…Но на зов откликнулся — глупо было отмалчиваться, ведь не за тем его сюда прислали.
— Йорген фон Раух, ланцтрегер Эрцхольм к вашим услугам!
Высокий черноволосый нифлунг с холодными светлыми глазами на злом лице, перемахнув через борт, спрыгнул в воду, приблизился широким шагом, принял свиток с письмом из рук Йоргена. Сломав печать, пробежал глазами, спрятал за пазуху, развернулся резко и, уходя уже, бросил через плечо:
— Следуй за мной! — Это звучало как приказ.
Йорген не сдвинулся с места — с какой стати?! Почему этот чужак вообразил, будто имеет право распоряжаться людьми? Он так прямо его и спросил: по какому праву?
Тень понимания и сочувствия скользнула по лицу нифлунга.
— А, так тебе не сказали… Ну, читай сам, ежели обучен…
Письмо вернулось в руки Йоргена. Должно быть, он и впрямь выглядел неграмотным в ту минуту. Водил, водил взглядом по красивым четким строчкам, выведенным знакомой рукой отцовского писаря, но смысл их терялся за нагромождением длинных витиеватых фраз.
Наверное, нифлунгу надоело ждать. Он заговорил, но тоже длинно и витиевато, будто назло:
— Людям и светлым альвам не дано справиться с Тьмой, силы, способные одолеть ее, им не подвластны. Уразумев это, твой отец, ландлагенар Норвальд, обратился к своему бывшему тестю, нашему конунгу, с просьбой о помощи. Дотоле мы не желали вмешиваться в вашу войну, нам безразлично, Свет или Тьма будет править миром… или, во всяком случае, не столь важно, чтобы ради победы одной из сторон идти на смерть. Но посланцы людей и светлых альвов были настойчивы в своих просьбах, и тогда наш конунг велел спросить ландлагенара Норвальда, предводителя армии людей: чем именно готов пожертвовать он лично, чтобы оплатить жизни тех, кто погибнет в этой битве? Он прислал тебя, Веннер эн Арра. Ты — жертва его. Ты пойдешь с нами, или мы не выступим завтра против Тьмы!
Йорген больше не спорил, молча трусил следом за провожатым, всем видом изображая покорную жертвенность и смирение с горькой участью своей. На самом деле ему было легко и весело. Молодец папаша! Ловко обвел «бывшего тестя»! Нифлунги, должно быть, воображают — любимое чадо ландлагенар Норвальд от сердца оторвал! Ха! Как бы не так! Овцу им на заклание подсунул — паршивую! Второй, нелюбимый сын, да еще и полукровка! Разве это цена?.. Впрочем, будь он даже самым дорогим и любимым первенцем, Йорген все равно не понимал, каким образом одна-единственная жизнь его может оплатить все военные потери Нифльгарда? Как ни крути — неравноценный обмен, чистое надувательство!.. Только бы нифлунги не догадались, только бы не догадались, упасите Девы Небесные! Это было единственное, что тревожило тогда Йоргена.
Рассекая острым носом холодные серые волны, корабль быстро уходил к северу, и Йорген решил, что его везут в Нифльгард. Он ошибался. Весь путь занял менее двух часов. Они пристали к берегу возле разоренного Тьмой села Верхние Следы, у северного подножия Фенн. «Я бы сюда и своим ходом прекрасно добрался, — подумал ланцтрегер с усмешкой. — Охота же была нифлунгам целый корабль гонять! Вот дураки-то!» Что поделаешь, не понимал он тогда тайной сути происходящего, древний, сложный и опасный ритуал родительского жертвования воспринимал как полнейшую бессмыслицу.
…Таким же унылым и пустынным, как в бухте Кровавого Тролля, было побережье, только вместо каменной гряды обрыва вставала стена леса, высоченные сосны с янтарными стволами и неопрятными метелками крон тянулись к холодному небу. «Куда они меня ведут? — размышлял Йорген, взбираясь следом за провожатым по лесистому склону Вдовьего кряжа. — В этой богами забытой глуши и в мирное-то время нечего было делать, не то что теперь!» Он был в полном недоумении, но память услужливо подсказала: там, на вершине холма, на лысой его макушке, есть древнее капище, неизвестно каким народом воздвигнутое, неизвестно каким богам посвященное. «Ну, значит, там меня и зарежут!» — понял он, слишком буквально восприняв слова о «жертвенной овце». И снова оказался неправ.
То есть капище было на месте — нагромождение гранитных валунов, выложенных в форме кольца, — но нифлунги не обратили на него ни малейшего внимания, равнодушно прошли мимо. Их настоящая цель находилась дальше, по ту сторону кряжа. С высоты его лысой макушки открывался вид на бескрайнюю равнину, уходящую за горизонт. Там начинались Северные пустоши — суровый, почти безжизненный край, созданный богами не для людей. Там никто никогда не селился прежде, но теперь вся долина у подножия кряжа оказалась густо уставлена черными и серыми походными шатрами — будто стая ворон слетелась на поле. Это встало лагерем войско Нифльгарда в ожидании скорой битвы.
…И еще Йорген увидел Тьму, впервые за все годы войны. Не полчища безобразных порождений ее, атакующих в ночи, а саму Тьму как она есть. Она оказалась совсем не той, что ему представлялось. Воображение рисовало непроницаемую пелену низких черных туч, клубящихся и зловещих, озаряемых грозными сполохами зарниц… Но то, что он увидел, тучами даже назвать было нельзя. Скучная грязно-серая дымка затянула северный горизонт, небо казалось испачканным, запыленным. Хотелось взять тряпку и вымыть его как следует. Тьма не рождала темноту и страх — лишь сумрак и тоску…
— Давай-давай, не останавливайся! — легонько подтолкнул его в спину провожатый, и они спустились в лагерь.
Долго пробирались меж шатров, костров, мусорных ям, баков с водой, веревок с развешанным исподним и прочих деталей, образующих лагерный быт. На них никто не обращал внимания, изредка равнодушно кивали провожатому, чужака же игнорировали вовсе, и Йорген почувствовал себя уязвленным. «Вот и присылай вам жертву! А вы на нее даже смотреть не желаете!» Право, в те годы по юношеской глупости ему больше польстило бы быть торжественно зарезанным на древнем капище! Нет бы сообразить, что простые воины, расположившиеся в этой части стана, были просто не осведомлены о происходящем и видели в нем не таинственного посланца чужого народа, призванного оплатить их жизни своею, а всего лишь мальчишку-соплеменника, коих по округе рыскало немало. Он был схож с ними почти неотличимо, но ему-то казалось — разве можно принять за нифлунга того, кто на целую половину — человек?! В общем, было ему обидно только что не до слез.
Однако положение вскорости заметно исправилось. Ближе к центру лагеря на них стали оглядываться, провожать взорами, слышался шепот за спиной.
— Жди здесь! — Сопровождающий оставил его возле входа в огромный и богатый черный шатер, а сам скрылся внутри. Ждать Йорген не умел и очень скоро вообразил, что про него просто забыли. Решил сам пробраться внутрь, разведать что и как. Но тут не обошлось без внутренней борьбы. Более благоразумная часть его натуры говорила, что не следует лезть, куда не звали, это по меньшей мере невежливо. Другая, отчаянная и бесшабашная, отвечала, что «овца на заклание» вовсе не обязана быть вежливой, ей уже совершенно безразлично, что будут думать о ее воспитании. Если же существуют какие-то правила, коими «жертва» должна руководствоваться в своем поведении, так не худо было бы отцу или нифлунгам их ему растолковать. А раз они этого сделать не удосужились, пусть пожинают плоды собственной небрежности. Так он рассудил и совсем уж было собрался лезть в шатер, как его окликнул детский голос, заставил обернуться.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
