круто — даже представить боюсь, сколько по времени такую дурынду ковать руками.
Повтор действа несколько раз — пока хватило заготовок. Мастера подготовили и разогрели материала примерно на два десятка кирас размера «три». Всего будет пять размеров, но начать решили с самого массового из выявленных портнихами.
Подмастерья, уже понявшие алгоритм, остались в мастерской дорабатывать заготовки, а мы, вытащив ещё тёплое железо на воздух, дружно скакали вокруг него оленями, примеряя на себя, красуясь, радуясь и матерясь. Каждая из таких кирас стоит состояние — на её изготовление должны уйти месяцы работы отличного молотобойца и просто горы угля и дров. А мы их сварганили два десятка за час.
— Если бы не новые печи, ничего бы у нас не вышло! — многозначительно заметил Соломон, когда зашла дискуссия: «Ай да мы!». — Ничего не рождается просто так, и ничего никуда не исчезает. Всему есть свои причины, и у всего есть следствия. Без всего, что придумано и сделано ранее, сейчас бы не вышло.
— Книга Экклезиаста, — блеснул я интеллектом. — Я про ничего не рождается и не исчезает.
Мастер величественно кивнул. Вновь отсылка на высшие авторитеты, я похвалил его, это всегда круто.
— Оно ведь как, одно рождает другое, другое — третье, вот и получились в итоге такие кирасы. Нет хотя бы одного из звеньев — и ничего не выйдет. Работа каждого из нас, из вас, с самого Апреля, даже если кажется, что лично ты, вот, ничего такого не сделал. Так что, братья, храним наши секреты, и никому не говорим, — сделал вывод он. — А если кто попытается воссоздать — так пускай себе создаёт! Хочет пресс — пускай его копирует пресс. Хочет ещё что — пускай делает. Не получится создать пресс, не начав путь от первой домны. Мешать не будем, просто молчим и не подсказываем, в чём секрет.
— Угу, все хотят сразу кирасу, никто не сообразят с начала цепочки начинать, — улыбнулся я. — Ну, несколько лет у нас есть. И это, народ, тут и так все празднуют, не хочу вас ещё поить. С утра присяга, всё такое, а после я сваливаю. Но вы реально заслужили!
— Да что там, граф! — отмахнулся рукой задумчивый Дорофей. — Ежли б не ты со своими идеями, ничего бы не было. А мы так, что мы…
— Я? — Я картинно округлил глаза, про себя ликуя. — Да я вообще в замке не был! Только и делал, что воевал.
— Вовремя и в нужном направлении данный пинок творит чудеса! — А это к разговору присоединилась Астрид. — Ты как будто точно знал, в каком направлении пинать.
— Знал, — не стал отрицать я. — Но вот понятия не имел, как эта хрень работает. Грубо говоря, я знал, что пшеница растёт в земле, но научить пахаря её сеять не мог — не знал ни когда сажать, ни когда жать, ни как ухаживать. Ни чем пшеница от овса отличается. И как обмолачивать и молоть муку — тоже не знал, вы сами дошли. Не надо меня переоценивать.
Помолчали. Наконец Соломон родил умную мысль:
— А и чёрт с ним! Богородица с нами, переживём. Пошли, пропустим по кубку… Чего осталось.
Мастера дружно согласились.
Кирасы, которые все наперебой примеряли, выхватывая друг у друга, взяли с собой. Это только нагрудник, самая важная, но не единственная часть экипировки пикинёра. Да и пресс, как вы поняли, не то, что далёк от совершенства, а… Скажем так, это пока прототип, посмотреть, получится ли такое в принципе. Но я понял, парни сделают. И пресс, и станки, и вообще будет у Пуэбло тяжёлая промышленность. И самая лучшая закованная в железо армия.
«Если найдёшь нужное количество железа» — засомневался внутренний я, но у него были так себе позиции.
«Я работаю над этим» — осадил его, и, почувствовав эйфорию, решил поддержать идею с кубком «чего осталось». Кажется, моим погребам не один год восстанавливаться после таких праздников.
«Да и чёрт с ним!» — в один голос поддержали и скептик, и адвокат внутреннего «я».
* * *
Протрезвели сегодня с утра не все. Далеко не все. Баш перегара стоял по всему замку. И даже над полем, на котором собрались принимать первую в этом мире присягу, ощущался. Винные и пивные запасы замка опорожнили почти полностью, так что не будь присяги, веселье сегодня само бы сошло на нет. Но я, повторюсь, не жадный до спиртного, и остальным не советую, так что не нервничал по поводу запасов. Главное, задачу, которую ставил, выполнил, на остальное плевать. Народ воодушевлён. Народ поддерживает своего графа и его начинания. Народ увидел знак свыше, что в это тёмное время важнее любых политтехнологий. Каким бы Геббельсом ты ни был, нарисовать в нужный момент в небе ТРОЙНУЮ радугу не сможешь даже в двадцать первом веке. И тем более не после прочитанной в нужный момент общей молитвы на глазах у врага. А значит всё идёт как надо, и мне снова пора на войну (юридически наш Великий Поход в самом разгаре, я в замке, но войско ушло вперёд, надо догонять). А тем ребятам, что будут сейчас подписывать первые в этом мире легионные контракты, готовиться к следующей войне, ради которой всех и собираю.
Плотников протрезвили ещё вчера, принудительно, и они собрали тут, в поле, за пределами замка, что-то вроде трибуны и помоста. Помост — чтобы происходящее было лучше видно массовке. Трибуны — для ВИПов, как обычно, их у нас теперь немало. Предприятие вроде вытянули, но на волоске висело. Банально могло пергамента не хватить, на котором записан контракт. С утра видел хватающегося за волосы Прокопия, причитающего о колоссальных убытках: «Где ж я теперь для деловой переписки пергамента найду? Он же стоит, как… Пергамент!»
— Сами производить не пытались? — усмехнулся я.
— Есть, как нет-то. — Погрустнел. — На северо-западе мастерские стоят. Да только качество получается так себе.
— Быка надо есть по частям, — улыбнулся я, ощущая будущие возможные прибыли… Если выживу и доживу до массового скотоводства, конечно. — Развивай пергаментное производство, Прокопий. Как вспомогалку. Вон, жмыха свекольного у тебя теперь море, кормить скотину есть чем. И на будущий год с северянами контракты заключены — ещё больше жмыха будет.
— Так уже, сиятельство! Уже! — заходил он взад-вперёд, ломая пальцы от напряжения. — Только вот коровы они… Не могут так быстро приплод давать, как у нас жмых копится. — Ирония в голосе, объяснял мне, неразумному, прописные истины. — И свиньи не могут. И козы. Будет у нас пергамент, как есть будет, вона,
