Анархическая философия никогда не была единой, она обогащалась опытом экзистенциализма, сюрреализма, фрейдомарксима и других влиятельных направлений мысли. Современный анархизм “декларирует свои основные ценности и цели – недосягаемые вполне, но всегда манящие, разворачивает огонь своей критики и предлагает конкретные пути и механизмы для продвижения в желательном направлении. Анархизм по своей сути – адогматическое, апофактическое, расчищающее путь мировоззрение, исполненное пафосом свободы и борьбы. Ликвидация опеки над личностью и отчуждения личности во всех его формах – основной постулат анархизма (при этом современный анархизм далек от старых иллюзий о “гарантированности” прогресса и от “финалистических” утопий). Если прогресс вообще возможен, если возможно какое-то благо, то – на путях свободы, а не рабства, опеки и отчуждения – таково анархическое кредо сегодня”[269].
Отношение человека к праву всегда было связано с психологическими драмами: существует искушение злоупотребить субъективным правом и пренебречь обязанностями по отношению к другому. К законам в России никогда не было уважения, их нарушение в известной степени определенными стратами даже одобряется. Конфликт человека и общества трихотомичен: он проявляется через конфликт человека и государства, конфликт человека и закона, конфликт человека и права.
Государство является формой управления обществом на определенной территории. Сущность государства проявляется в насильственном подавлении лиц, препятствующих планам публичной власти. Действующие от имени государства субъекты публичной власти не мотивированы на реализацию интересов большинства населения, поскольку их статус и карьера напрямую не зависят от мнения обычных людей. Можно поставить под сомнение любое исследование так называемого «мнения населения». Социологические исследования, результаты голосований, итоги выборов в силу совокупности причин не могут отразить действительное мнение всех или хотя бы количественного большинства. Зачастую заказчики социологических опросов политического характера (тот, кто платит) принципиально оговаривают предсказуемые результаты. Результаты выборов практически проверить невозможно, опыт показывает, что оспаривание их результатов (независимо от содержательной составляющей) бесперспективно.
У подавляющего большинства населения отсутствует возможность целенаправленно и конструктивно влиять на принятие решений субъектами публичной власти. Нормоприменителями в государстве являются судьи и сотрудники исполнительных органов. Демонстрации, пикеты, митинги, голодовки и иные формы актов отчаяния (бессилия) со стороны населения зачастую пресекаются публичной властью, их организаторы преследуются, становятся фигурантами административных и уголовных дел. Современная пирамида власти любого государства представляет собой замкнутую систему, нуждающуюся в населении преимущественно для формирования бюджета, подтверждения своей легитимности и заполнения штата обслуживающего персонала.
Причина противостояния обычного человека и государства кроится в новой форме отношений социального рабовладения, где собственником благ (денег, жилья, должностей и т. п.) выступает государство, эксплуатирующее человека, предоставляющее ему прожиточный минимум только в случае соблюдения установленного характера взаимоотношений. Постиндустриальное государство представляет известную опасность для законопослушного населения, поскольку субъекты власти, наделенные практически неограниченными полномочиями, не считают себя связанными нормами, изданными для населения. Это приводит к неустранимому конфликту между государством (пирамидой субъектов публичной власти) и обычным человеком.
Закон есть требование публичной власти к населению. Конфликт человека и закона проявляется в том, что человек не в состоянии повлиять ни на процесс создания текста закона (поскольку текст создается специальным органом без участия обычного человека), ни на легальное толкование этого текста в правоприменительной практике (поскольку толкование осуществляют субъекты публичной власти, отстраненные от обычного человека: исполнительные органы и суды, действующие в пользу публичной власти). Вышеизложенное убеждение не опровергается теорией так называемой представительной демократии, согласно которой население избирает своих представителей, представители постулируют закон, а исполнительные органы и суды применяют этот закон в интересах населения. Ни в одном из почти двухсот земных государств такая последовательность не действует. Идея представительной демократии, теоретическая возможность защитить себя при помощи закона от произвола государства не находит практического подтверждения в жизни обычного человека. Факты и закономерности взаимодействия человека с субъектами публичной власти в XXI веке с неизбежностью свидетельствуют о тотальной независимости публичной власти от населения государства.
Право не является продуктом исключительно государства и не совпадает с законом, являющимся важным, но только одним из нескольких источников права. Право есть способ и результат взаимодействия людей, порождающего субъективные права и обязанности. Правоотношения суть взаимодействия людей по поводу их субъективных прав и обязанностей. Именно в выборе субъектов и содержания правоотношений человек может найти коммуникационные возможности (социальную страту), соответствующие его представлению о надлежащем праве. Многие сделки даже в современном мире осуществляются «на честном слове», договоры скрепляются рукопожатием. Разветвленная система регламентации частной жизни граждан (в том числе предпринимательской деятельности) не приводит с неизбежностью к защите людей друг от друга и от государства.
Право – это система норм, в формировании которой население принимает активное участие. Можно сказать, что право имманентно культуре соответствующего этноса. Государство как иерархия публичной власти находится в руках тех, кто формулирует, интерпретирует и применяет нормы-приказы. Конфликт изданной субъектом публичной власти нормы-приказа и субъективного права обычного человека на первый взгляд вполне предрешен, – обычный человек уступит или будет сметен «отрядами вооруженных людей». Но в практической жизнедеятельности жернова правосудия могут давать сбой и случаются казусы фрагментарного торжества нормативной системы обычного человека над императивом публичной власти.
Обычный человек при формулировании «личного правила» выявляет наиболее понятный и близкий его мировосприятию источник права, в дальнейшем преимущественно ориентируясь на него. Обыденное правопонимание не оперирует научными категориями государства, закона, права, закономерностями их возникновения и функционирования. Понимание этих феноменов сводится к личным представлениям о существующем и желаемом. Напряженность и внутренний конфликт трихотомии государство-закон-право может быть скрыт от людей, не занимающихся специальными исследованиями. Несовершенство и субъективизм человека в познании общественных закономерностей не снимается систематическим и фундаментальным образованием. Проблема скорее заключается в разнообразии подходов к пониманию означенных феноменов. Представления одних людей о праве, применении закона и функционировании государства подчас не находят единства с представлениями других людей. «Нет истины более несомненной, более независимой от всех других, менее нуждающихся в доказательствах, чем та, что все существующее для познания, то есть весь этот мир, является только объектом по отношению к субъекту, созерцанием для созерцающего, короче говоря, представлением. Естественно, это относится и к настоящему, и ко всякому прошлому, и ко всякому будущему, относится и к самому отдаленному, и к близкому: ибо это распространяется на самое время и пространство, в которых только и находятся все эти различия. Все, что принадлежит миру, неизбежно отмечено печатью этой обусловленности субъектом и существует только для субъекта. Мир есть представление»[270].
Проблемы неодинакового правопонимания делают невозможным единство индивидуальных нормативных систем. Иллюзорность и синкретичность окружающего мира, энтропия социального хаоса катализируют склонность человека к выработке максимально простых и ясных правил для ускоренного достижения желаемого блага. Многовековой опыт человечества наглядно демонстрирует самые доступные способы получения всего и сразу – это преступление, точнее, его ближайшие результаты. Можно предположить, что большая часть богатств мира сконцентрирована не в руках хлеборобов, медсестер и школьных учителей. Тайны первоначального накопления капиталов будоражат умы человечества: какими способами в России несколько десятков человек за пару десятилетий прибрали к рукам все основные отрасли промышленности. Волшебные превращения так называемой «приватизации» иллюстрируют неодинаковые правовые статусы у личностей, неравно приближенных к механизму распределения государственной собственности. Ночные правила городских окраин во всех государствах отличаются от устава частного колледжа. Можно ли осуждать подростка из пригородной уличной банды за то, что его индивидуальная нормативная система не совпадает с правопониманием стажера нотариуса?
