он мог уйти поздним вечером?
Каспер ударил по рулю, когда понял, насколько странно то, что он чувствует. С каких пор он мысленно произносит имя Дарена чаще, чем чье-либо? Почему вообще волнуется о нем?
«Это все из-за той драки в парке», – попытался успокоиться Каспер, но не смог соврать сам себе и разозлился еще больше.
Разозлился, потому что однажды, в школе, уже испытывал эту неправильную симпатию к своему однокласснику. Каспер по глупости признался Ло, за что горько поплатился.
«Твои родители наверняка в ужасе от того, что они вырастили. Извращенец!»
«Не заходи с нами в одну раздевалку!»
«Отвали от нас, понял? Мы нормальные. Ищи таких же выродков, как ты».
Тогда Каспер четко понял: его чувства – ошибка. Он – ошибка. Неправильный. Противоестественный.
Он ненавидел себя за это. Бежал, даже мысленно не решаясь принять себя и свои чувства. И уж тем более он не мог признаться родителям, не мог допустить, чтобы они узнали, кого однажды пустили под свое крыло.
Приемный ребенок, которого полюбили как родного. Дали ему все и даже больше. Разве Каспер мог разочаровать свою семью? Разве мог показать, кого чета Элон приютила на самом деле?
Вот почему Каспер связался со свитой, вот почему так тщательно выстраивал свою репутацию и почему так пекся о ней теперь. Он старательно замел следы прошлого и теперь не позволит позору и гнету школьных времен просочиться еще и в настоящее.
Пока им восхищаются, пока на него равняются, пока им гордятся – никто и предположить не рискнет, что Каспера девушки не интересуют.
«Мне не нравится Дарен!» – подумал Каспер упрямо, но вопреки мыслям сердце споткнулось на чужом имени.
Когда он подъехал, в окнах родного дома горел свет. Каспер не помнил, забыл ли он его выключить сам или, может, это из кинотеатра вернулись родители? Он припарковал чужую машину и устало направился в дом, хотя душой рвался обратно к авто: нужно найти Дарена! Нужно убедиться, что с Йоркером все в порядке! Нужно…
«Нужно вытряхнуть этот бред из головы. Мы даже не друзья», – подумал Каспер и заставил себя шагнуть через порог… и тут же застыл, когда, едва оказавшись дома, увидел его. В широко распахнутых от страха карих глазах блестели слезы. Пшеничные волосы были взлохмачены, кожа напоминала тонкую и бледную газетную бумагу. Но больше всего пугал безумный бегающий взгляд и шепот дрожащего голоса:
– Каспер, прости меня. Прости.
Каспер закрыл входную дверь лишь спустя несколько секунд, когда оцепенение отпустило. Он ошарашенно смотрел на Дарена, пытаясь понять, не сбрендил ли. Не думал ли о Йоркере настолько часто, что теперь видит галлюцинации с ним?
В голове крутилось столько вопросов! Зачем ты пришел? Как ты попал в дом? Тебя видели? Но вместо этого Каспер спросил:
– Что с тобой?
Дарен собирался что-то сказать, но мотнул головой. Накрыл дрожащей рукой рот и крепко зажмурился.
– Дарен? – позвал Каспер и нерешительно шагнул в сторону парня. Тот тут же распахнул веки, и из его глаз скатилось несколько крупных капель.
Каспер замер, не зная, что делать. Пока какая-то его часть просила выставить Дарена на улицу и тем самым доказать, что у него к Йоркеру никаких чувств нет, душа кровоточила. Она плакала вместе с Дареном.
– Дарен… Чем я могу тебе помочь? – сдаваясь самому себе, тихо спросил Каспер.
На секунду глаза Дарена изумленно расширились. Затем его лицо просветлело, озаренное надеждой и каким-то еще едва уловимым чувством. Благодарностью?
Но то было лишь короткое мгновение, в которое терзавшая Дарена боль отпустила. Сковавшееся в глухой кокон отчаяние треснуло, и через ту крохотную щель Каспер увидел другого Дарена: горящего надеждой и восхищением. Но всего на секунду. Потом оковы уныния вновь сомкнулись, задушив крохотные проблески света в душе Дарена.
Каспер видел все это в карих глазах, что за короткое время успели отразить и радость принятия, и боль безысходности и отчаяния. К своему стыду, он понял, что чувствует то же, что и Дарен. Эти эмоции словно перетекали в него через незримые нити, и Каспер не собирался их обрывать.
Возможно, потом он пожалеет об этом. Но сейчас он хотел хоть сколько-нибудь помочь Дарену, забрать хоть малую часть его боли.
– Пойдем, – Каспер поманил рукой и, обогнув Дарена, направился к лестнице, ведущей к его комнате.
По пути он заглянул в гостиную и кухню, чтобы убедиться – родители еще не вернулись. Значит, Дарен вошел сам, и Каспер прекрасно понимал, как именно Йоркеру это удалось. Каспер ведь не закрывал входную дверь и сейчас неосознанно хвалил себя за это. Большая удача, что Дарен дождался его, а не ушел бродить в таком состоянии по ночным улицам.
«Ты хоть сам понимаешь, о чем думаешь?» – взвился внутренний голос, но Каспер отмахнулся от его причитаний. Понимает. И обязательно поразмыслит об этом. Потом. Сейчас есть кое-что более важное, чем очередные самокопания по поводу ориентации.
– Заходи, – Каспер распахнул перед Дареном дверь в свою комнату. Пропустил парня, а затем вошел сам. – Скоро могут вернуться мои родители…
– Я уйду, – торопливо перебил Дарен, утирая неустанно бегущие по щекам слезы. – Я не создам тебе проблем. Прости. Прости.
– Эй! Вообще-то я хотел сказать, чтобы ты не переживал из-за этого. Они не станут даже заглядывать без стука и не откроют, если я не разрешу, – пояснил Каспер. – Мы можем сохранить твое присутствие в тайне. Если хочешь.
Дарен ничего не сказал. Он слабо кивнул и опустил взгляд в пол.
– Ты… Э… Располагайся, – неловко предложил Каспер и в приглашающем жесте обвел просторную комнату рукой. – Тут есть кресло, стул. Кхм, можешь сесть на кровать, если хочешь.
Дарен будто не слушал, как Каспер распинается, и даже не окинул комнату взглядом. Он сделал несколько нерешительных шагов и опустился на кровать. Потому что она была ближе всего, догадался Каспер и сам сел на стул возле стола.
Каспер не решался заговорить первым и боялся прямо посмотреть на Дарена. Он воровато косился на парня, который застыл, устало опустив голову и вперив взгляд в руки, сцепленные в замок. Как же неестественно он выглядел здесь, в этой светлой комнате, полной радостных и приятных воспоминаний!
Пока на полке у кровати в свете лампы сверкали кубки Каспера, которые он завоевал на соревнованиях по плаванию, на щеках Дарена блестели слезы.
Слишком много здесь напоминало о семье и друзьях Каспера: фотографии, подаренные томики манги и комиксов, проектор для киновечеров с Этель… Каспер был лжецом, но никогда – одиночкой. Дарен же источал чувство потерянности и тоски, и это было настолько больно, что Каспер не выдержал молчания:
