Один из группы по имени Майк, их "тихая смерть", разведчик вооруженный MP5SD3 с оптическим прицелом вдруг рухнул на бегу, раскинув руки. Командир бросился к нему.
— Что? Подстрелили?
Майк перевернулся на спину, тяжело, загнанно дыша.
— Идите дальше. Я… их задержу.
— А ну встать!
— Не могу… Не могу хоть убей…
Это был Майк. Черт побери, это был Майк! Командир группы знал его с тех самых времен, когда они еще желторотыми пацанами на пару пробирались по смертельно опасным улицам Сан-Сальвадора, города, где ненависть буквально перехлестывала через край, где не было ни дня, когда бы не произошло одной из тех сальвадорских перестрелок: в самой гуще толпы, три — пять секунд и несколько трупов. Тот, кто прошел Сальвадор — мог потом выжить в любом другом месте.
— Что? — подскочил еще один стрелок.
Командир, ни слова не говоря, достал отснятый материал, упакованный в стальную герметичную коробку, передал ему.
— Уходите. Мы их тормознем минут на десять.
— Погибнете.
— А ну пошел! — заорал командир
Стрелок только посмотрел на них — как на людей, которых больше никогда не увидит — и бросился бежать дальше.
Командир группы понял голову к небу, которое можно было увидеть в редких прогалах между кронами. Дождь… ничего кроме дождя.
— Вставай! Нужно готовиться к обороне.
Они появились из пелены дождя — настороженные, опасные, готовые ко всему. В сером одинаковом камуфляже… ничего похожего на то, что носят партизаны, с однотипными винтовками Galil, которые производят в Колумбии по лицензии на заводе. Это были никак не партизаны, не боевики наркомафии — это было регулярное военное формирование.
Майк прицелился и сделал свою самую лучшую серию, он сумел снять троих, прежде чем остальные поняли, что происходит и открыли огонь. Убил, ранил — неважно, раненый даже лучше убитого, потому что для помощи раненому нужно выделять как минимум двух человек. Шквальный огонь оставшихся разорвал джунгли — и тут с грохотом взорвались обе мины Клеймор, которые поставил командир — последние, какие у них были. Дым, грохот, запахло горелым… семьсот стальных шариков в каждой, выбрасываемых в неприятеля. Это должно их тормознуть.
— Отходим!
И тут с фланга, размеренно и гулко забухтела "свинья" — проклятый М60[76], неторопливый убийца. Его огонь — пули пробивали деревья — бросил их на землю и уже ни о каком отступлении не могло быть и речи.
Командир достал осколочную гранату — и вдруг с тыла хлестанул такой шквал огня — как минимум два десятка автоматов и несколько ручных пулеметов — что ему осталось только вжаться поплотнее в землю.
— Свои! Свои!
Крича "свои" потому что в безумии схватки в джунглях ошибиться и пристрелить своего проще простого, в джунглях делают то, что никогда нельзя делать в других местах, бьют на шорох, на мелькнувшую тень, просто туда, где может быть противник — лейтенант Джереми пробежал под огнем метров пять вперед и плюхнулся в грязь, держа винтовку на вытянутых руках.
Человек — настолько грязный, что Джереми принял его за мертвого — вдруг повернулся к нему. Безумные глаза, грязное лицо, рука с гранатой.
Чеки в гранате не было.
— Вы кто, мать вашу?
— Спасательная команда! Рейнджеры! Нас за вами послали!
— Могли бы и побыстрее шевелиться!
— Да пошел ты! Гранату брось, какого хрена она у тебя в руке?
Человек посмотрел на намертво зажатую в руке гранату, в американской гранате вставить чеку обратно нельзя и поэтому он приподнялся и бросил ее в сторону неприятеля. Ответом был новый шквал очередей.
— Какого хрена здесь делается?!
— За нами хвост! Человек семьдесят, если не больше.
— Семьдесят!?
— Если не больше!
— Надо валить! Впереди есть еще кто?!
— Да! Один парень! Вон там!
— Жив?
— Не знаю!
Надо вытаскивать…
— Прикрой!
Лейтенант пополз вперед — плотность огня была такой, что иначе передвигаться было нельзя. Попав под огонь и потеряв убитыми и ранеными уже не меньше половины личного состава — неизвестные не растерялись и не дрогнули, уже это говорило о том, что перед ними не партизаны, а часть регулярной армии. У них кроме американских были немецкие пулеметы, которые не вырубались ни на секунду, а кроме того у них были эти проклятые Галили, которые не надо чистить даже если винтовка упала в грязь и к которым есть магазины на пятьдесят два патрона. К тому же у них оказались в арсенале и гранатометы РПГ. Несмотря на серьезные потери — неизвестные попытались выделить из своих рядов маневренную группу и отрезать американцев, только серьезный опыт и подготовка американских солдат позволили им сорвать этот маневр. Но в чью пользу, в конце концов, закончится бой — никто не сомневался. Для авиации — нелетная погода, сейчас к месту боя со всех сторон подходят боевики наркомафии и партизаны, максимум через час их окружат и отрежут все пути к отступлению…
Лейтенант пытался стрелять из своей М4 по вспышкам и ползти одновременно — но это привело только к тому, что его автомат отказал, забившись грязью. Тогда он плюнул на все и пополз. И дополз… парень казался мертвым, но лейтенант схватил его и потащил за собой. Если даже он и мертв — оставлять его здесь нельзя.
А потом — был бросок к посадочной площадке, бросок под огнем, с семью убитыми на плечах и черт знает каким количеством раненых — потом, когда разбирались, оказалось, что никаких ранений не получили только трое…
— Вот она!
За деревьями светлела пустота… проклятье, как и сказал один из офицеров той спецгруппы, это была посадочная площадка, с которой взлетают нагруженные кокаином самолеты наркомафии, небольшая, вручную вырубленная и расчищенная в джунглях теми, кто имел перед мафией небольшие долги и вот таким трудом отрабатывал их. Полоса была длиной метров сто… если не меньше, она поросла травой, а в конце ее под кронами деревьев скрывалась небольшая лачуга, там хранили бочки с авиационным керосином и небольшой насос, чтобы заправлять самолеты.
— Занять круговую оборону! Держать линию, мать вашу! Связь!
Они заняли позиции в центре кое-кто даже начал окапываться, хотя понимал, что это бесполезно — по ним уже вели огонь, к боевикам постоянно подходило подкрепление, и они вцепились в них крепко, не отпускали.
— Браво-шесть это Дельта, задание выполнено, мы заняли посадочную площадку, шестью милями южнее пункта Браво! На нас насели чертовски плохие ребята, до один — два нуля единиц, у них пулеметы и гранатометы. Нам срочно, повторяю, срочно нужна эвакуация и поддержка, повторяю — срочная эвакуация для Дельты!
Капитан-лейтенант Бьюсак договорить не успел — ракета, проклятый заряд РПГ, стальная стрела, оставляя за собой серую полосу дыма, пронеслась рядом с ним, да так близко, что он упал в грязь вместе с рацией…
— Держать оборону! — заорал он сорванным голосом — если прорвутся…
И сам открыл огонь.
Вертолеты появились тогда, когда у кого-то боеприпасы уже закончились, а у кого-то осталось по магазину — два. Две Кобры, узкие, похожие чем-то на акул хищницы, вывалились из облаков и атаковали кромку леса ракетными снарядами Зуни а потом затрещали "трещотки" — скорострельные двадцатимиллиметровые пушки, которые стреляют так быстро, что со стороны это похоже на лагерный луч, под которым все разлетается в кусты. Кто-то догадался бросить зеленую шашку, обозначая передний край обороны и вертолетчики все поняли, даже несмотря на то, что связи с ними не было. А потом — над посадочной площадкой появился король всех вертолетов, спасательный MH-53 Pawe Low, настоящая каравелла, огрызающаяся огнем с трех точек. Бортовые пулеметчики терзали и так истерзанные джунгли, а потом каравелла села — и они побежали к ней, стремясь побыстрее оказаться в ее темном чреве. И только тогда лейтенант свалил с плеч свою ношу, а подскочивший санитар проверил пульс и сказал: черт возьми, а ведь этот парень жив. Вертолет дрогнул, поднимаясь вверх, кормовой пулеметчик азартно молотил по джунглям, вколачивая в них свои гвозди пятидесятого калибра — но лейтенанту уже ни до чего не было дела…
Отснятые на военной базе материалы они все же сумели доставить. А на них было запечатлено то, как на ДС-10, транспортный самолет, принадлежащий одной мексиканской авиакомпании и выполняющий грузовые рейсы, под охраной людей, очень похожих на специальный отряд колумбийской армии, погрузчиками грузят нечто, что очень походит на мешки с кокаином. Конечно, это мог быть и сахар… и по неизвестным никому причинам демократическая администрация, усевшаяся в Белом Доме, чтобы пожать сполна плоды прекращения холодной войны решила, что это и был сахар. В конце концов — это было время эйфории, время конца истории, время, когда рухнул самый главный и самый страшный противник за последние пятьдесят лет, и будущее обещало только мир и процветание. И кому нужно разбираться с этим дерьмом, с этой грязью? Президент трахал практиканток в Овальном кабинете, ЦРУ занималось непонятно чем, армия сокращалась. Кто же мог предвидеть минометные обстрелы американской территории со стороны Мексики, танки на границе, сожженных в бочках людей и многотысячные бандформирования жестоких убийц, угрожающие превратить Мексику во второй Ливан. Кончилось все тем, что люди из Совета национальной безопасности положили все эти материалы на свои стулья и сели сверху как наседки, всем тем, кто участвовал в операции, навесили положенные награды, выдали денежные пособия и дружески посоветовали все забыть. Вот и все. А лейтенант Джереми тогда в первый раз за всю военную карьеру задумался, серьезно задумался — он понял, что в государстве, которое он защищает — что-то не так…
