, то ближайшие пять месяцев вам будет не скучно. Кроме того, мой долг сказать вам, мастер Летфорд, если ближайшие три месяца вы станете не только читать книги, но и лазать за ними под потолок, то вы можете так охрометь, что всю оставшуюся жизнь чтение окажется не только любимым вашим занятием, но и вынужденным».
Лайонел кивнул, а миссис Дэниэлс ещё и добавила, что в случае первого нарушения Лайонел будет лишён книг и газет, в случае второго – шоколада, сколько бы ни противилась тётя Лиз. Лайонел, давно убедивший всех в том, что главная ценность для него шоколад, болезненно вздохнул.
Так, с середины октября Лайонел вернулся к уже привычному лежачему режиму. Он опять валялся в своей спальне, читал книги, листал газеты и писал письма. Если же учесть, что он запреты не нарушал и шоколадом его снабжали в прежних объёмах, от такого образа жизни он не грустил.
* * *Выйдя в тёмный и знакомый коридор, Джейн чуть не прикусила себе руку от тоски. Ведь последний этап её путешествия был труднее двух предыдущих, вместе взятых. А Лайонела, который дал бы советы и уж точно объяснил ей, что в России нет города «Тина», в привычной комнате не было. Самый близкий, самый понятный человек, чем-то похожий на Лайонела, не поможет ей, а, напротив, пустится в погоню (Джейн в этом не сомневалась), узнав о её бегстве.
И все равно, ничего ей сейчас так не хотелось, как свернуть в комнату Саши и просто посмотреть на него, как он спит. Так хотелось, что она даже чуть-чуть прибавила шагу, не боясь скрипа половиц, но все же боясь заглянуть.
«Вот только не надо думать о разных глупостях, вроде «мы непременно встретимся», – шептала Джейн себе самой. – Тебе надо сейчас думать о совсем других, более важных вещах. Ну, к примеру, чтобы доехать из Йоркшира до Портсмута хватило жирка Пигги-Пенни. Прощаясь с «Саут Пасификом», я похитила приз, принадлежавший британскому Адмиралтейству. Сейчас, увы, займусь конокрадством, а что делать? Идти пешком на станцию нет смысла: нужной мне станции здесь просто нет».
Под эти размышления она проделала прежний путь до конюшни и опять нашла стойло Карри по уже привычному ржанию. Осторожно, опасаясь нечаянно поджечь сено, Джейн отыскала сбрую. Так же осторожно укрепила свечку на загородке и начала седлать коня.
«Много раз увидеть и хотя бы раз сделать», – любил повторять Лайонел папины слова. Они относились к морским узлам, заряженным пистолетам, перевязкам, забитым гвоздям, наточенным ножам и многому другому. Сейчас Джейн хвалила себя за то, что и сама следовала этому правилу: в Освалдби-Холле не раз видела, как седлают коней, да и сама, пока конюха нет, проделала эту операцию пару раз. Выяснилось: русская сбруя почти ничем не отличается от английской, а седлать трудно лишь потому, что мало света. «Интересно, если бы их царь и наша королева знали такие бытовые мелочи, была бы война или нет?» – отвлеклась Джейн на глупую мысль.
Впрочем, глупая или нет, а мысль эта помогла сосредоточиться и довести дело до конца. Карри был готов к поездке.
Джейн затушила свечу и через несколько секунд пожалела об этом: ворота конюшни все же оказались заперты. Она не стала разжигать огонь, а нашла в темноте засов, поняла, как он действует, открыла, а потом, не без труда, растворила ворота. Сделать это тихо было невозможно, и где-то послышались заспанные, удивлённые голоса.
«Все равно у меня преимущество, и терять его нельзя», – подумала Джейн, выводя коня во двор. Она похвалила себя за схватывающую мелочи память: скамейку возле конюшни углядела ещё засветло и воспользовалась ей как подставкой, чтобы надёжно сесть в седло.
«Карри, друг, вперёд!»
Она пронеслась по двору, отчётливо слыша сзади крики. Лаяли псы. Обернувшись, Джейн увидела, как в некоторых окнах появился свет.
«И хорошо, – думала она, – меньше времени на прощание, меньше слез (да, вспомнив письмо Саше, она точно поняла, что могла бы и захныкать в коридоре), меньше тоски».
Сама же пришпоривала коня, и крики стихали за спиной.
* * *Письмо Джейн
Саша, прости меня за то, что мы так расстаёмся. Ты не отпустил бы меня, как и дядя Лев, а я должна уйти. Наш договор, заключённый на борту «Саут Пасифика», отныне недействителен – я возвращаю тебе твоё обещание и доберусь до Севастополя одна.
Саша, я не могла уйти пешком и взяла коня. Рядом с письмом лежат деньги – прости меня ещё раз, но я не могу допустить, чтобы меня сочли воровкой. Не считай эти деньги платой, считай их залогом новой встречи.
За эти дни я поняла важную истину: твоя страна никогда не победит мою страну, но и моя страна никогда не победит твою. Когда эта истина станет ясна твоему Царю и моей Королеве, война закончится, и ты приедешь в Англию. Конечно, ты, ведь я в России уже была.
И тогда мы встретимся, в Лондоне или в Освалдби-Холле, как получится. Ты можешь потратить деньги или вернуть их, как хочешь. А я надеюсь, что верну тебе Карри (прости, полное его имя я забыла).
А ещё я разрешу тебе меня поцеловать. Ведь мы будем чуть-чуть старше. Честное слово, Саша.
Саша, Сэнди, Александр. До свидания. Надеюсь, не прощай. Ты первый русский, которого я встретила в своей жизни и убедилась: Россия – сказочная страна. Помолись, чтобы эта сказка была для меня со счастливым концом.
А теперь – храни тебя Бог. Мне пора под Севастополь.
J.
* * *Азбучные истины вроде той, что галопом не путешествуют, Джейн знала. Поэтому, когда Рождествено скрылось из виду, она сбавила ход до рыси. «Вот ещё отъеду, и можно пустить шагом».
Оглянувшись, Джейн все же решила пока от шага отказаться. Погони не было, однако на свежем снегу были чётко видны следы. Шёл редкий, но пушистый снег, похожий на белые цветы. «Может, след засыплет?» – подумала Джейн.
Она была в самой дальней точке их дневной прогулки, когда Саша указал направление города Тула. Следовало ехать через лес. Хотелось надеяться, что там есть дорога или тропка. Ещё Джейн помнила Сашины слова, что в эту пору проехать можно везде. И она зарысила по огромному полю.
Лес встретил её тишиной и узкой, но все же различимой дорожкой. Карри, ощутив под ногами лучшую почву, чем поле, пошёл чуть бодрее.
Сейчас, когда уже точно можно было не бояться погони, следовало подумать о новых заботах. С ними было все просто и понятно. Она находилась в центре самой большой страны мира, с небольшим запасом денег, ещё меньшим запасом слов и самым приблизительным представлением о том, куда ей ехать дальше.
«О да, – поддразнила она саму себя, – лучше знать язык, как Лев Иванович или хотя бы так, как он знает английский, сумка должна быть набита деньгами, как колотым сахаром для коня (впрочем, и сахар не повредит), а рядом должен скакать проводник, знающий кратчайший путь до Севастополя. Впрочем, чего ограничиваться в мечтах: надо бы себя одеть в шубу и меховую шапку, а не этот беретик. Обуться в мощные мужицкие сапоги из войлока. Ладно, это не надо… если путешествовать не верхом, а в повозке, да ещё с самоваром».
Чтобы указать мечтам их место, Джейн изобрела паровой вездеходный механизм, движущийся со скоростью железнодорожного локомотива, летательный аппарат непонятной конструкции, но главное, летящий со скоростью ракеты Конгрива. Потом перестала глумиться над законами физики и механики (как она решила) и поставила точку, выдумав волшебство, перемещающее из Йоркшира в Крым одним взмахом магического жезла, и уж в завершение – другое волшебство, позволяющее дать любому событию обратный ход и вернуться в нужное тебе время, где ничего плохого не случилось.
«Ладно, как-нибудь потом надо будет подумать подольше о том, что бы я вернула и отменила. А сейчас надо вспомнить нужные русские фразы (как мало я их знаю!). Ia nuzhna eda. Ia nuzhna komnata. Dat kon sena – ia budu plata. Kak ehat Orel?»
Карри внезапно всхрапнул. Джейн извинилась перед ним, вспомнив, что давно собиралась перейти на шаг…
И поняла по поведению коня, что сейчас он сам меньше всего желает идти шагом. Джейн оглянулась.
«Жильё рядом, собаки бегают», – даже не подумала она, а вспомнила прежнюю глупую мысль. Кроме того, сообразив, что если предыдущий раз волк был один, то нынче сзади на дорогу выскочили, самое меньшее, три зверя.
