А потом она увидела Землю — яркую и маленькую, постепенно превратившуюся в точку, а потом в точку превратилось и Солнце, став одной из множества звёзд в Галактике. Именно от этой звёздочки, ничем не отличающейся от других, распространилось сияние, словно бы жизненные соки потекли по жилкам умирающего листа, это сияние соединилось со светом, исходящим от других светил, и перед взором Сабы предстала судьба человечества — слава, соединившаяся с позором. Человечество начало восстанавливать руины империи, раскинувшейся посреди звёзд, — империи, рухнувшей много веков назад.
Кто-то… кто-ТО… КТО-ТО пел у неё в голове…
Аифг…
…говорили у неё в голове…
…говорили у неё в голове…
Могучая волна пронеслась по её сознанию.
Ей стало трудно осознавать все это. И терпеть.
Она пошатнулась, выронила палочку и без чувств рухнула на землю.
— Насколько нам известно, они живут за пределами острова, — сказал Михаил, когда агенты пробирались по сумрачным улицам.
По лицу Эвелин ударяли капли дождя — такие прохладные и приятные после двух суток невыносимой жары. Она бежала рядом с Россом, приноровившись к его размашистым шагам.
Никулин постоянно пользовался инфракрасным сканером — определял, нет ли впереди каких-либо живых существ. Трижды им пришлось прятаться за кустами. Один раз — за невысоким забором, когда мимо проходили разные создания. Во второй раз это были высокие зеленокожие существа, следившие за порядком, а потом пару раз мимо пролетели на глайдерах йилайлы, тараторившие между собой на языке, который в их устах звучал необыкновенно мелодично.
— Все направляются к Дому знаний, — заметил Мердок, провожая йилайлов взглядом. — Как думаете, не случилось ли чего?
— А как мы можем об этом судить? — пожала плечами Риордан и на миг задумалась: «Как там Саба?»
— Мы слишком мало бывали за пределами центра и общежития, чтобы говорить о каких-то закономерностях.
— Это верно, — согласился Росс, но по его тону было заметно, что он колеблется. Эвелин могла и не спрашивать мужа ни о чем: она отлично понимала, что он, как и она сама, кожей чувствует опасность.
— Пошли. — Михаил резко мотнул головой. Ему явно не терпелось продолжить путь.
Все трое молчали до тех пор, пока не спустились в помещение древней подземки, обнаруженной русскими агентами.
— Мы три дня колесили по разным маршрутам. Все направления разведали. Выяснили, где эта сеть по-прежнему работает, — сообщил Никулин, пока они поджидали прибытия плоской тележки.
Как только она появилась, группа быстро разместилась в ней. Супруги улеглись на сиденья, а Михаил уселся впереди. И снова начался долгий спуск. Перепады давления на поворотах свидетельствовали о размере и сложности системы. Просто чудо, что она по сей день ещё функционировала. Удивительно — откуда только бралась энергия, за счёт которой система работала.
Наконец Никулин остановил тележку. Она повисла над полом, издавая еле слышное гудение. Туннель был озарён тусклым голубоватым светом. Михаил обернулся.
— Выход из этой станции, — он указал вверх на видневшуюся арку, откуда лился свет, — расположен на западном побережье нашего острова. Как видите, пути уходят и дальше. Мне кажется, они ведут под водами залива к маленькому островку, расположенному западнее. Мы видели, как летуны отправляются в ту сторону, когда садится солнце, и думаем, что там они и живут. Мне кажется, туда и должны привести нас эти пути, но точно я этого не знаю. Хотите попытать счастья, или поищем другую дорогу через залив?
Эвелин ответила:
— Попытаем счастья.
Росс добавил:
— Что-то я не настроен на ночной заплыв.
Никулин растянул губы в улыбке.
— Тогда вперёд.
Он отвернулся, немного откинулся назад, и его соломенно-жёлтые волосы задели колени Эвелин. Мгновение — и тележка заскользила вперёд.
Сначала опять был спуск, да такой стремительный, что у женщины сильно засосало под ложечкой. Потом, столь же неожиданно, тележка пошла на подъем, и Риордан пришлось несколько раз сглотнуть — иначе у неё до боли закладывало уши. Правда, на этот раз не было резких поворотов — и на том, как говорится, спасибо.
Когда тележка остановилась, все трое вышли.
— Вот что случилось, — объяснял Михаил, когда они направились к уводящему наверх пандусу.
— Мы решили в последний раз заглянуть на йилайлское кладбище — на всякий случай. Вели мы себя не слишком осторожно: не выспались, да и чувствовали себя паршиво. — Он пожал плечами. — Собирались тучи, и мы перестали следить за тенями. Летуны напали на нас совершенно неожиданно. Я успел спрятаться, а Виктор — нет. Когда я выглянул из укрытия, то увидел, что двое летунов держат его, замотав во что-то вроде сети. А потом они полетели на запад. Очень быстро.
— Значит, вероятно, они его притащили сюда, — заключил Росс.
Русский снова пожал плечами.
— Куда же ещё?
«Но зачем?» — подумала Эвелин, хотя вслух ничего не сказала.
Собственно, для того они и добрались сюда — чтобы узнать зачем.
Холодный воздух пощипывал щеки, и женщина плотнее закуталась в куртку-дождевик. Никулин остановился и проверил, в порядке ли инфракрасный сканер и фонарик.
У американцев тоже были с собой фонарики, висевшие на ремне. Эвелин молча отцепила свой фонарь от пояса, но включать не стала.
Михаил пошёл первым. Он шагал, проверяя путь инфракрасным сканером. Дисплей не регистрировал присутствия теплокровных существ.
Мердок пробормотал:
— Почему у меня такое чувство, будто жизнь участников пропавшей экспедиции оборвалась здесь?
— В их время никаких летунов не было, — прошептала Риордан. — Они ни разу не были упомянуты ни в чьих записях — верно, Миша?
Тот покачал головой.
— Нет. Никаких летунов.
Американец проворчал:
— Восхитительный итог.
— У нашей экспедиции простого итога тоже не предвидится, — чуть насмешливо отозвался Михаил.
— Пока что вообще об итогах говорить не приходится, — парировала женщина.
Никулин негромко рассмеялся и надолго умолк. Они поравнялись с выходом из станции, почти целиком заросшим растениями, которые напоминали папоротники. Пробравшись по толстому слою мха сквозь колючие кусты, трое спутников протиснулись между нависшими стеблями лиан.
Скорее всего, летуны никакого представления об этой станции не имели, а если и имели, то ею не пользовались. Эвелин, несмотря на кромешную темноту, поняла, что они — первые, кто попал сюда этим путём за несколько веков.
Русский настроил свой фонарик таким образом, чтобы он светил тоненьким, точечным лучом. Затем он осторожно прибавил мощность, а потом выключил фонарь. Во внезапно наступившем мраке Эвелин заморгала, но мало-помалу её глаза начали привыкать к темноте — что бы ни успел разглядеть Михаил, этого хватило для того, чтобы он сумел сориентироваться на местности, но он-то привык перемещаться по джунглям среди ночи. Риордан была рада тому, что может просто послушно следовать за ним.
Через некоторое время они оказались на каменном карнизе, который некогда явно представлял собой дорогу. По ровным участкам, где в трещинках пробивались вездесущие растения, идти было легче.
Дорога вилась по склону прибрежного утёса. Обогнув скалу, спутники неожиданно увидели внизу пляшущие огни.
Слишком поздно они расслышали шелестение больших крыльев. Эвелин запрокинула голову и увидела пять тёмных силуэтов, пикирующих прямо на них.
Рука Никулина метнулась к кобуре, но расстёгивать её и доставать оружие он не стал. Эвелин расставила руки в стороны, чтобы удержать равновесие. Она чувствовала, как хлынул в кровь адреналин, и из-за этого на миг забылись головная боль, слабость и усталость.
Росс замер.
— Тихо, — сказал он. — Ждём.
Михаил быстро кивнул. Видимо, он принял такое же решение.
Пятеро крылатых созданий окружили их. Одно из них указало вниз. В смутном желтоватом свете можно было разглядеть лицо с острыми чертами и голубоватой кожей. Существо явно нервничало.
Оно разжало губы и заговорило — Риордан услышала поток бессмысленных не йилайлских слов и стала гадать, что же это могло означать. Как ни странно, в речи было что-то смутно знакомое.
А потом Никулин ахнул.
Росс посмотрел на него. У Эвелин сердце ушло в пятки.
— Что? — хрипло проговорила она.
— Этот язык, — осипшим голосом выговорил Михаил. — Это… это… это русский.
Глава 25
Гордон увидел лежащую на земле Сабу.
Кроме неё, в пещере больше никого не было. Камешки шелестели и скрежетали под подошвами ботинок археолога, когда он сбегал по потрескавшимся каменным ступеням.
Эфиопка лежала совершенно неподвижно. Эш заметил, насколько она исхудала.
— Саба, Саба, — выдохнул Эш и опустился рядом с ней на колени.
Он прикоснулся кончиками пальцев к её шее и несказанно обрадовался, ощутив биение пульса. Пульс оказался слабым и частым, но ровным.
