«свет есть». Делает «света нет».
– Аает сссуетц есть. Аает сссуетц нннетц. Ннне аает сссуетц…
– Правильно, – сказала Офелия.
Теперь она уже не сомневалась, что у них все получится. Чужак был сообразительнее ребенка и быстро понял, что означает «не». Но теперь он снова направился к холодильнику. Офелия поплелась следом.
– Куртинни аает ку.
– Холодильник делает холод, правильно.
Лазурный подошел к мойкам, постучал по кранам.
– Аает йатта.
Офелия помотала головой.
– Делает «вода есть». Делает «воды нет».
Лазурный поводил рукой под краном.
– Ннне йатта.
– Правильно. Сейчас воды нет. – Она коснулась вентиля. – Вот это делает «вода есть».
– Аает йатта нннетц.
– Правильно, он не… – Нет, похоже, Лазурный все-таки разобрался не до конца. – Не делает воду, а делает «вода есть». Как свет.
Просто поразительно, как быстро он рассуждает, как проверяет, правильно ли понял ее объяснения.
Лазурный изобразил, как бросает перед собой невидимый предмет.
– Аает сссуетц.
Ах. Он хочет знать, что в таком случае делает свет. Но Офелия слишком устала, а на то, чтобы объяснить ему, как устроена электростанция, электричество и провода, уйдут дни… Не говоря уж о том, что она и сама порядком позабыла физику.
Может быть, он поймет картинки, хотя остальным, кажется, это не удалось. Офелия повела Лазурного в операторскую. Сзади раздался щелчок. Она обернулась и увидела, что Лазурный выключил за собой свет. Ну не чудо ли?
Оказавшись в операторской, среди переключателей, клавиатур, экранов и светящихся панелей, Лазурный зашипел. Офелия загрузила руководство по обслуживанию электросети и, недовольно морщась, пролистала иллюстрации. Слишком сложно. Она понимала, что означают эти схемы, но у другого человека они вызовут замешательство, что уж говорить про этих существ. Офелия повернулась к Лазурному и увидела, что он завороженно разглядывает экран.
– Аает… – Он помахал рукой, изображая бегущие по экрану строки. Что заставляет их двигаться?
К такому Офелия была еще не готова. Она не знала, как объяснить работу экрана детям, не говоря уж об этом существе, не владеющем человеческим языком. Она закрыла руководство (Лазурный протестующе заголосил) и нашла учебные файлы. Здесь, среди простых объяснений и наглядных картинок, могло найтись что-нибудь достаточно понятное.
Она отыскала знакомую иллюстрацию: электростанция в разрезе, соединенная с другими зданиями.
– Электростанция. – Офелия показала на картинку. – Делает электричество. – Нет, слишком сложно. – Делает «бз-з-з». Бз-з-з по проводам. – Она провела пальцем по линиям. – Бз-з-з делает свет.
Непроницаемое выражение Лазурного могло означать что угодно, от жадного внимания до глубокого замешательства. Он наставил коготь на схематичное изображение электростанции.
– Этро-цанц.
Электростанция. Весьма неплохо. Лазурный отошел к двери и очертил в воздухе круг.
– Где она? Пойдем покажу.
Офелия встала, заблокировала панель управления, оставив рисунок на экране, и направилась к двери. В отличие от первых существ, Лазурный с готовностью подвинулся, пропуская ее. Вместе они вышли на улицу. Остальные толпились у входа, шумно что-то обсуждая – гораздо громче, чем позволяли себе раньше. При виде Лазурного они смолкли. Лазурный что-то проклекотал, и двое существ, отделившись от группы, присоединились к ним.
Офелия не спешила. Она уже наплясалась до хруста в коленях. К тому же она сомневалась, стоит ли показывать Лазурному электростанцию. До сих пор существа уважали очерченные ею границы; они уважали ее, потому что она управляла светом и водой. Они никогда не просили показать им электростанцию и не понимали, как все устроено. Конечно, Лазурный вряд ли что-то поймет, просто поглядев на оборудование… А вдруг? Что, если эти существа научатся пользоваться инструментами и машинами? Если они смогут делать это сами, если она, Офелия, им больше не понадобится – что с ней станет тогда?
Лазурный, казалось, тоже никуда не спешил. Он остановился у порога первого дома и застрекотал. Одно из существ ответило. Лазурный наклонил голову в сторону Офелии. Наверное, это вопрос. Логика подсказывала, что он спрашивает, ее ли это дом. Но остальные могли рассказать ему раньше. Может быть, он хотел знать, что это такое?
– Дом, – сказала Офелия.
Кому же он принадлежал? Она вдруг поняла, что владельцы дома совершенно стерлись из памяти. Как странно: не так уж много прошло времени. Томас и Сара? Изабель и Луи? Продолжая копаться в памяти, она отодвинула щеколду и открыла дверь. Изнутри пахнуло затхлостью. Офелия нырнула в прохладу, ощупью добралась до окон, распахнула ставни. Повернувшись, она увидела, что Лазурный настороженно замер на пороге, наклонив голову.
– Заходи. – Она жестом пригласила его внутрь.
Лазурный вошел, цокая когтями по плитке. Офелия открыла остальные двери, показывая ему спальни, чуланы – лоскут истлевшей ткани на полу всколыхнул в ней воспоминания и подсказал, что этот чулан принадлежал Изабель, а лоскут был частью покрывала, которое она нарезала на тряпки задолго до эвакуации. Ванная, душ (Офелия покрутила вентиль, чтобы показать, как из душа льется вода), дверь на кухне, ведущая в огород. Лазурный ходил за ней по пятам и вертел головой. Один из чужаков тронул холодильник – Офелия давным-давно выдернула его вилку из розетки, – произнес «ку» и ухнул. Он открыл дверцу, но Лазурный резко заклекотал, и чужак захлопнул холодильник, словно обжегшись.
Или так, словно Лазурный был его родителем, а он – нашкодившим ребенком. Офелия обдумала эту мысль. Возможно ли, что Лазурный – взрослый, а остальные и впрямь дети? Ей нравилось думать об Убийце как об испорченном ребенке, но она прекрасно помнила, что у всех новоприбывших, включая Лазурного, тоже есть длинные ножи.
Лазурный осторожно коснулся холодильника и глянул на Офелию. Спрашивает разрешения? Она кивнула и сама открыла дверцу.
– Он сейчас не холодит, – сказала она. – Холода нет.
– Ку нннетц, – повторил Лазурный. Холода нет.
Он окинул корпус взглядом, и Офелия затаила дыхание. Не может же он знать, как включается холодильник? Он пробыл у холодильника в центре совсем недолго. Он не мог… Лазурный наклонился вперед и заглянул за холодильник. Покосился на Офелию, нагнулся и подобрал шнур.
– Аает ку, – сказал он с нисходящей интонацией, которую Офелия трактовала как вопросительную.
Она похолодела. Как быстро он сообразил, что к чему! Дети понимали это, только если кто-нибудь втыкал или выдергивал вилку из розетки. Эти существа не знают электричества… По крайней мере, она так думала. Не владея человеческим языком, они не могли понять, как все устроено. И все-таки вопросы Лазурного были удивительно конкретными… Он умнее, чем она предполагала. Умнее, чем люди? Об этом думать не хотелось.
– Бз-з-з делает холод, – произнесла Офелия. Может быть, нужно дать название шнуру? Почему бы и нет; так будет проще объяснять. – Это шнур. – Она коснулась кабеля. – Шнур. Бз-з-з в шнуре делает холод.
– С-с-с… Этро-цанц аает с-с-с. – Он помолчал, давая Офелия время, чтобы
