Когда же смысл этой песенки дошел до каждого за столом, Ренальди дружно охнули от ужаса. Кристина поспешила спрятать улыбку за салфеткой, Марко простонал и закрыл лицо ладонью, а Джузеппе судорожно перекрестился и возвел глаза к небу.
Между тем пьяные мужчины и женщины, раскачиваясь взад и вперед, затянули другую, такую же грязную балладу. Солировала на этот раз француженка Моника.
– Марко, кто эти ужасные люди? – решительно спросил дон Джованни.
– Я впервые их вижу, – так же решительно ответил ему Марко.
Но, как только он произнес эти слова, из цепи поющих вышла Роза де Леон и нетвердой походкой подошла к нему. Она широко раскинула руки, и ее пышные груди, видневшиеся в глубоком вырезе насквозь промокшего платья, пришли в движение.
– Марко, сердце мое! Как давно мы не были вместе, мой большой, ненасытный жеребец!
И на глазах изумленных Ренальди Роза схватила Марко за пояс брюк, рывком заставила его встать на ноги и жадно поцеловала. Потом она отпустила Марко и, томно улыбнувшись, облизнулась. Марко тяжело опустился на свое место и с ужасом увидел, как донна Флора лишилась чувств, уронив голову прямо в тарелку с супом. Дон Джованни вскочил с места, чтобы поддержать супругу, а Джузеппе все это время пытался заслонить собой это ужасное зрелище от ошеломленных дочерей Ренальди. Что касается Кристины, то она одарила Марко убийственно тяжелым взглядом.
Как раз в этот момент в столовую вошла Антония с десертом на подносе. Когда один из пьяных мужчин попытался схватить девушку, она сумела все же увернуться от него. Но, к несчастью, подскользнулась на влажном полу, налетела на стол и опрокинула блюдо с рисовым пудингом прямо на голову бесчувственной донны Флоры. Витторио тотчас же поспешил на помощь перепугавшейся до смерти Антонии и своей матери.
Марко же оставалось только молить Бога о том, чтобы разверзлись небеса и избавили его от этого позора.
Войдя через десять минут в здание школы, Марко готов был провалиться сквозь землю. То, что произошло только что в столовой, могло быть названо одним словом – крах! И все благодаря Розе и ее развратным подружкам. Донну Флору, которая так и не пришла в сознание, уложили в постель. Все лицо несчастной было в рыбном супе, а ее модную прическу безнадежно испортил рисовый пудинг. Дон Джован-ни сейчас сидел у постели своей бесчувственной жены, а Джузеппе молитвами пытался привести ее в сознание. Что касается остальных Ренальди, то они разошлись по своим комнатам, укоризненно качая головами.
А вот Кристина, должно быть, сейчас хохотала от души над его неудачей. В этом Марко был уверен. Исходя из негодующего взгляда, которым дон Джо-ванни наградил его, унося из столовой свою пострадавшую жену, Марко сделал вывод, что все планы относительно замужества «племянницы» грозят вылететь в трубу. Единственное, что Марко удалось пока сделать, – это принять надлежащие меры в отношении нарушителей порядка. Поскольку школа на острове большей частью не функционировала, он велел своим людям собрать всех пьяных и поместить их в здание школы. И вот теперь все двенадцать дебоширов сидели перед Марко за столами, распевая очередную грязную песенку, которая не могла все же перекрыть громкий храп пьяного Патрицио. Марко стоял за столом учителя и свирепо поглядывал на сидящих перед ним дегенератов; рядом с ним стояли трое его пиратов с мушкетами и саблями наизготове.
Марко удалось выяснить, что Роза, Моника и другие женщины уговорили шестерых испанских рыбаков из Гаваны отвезти их назад, на Isola del Mare. Что ж, он сделает так, чтобы планы Розы вернуться на остров окончились плачевно. Тем более, что она так его унизила перед друзьями; и теперь Марко хотел избавиться от этих пьяных дебоширов как можно скорее.
– Тихо! – грозно закричал Марко и звуки песни постепенно смолкли.
– Роза, объясни это вторжение, – потребовал Марко.
Роза похотливо улыбнулась ему и встала из-за стола.
– Сердце мое, я так по тебе соскучилась…
– Сядь! – резко оборвал ее Марко, опасаясь повторения того поцелуя. Когда же испанка опустилась на свое место, он сердито продолжил: – Тебе и всем остальным было заплачено, хорошо заплачено, чтобы вы покинули этот остров и никогда сюда больше не возвращались.
– Это так, но…
– А теперь объясни, какого черта вы вернулись!
– Сердце мое, не будь таким жестоким, – умоляюще произнесла Роза, обиженно надув губки. – Мне и другим женщинам нечего было делать в Гаване.
– Роза права, – заговорила Моника, робко поглядывая на Марко.
– Это было бессердечно с твоей стороны – услать нас отсюда, друг мой.
– Поэтому мы все и решили вернуться, – продолжила Роза и указала на мужчин, – а эти испанские рыбаки предложили подвести нас.
– В таком случае, им придется отвезти вас обратно! – рявкнул Марко.
Один из пьяных рыбаков испуганно посмотрел на него.
– О нет, капитан. Наше судно… оно погибло. Глядя на сбитого с толку Марко, Клаудио сделал шаг вперед и объяснил:
– Этот человек говорит правду, капитан. Эти пьяные идиоты посадили судно на рифы. Скорее всего, сегодня ночью отлив унесет его оттуда и оно потонет.
– Черт возьми! – вскричал Марко и, обращаясь уже к Клаудио, велел: – В таком случае, погрузите их всех на нашу шхуну и выбросьте… я даже не знаю где… ну, скажем, в Сент-Киттсе или Спэниш-тауне.
Этот приказ явно привел всех собравшихся в ужас. Все мужчины сейчас же заговорили по-испански и были далеко не в восторге от решения Марко.
– В чем сейчас проблема? – грозно спросил Марко Монику.
– Вы не можете отправить нас ни в Спэниш-таун, ни в Сент-Киттс, – ответила она. – На всех этих островах свирепствует чума.
– Ты лжешь, – не стал слушать ре Марко.
– Нет, капитан, это правда, – встал на защиту Моники один из испанцев. – Все эти острова подвергнуты изоляции. Туда не разрешают заходить даже за питьевой водой.
Марко простонал от досады. Потом, прикрыв рот ладонью, он тихонько сказал Клаудио:
– Что теперь будем делать? У нас нет времени отвозить их обратно в Гавану. Я пообещал дону Джованни, что его семья сможет уехать на нашей шхуне назад, в Бофорт.
Клаудио пожал плечами.
– Мы всегда можем вздернуть их на нок-рее.
К несчастью, рыбаки услышали циничное предложение Клаудио. Дружно взвыв от страха, они принялись просить о пощаде. Трое из них упали на колени и стали исступленно молиться, а двое других достали свои четки и в голос заревели.
Марко не мог долго выносить эту эмоциональную неразбериху.
Что могло быть хуже пьяных людей, обращающихся к религии?
– Тихо! – взревел он.
Мужчины тотчас же умолкли и с благоговением посмотрели на Марко. Тот пытался собраться с мыслями, но в этот момент Патрицио захрапел вдруг еще громче, и ему пришлось повернуться к «учителю» и рявкнуть:
