— Верно-верно, — послышался вдруг знакомый голос с той стороны дуба. — Это и есть лабиринт. Лабиринт, ведущий в мир книг.
Наверное, Мила даже не заметила, как произнесла свою мысль вслух, раз ее услышали. Обойдя дерево, она увидела стоящего на складной стремянке Владыку. Он искал что-то на книжных полках, стоя спиной к Миле.
— В таком лабиринте можно бродить бесконечно, — продолжал Владыка, обращаясь к своей посетительнице, но по-прежнему не оборачиваясь. — Лабиринт, в котором многие бы согласились заблудиться, а некоторые, заблудившись, никогда не захотели бы уходить из него.
Наконец Велемир нашел то, что искал, слез со стремянки и повернулся к Миле.
— Добрый день, Мила, — поприветствовал ее он.
— Добрый день, Владыка.
Он сделал ей рукой знак следовать за ним и повел сквозь лабиринт извилистых книжных стеллажей, среди которых обнаружился почти идеально круглый пятачок с письменным столом, заваленным грудой свитков, и с двумя стульями подле стола.
— Присаживайся, — предложил Миле Велемир.
Она послушно села на предложенный стул, непроизвольно задержав взгляд на больших песочных часах, стоящих на самом краю столешницы. Через узкую горловину песок медленно пересыпался в нижний сосуд — вверху осталась едва ли шестая часть.
— О чем ты хотела поговорить со мной? — спросил Велемир, садясь за стол.
— Я хотела…
Мила вдруг поняла, что не знает, с чего ей начать. Внезапно оказалось, что рассказать Владыке о своих подозрениях насчет Мстислава не так уж просто.
— Я… — вновь начала она и опять запнулась.
— Просто скажи то, что думаешь, — предложил Велемир, глядя на Милу успокаивающим взглядом ярко-зеленых глаз.
Она сделала глубокий решительный вздох и выпалила:
— Я думаю, что Владыка Мстислав находится под влиянием Многолика.
Какое-то время Велемир молча смотрел на нее, потом опустил глаза на кисти рук, лежащих на столе, и тоже вздохнул, но, в отличие от Милы, тяжело и устало.
— Я понимаю, почему ты так решила, — задумчиво сказал он.
— Многолик мне говорил, — вдруг поторопилась объяснить Мила, — что он внушил кому-то очень влиятельному сделать так, чтобы третье испытание прошлогодних Соревнований прошло в руинах Харакса. А я слышала ваш спор с Владыкой Мстиславом возле руин. Вы сами тогда сказали, что это он настаивал на этом. Это же он добился, чтобы нас привезли в руины Харакса! Разве нет?
Велемир сдержанно покивал.
— Да. Это было его предложение, и он настоял на нем. Все верно.
— И это обвинение против меня… — Мила вопросительно посмотрела на директора. — Вы же не верите, что это я сделала?
Он отрицательно качнул головой.
— Нет, Мила. Разумеется, ты этого не делала.
— Но подстроили все так, будто это была я. Даже Вирт считает, что мне устроили ловушку. И ведь это именно Владыка Мстислав постарался все представить в таком свете, чтобы меня обвинить.
Велемир протянул руку и перевернул песочные часы — Мила даже не заметила, когда песок в верхнем сосуде закончился.
— Увы, боюсь, Виртангель действительно прав, — сказал он неожиданно неприветливым голосом, — и то, что именно тебя обвинили в убийстве Некропулоса, не случайно. Но, видишь ли, Мила, я совершенно точно уверен в том, что Лукой Многолик никак не влияет на Владыку Мстислава.
Мила нахмурилась.
— Но…
Велемир убежденно покачал головой. Она впервые видела на лице директора такое строгое и холодное выражение. Он словно был недоволен обвинениями Милы и тем, что она пытается продолжать настаивать на них.
— Я не понимаю… Но ведь…
— Нет, Мила, — неожиданно резко остановил ее он. — Я понимаю, что у тебя есть основания так думать, но и у меня, в свою очередь, есть основания утверждать, что ты ошибаешься. Владыка Мстислав, как и все подданные Таврики, принимает «Паутину мысли». Его сознание надежно защищено от любого влияния.
Какое-то время Мила сидела молча, глядя в пол. Велемир сейчас говорил с ней с такой категоричностью, которая напрочь отбивала желание возражать ему или вообще продолжать обсуждать эту тему.
— Ладно, — натянуто произнесла она. — Я поняла.
Она встала.
— Я пойду.
Не глядя на Велемира, она почувствовала, как он кивнул.
— Извините, — приглушенным голосом сказала она и, взяв рюкзак, который, перед тем как сесть, поставила на пол, направилась к выходу.
Мила чувствовала, что сильно обижена на Велемира. Она пришла к нему, чтобы поделиться своими подозрениями, и надеялась, что он поможет ей разобраться во всем, но она никак не ожидала такого холодного приема.
Злясь на внезапную отчужденность Владыки, которую он проявил к ней, Мила, только выйдя из Думгрота, заметила идущую рядом Белку. Подруга не задала ни единого вопроса, встретив Милу возле башни Мироздания. Видимо, все, о чем Мила могла бы рассказать, большими буквами было написано у нее на лице, и Белка решила, что в таком состоянии ее лучше не трогать.
* * *
— Я не верю, что Мстислав принимает «Паутину», — твердо заявила Мила, когда в тот же вечер они с Ромкой и Белкой сидели в комнате на верхнем этаже башни девочек.
Мила нервно расхаживала из угла в угол, чувствуя, как ее негодование перетекает в ноги. Шалопай с интересом наблюдал за хозяйкой, поворачивая голову то влево, то вправо. Белка, гневно сопя, буравила неодобрительным взглядом Лапшина, развалившегося на кровати Милы. Ромка же, закинув руки за голову, задумчиво изучал потолок.
— Но не будет же Велемир утверждать что-то, если он не уверен, — сказал Лапшин в ответ на слова Милы.
Мила на секунду остановилась.
— Мстислав его обманул. Он всех обманул, — заявила она, возобновив ходьбу по комнате.
— Как? — поинтересовался Ромка, лениво вскинув одну бровь.
— Не знаю, — насупилась Мила. — Может, ему Многолик внушил, как это сделать. Никто ведь толком не в курсе, на что он сейчас способен.
Белка многозначительно покашляла.
— Вообще-то, — назидательным и ворчливым тоном обратилась она к Ромке, — тебе нельзя здесь находиться. Лапшин! Я к тебе обращаюсь!
— Почему это вдруг? — вяло поинтересовался тот.
— Ребятам нельзя находиться в спальнях девочек, — с таким видом, будто объясняет очевидное, ответила Белка.
— Опомнилась, — фыркнул Ромка. — Я уже не в первый раз к вам захожу — и пока что никто меня за это в угол не ставил и голову не отрывал.
— Наверное, это потому, что ты пока вел себя прилично, — парировала Белка.
— Я и сейчас себя веду как паинька, — зевнул Ромка, не желая всерьез относиться к придиркам Белки.
Та издала возмущенный писк.
— Мила, скажи ему! Он развалился на твоей кровати, как у себя дома! А если Альбина зайдет и увидит это безобразие?!
Мила не ответила, продолжая мерить шагами комнату.
— С какой стати она сюда зайдет? — искренне удивился Ромка.
— Она заходит иногда. Мила!
— Что? — не прекращая ходить, отозвалась та.
— Скажи ему, чтобы слез с твоей постели, — строго потребовала Белка.
— Пусть делает, что хочет, — отмахнулась Мила.
Ромка издал довольный смешок.
— Если Альбина вдруг решит проверить, что мы тут делаем… — воинственно скрестив руки на груди, начала Белка. Но Мила ее перебила.
— Точно — проверить! — оживилась она, перестав ходить. Прищурила глаза и пристально уставилась на Белку, потом сообщила: — Вирт говорил, что все, кто служит в Менгире, второй раз в день должны принимать «Паутину мысли» в три часа пополудни. А что, если попытаться в это время проследить за Мстиславом? Посмотреть, будет он принимать зелье или нет.
Ромка сел на постели, ухватившись руками за собственные колени.
— Как ты собираешься это сделать? — заинтересовался он.
Мила задумчиво покивала.
— Я знаю, кто может помочь.
— О чем ты?
— Нужно спросить у Платины, где обычно в это время находится Мстислав. Даже если она не знает, то может узнать.
Ромка усмехнулся.
— Мир сошел с ума, — весело заявил он. — Вот уж не думал, что мы когда-нибудь будем просить о помощи кого-то из Мендель.
Белка многозначительно хмыкнула. Мила с Ромкой одновременно повернули к ней головы. У Белки был такой вид, словно у нее язык чешется чем-то поделиться, но она из последних сил сопротивляется искушению.
— Белка, — позвал Лапшин, — ты что-то хотела сказать?
Та удивленно вскинула брови.
— С чего ты взял?
— У тебя на лбу написано, — ответил Ромка. — Ну, выкладывай, тебе же хочется.
Белка в раздумье наморщила нос.
— Ну ладно, — смилостивилась она и по очереди посмотрела на друзей, сдерживая улыбку. — Кажется, Платина скоро перестанет быть Мендель.
Ромка пару секунд молча смотрел на Белку, потом рассмеялся и снова упал на постель.
