разложить по полочкам правильно, чтобы местные поняли как надо.
— Когда-то давным-давно, во времена Древней Империи, — продолжал я, — войска были как у нас, из ополчения. Но шли года, Империя воевала почти всё время, и ополченцы, собиравшиеся с земли, долго не могли попасть домой. Их хозяйства разорялись, они нищали, превращаясь в бедноту-пролетариев, без средств к существованию. И тогда полководец Гай Марий поднял вопрос о создании войска, которое не будет собираться, и не будет распускаться после войны. Это войско будет ВСЕГДА. Стоит на защите государства круглый год, год за годом, и не важно, есть война, или нет. Брать туда будут любого, кто хочет воевать, и кто может физически, плевать на ценз, в смысле есть у него собственность или нет. И за службу воин будет получать пусть умеренную, но плату. После же контракта, став эвокатом, воин получает землю, где может работать, и ему хватит на безбедную старость.
Снова сделал паузу, и массовка ожила, переговариваясь, обсуждая этот момент. Принцип древний, и в текущих реалиях очень нужный. А главное, понятный большинству. Наёмник служит за деньги. Нет денег — он предаст тебя. Тут ты служишь за… Будущее. Да, на руки получаешь мало. Но потом, выйдя на пенсию, получишь то, чего не сможешь, даже с десяток лет скитаясь в наёмном отряде — обеспеченную старость. «А может оно того стоит?» — читалось во взглядах местных.
— Как и в древней Империи, мы создаём профессиональный легион не потому, что фанатеем от старины, — снова продолжил я. — А потому, что также, как предки, погрязли в бесконечной войне, конца и края которой нет. И у графства нет сил более опираться исключительно на ополчение. Как и нет больше денег на наёмников. Мы создаём легион, чтобы обезопасить себя, чтобы не нести разорение тем, кто не желает воевать, а хочет работать. Работай, плати налоги, а вон те прекрасные парни будут круглые сутки вместо тебя защищать вашу общую землю! И если во время набега плечом к плечу встанут все, то вот в дальние земли в поход пойдут эти парни, а ты будешь сеять и жать, чтобы не остаться голодным. Справедливо?
Гул. В основном народ поддерживал. Скажем так, поддерживал то из моей речи, что понял.
— Каждый легионер, прослужив семь лет, получает надел в сорок югеров земли, тридцать девять лет не облагающийся прямым налогом, — перешёл я ко вкусному. — Такой надел также получает семья легионера, погибшего в бою и не уронившего чести. — Последняя оговорка чтобы иметь повод «прокатить» тех, кто предаёт или бежит с поля боя. Получит твоя семья в случае гибели, но только если будешь стоек. Бросишь пику и свалишь — фиг твоей семье, а не надел!
— Я открою секрет, — продолжал я. — Легион — это первая, пешая часть будущего войска. Осенью также будут созданы регулярные конные соединения, ауксилии, но нельзя объять необъятное, а дорога в тысячи миль начинается с первого шага, и этот шаг мы делаем сегодня. — Поднять руки вверх, дескать, хлопайте.
Аплодисменты. Восторженный гул. Поддерживающие выкрики и свист самих легионеров. Но всё это — скромно, осторожно, с непониманием всей задумки и подтекста. Ай, ну и фиг с ним! Дорогу осилит идущий.
— С божьей помощью… Начнём! — выкрикнул я, и на сцену вновь поднялся Амвросий.
Я встал ко всем боком — чтобы мою тушку было хорошо видно. Опустился на колено. Амвросий поднял на уровень моей головы библию. Я уже говорил, там не вся библия, не тот объём, что был у бабули. Евангелия, послания, молитвы, что-то ещё. Вся библия, начиная от пятикнижья Моисеева, слишком большая и тяжёлая для одного тома. Братец Твикс коснулся книгой моей головы, после чего я встал, приложил кулак к груди, и начал произносить первую в этом мире присягу:
— Я, Рикардо, сто семнадцатый граф Пуэбло, вступая в ряды Легиона, принимаю Присягу и торжественно клянусь: быть честным, храбрым, дисциплинированным, бдительным воином, строго хранить военную тайну, беспрекословно выполнять все воинские уставы и приказы командиров и начальников.
…У меня у единственного нет и не планируется командиров. Но из текста присяги слова не выкинешь. Массовка вслушивалась в каждое слово, а я специально кричал громко, и слова разносились над полем во все стороны.
— Клянусь добросовестно изучать военное дело, беречь военное имущество, и до последнего дыхания быть преданным своему сеньору и народу Пуэбло.
А это революционный пункт. Тут понимают, что такое преданность сеньору. Но преданность народу… Какому народу, что есть народ? Думаю, нам предстоят жаркие годы акклиматизации и привыкания, пока до людей дойдёт искомый вкладываемый смысл. Но опять же, дорога в тысячу ли…
— Я всегда готов по приказу командования выступить на защиту моей Родины — земли Пуэбло, и, как воин Легиона, клянусь защищать её мужественно, умело, с достоинством и честью, не щадя своей крови и самой жизни для достижения победы над врагами, — продолжал я. — Если же нарушу мою торжественную клятву, то пусть меня постигнет божья кара, рука сеньора, сослуживцев и всеобщая ненависть и презрение народа.
Замолчал. Тишина. Ибо снова непонятные местным обороты. А потому народ вслушивался, и несколько долгих секунд молчал. А затем начал неспешно, по нарастающей, хлопать и гудеть. Впрочем, гул и хлопки не переросли в овации — слишком много осталось в присяге непонятого.
— Ярл Вольдемар сын Ингвальда по прозвищу Тихая Смерть! — выкрикнул я, продолжая шоу. Да, я принял присягу, ибо я пусть буду без звания, но буду частью легиона. Ибо как не будучи его частью одавать приказы комрадам? Теперь же настала пора принимать присягу бойцам, и начинать надо с командования.
Массовка снова притихла, а мальчишки по моей команде внесли легионный жезл — нашего бронзового красавца двуглавого орла, поднимающего в небо крылья.
Вольдемар тоже встал на колено, брат Амвросий коснулся книгой и его лба, после чего подошёл я и протянул пергамент с текстом присяги. Передумал, встал рядом шепнул:
— Я буду говорить тихо, а ты громко повторяй.
Кивок. Читать с пергамента, отдавая честь, сложно. Потому и решил побыть суфлёром, и Вольдемар понял.
— Я, имя, сын кого.
— Я, Вольдемар сын Игвальда…
— Вступая в ряды Легиона…
— Вступая в ряды Легиона…
…Добросовестно изучать…
…До последнего дыхания…
…Не щадя своей крови для победы над врагами
…Презрение народа.
Закончил. Тишина.
— На колено, — снова произнёс я, доставая меч.
— Я, Рикардо, сто семнадцатый граф Пуэбло, главнокомандующий Легиона Пуэбло… — А это особо выделил для массовки, подсказывая, для чего сам принял присягу, хотя сеньор обычно никаких присяг не принимает. — Произвожу тебя, Вольдемар сын Ингвальда,
