Поначалу основным заказчиком интегральных схем было государство, которому они были нужны для военной и космической промышленности. Но к середине 60-х годов их стоимость значительно снизилась — это привело к значительному спросу со стороны частного бизнеса, занимающегося производством компьютерной техники. В результате к отрасли стал проявлять интерес венчурный капитал. Далее процесс формирования Кремниевой долины развивался путем, который одни называют «чередой предательств», а другие — «делением ядер». Очередные «вероломные» команды покидали свои успешные компании, чтобы сделать собственный стартап. Они достигали успеха и становились, в свою очередь, донорами других «вероломных команд». Процесс стартапообразования принял лавинообразный характер, эта лавина уже давно вышла за пределы Сан-Франциско, Калифорнии, США и движется по миру до сих пор.
— Ты уже заметил местную сеть магазинов техники под названием Fry’s? — говорит Александр (Саша) Галицкий, которого мне удалось застать в Долине и даже вдохновить на персональную экскурсию по местным достопримечательностям. — Знаешь, откуда такое странное название? Ведь fry созвучно с картофелем фри, который подают в ресторанах быстрого питания. Это очень интересная история, которая хорошо иллюстрирует историю этого места.
Жил-был один человек, у него была закусочная. И вдруг он заметил, что местная молодежь бегает, как подорванная, и ищет какие-то железки, транзисторы и прочие электронные потроха. Он вовремя смекнул и стал приторговывать этим товаром прямо в своей закусочной. Слух об этом начал расползаться по округе. Со временем железяки стали пользоваться большим спросом, чем быстрое питание. В итоге шустрый делец переключился на торговлю электроникой, общепит забросил совсем и скоро дорос до целой торговой сети. Но название осталось.
Мягкое солнце, ласковый теплый ветер, волшебные запахи — в первый день знакомства с этой местностью все здесь напоминает образцовый советский пионерлагерь. Тут нет ежедневных построений, не слышно лозунгов и речовок, но вместо них — массовые утренние пробежки, длинные очереди в Apple Store, а во второй половине дня без всякого принуждения со стороны вожатых в местных кафе начинаются бесконечные посиделки и обсуждения новых идей и проектов. Именно эти кафе, а вовсе не офисы компаний, являются площадками, на которых рождаются новые компании и бизнесы.
— Главный страх молодого обитателя Долины — не то, что у него могут украсть идею, а наоборот — что его никто не будет слушать, он никому не будет интересен, — говорит Макс Скибинский, довольно известный фаундер, причем не только в русской тусовке. — Если ты будешь сидеть с этой идеей в своей пещере пару лет, она просто сдохнет не родившись. Поэтому тут все стараются показать ее наибольшему количеству людей, проверить жизнеспособность, получить ценный фидбэк. Все пытаются продвинуть свой продукт, и первая стадия — это разговоры и взаимная критика.
Маунтин-Вью, Пало-Альто, Редвуд-Сити, Санта-Клара, Санни-Вейл — что ни станция, то плацдарм какого-нибудь птеродактиля IT-индустрии. Названия поселков можно было бы уже давно поменять на имена выдающихся компаний, если бы птеродактили не вымирали так часто, уступая место другим гигантам. Здесь давно подмечено, что пока компании арендуют офисы, они растут. Как только они становятся настолько богаты, чтобы заиметь целые кварталы собственных площадей, — начинают загибаться. Но серого вещества в Долине настолько в избытке, что уход в небытие какой-нибудь корпорации на десятки тысяч сотрудников не вызывает никаких потрясений — люди мгновенно находят себе применение, растворяются в новых проектах. Даже о кризисе 2008 года здесь узнали из новостей, а на собственной шкуре так и не почувствовали.
Взгляд изнутри
Сегодня Кремниевая долина уже совсем не кремниевая, да и вообще ее все чаще называют просто Долиной. Давно миновала «эпоха железа», когда локомотивом технопарка было производство компьютерной техники. Пришло и ушло время софта — программного обеспечения для этого самого железа. По мнению местных старожилов, время серьезных достижений ушло в прошлое, уступив место прикладным вещам: зачем разрабатывать и внедрять новые революционные технологии, если можно просто сваять популярную игрушку и заработать на этом миллионы? Но, с другой стороны, это процесс неизбежный. Одни прокладывают дороги, другие их обустраивают, третьи по ним ездят. Так было всегда.
— Сегодня здесь время интернет-сервисов и приложений. Стартапов стало намного больше, в десятки раз. Как следствие, гораздо меньше размер первой инвестиции, — говорит Джефф Байер, генеральный партнер венчурного фонда Almaz Capital Partners. — Раньше трудно было найти проект, который на первом раунде требовал меньше миллиона долларов. Сегодня в качестве первого вложения, как правило, достаточно 50 тысяч. Венчурные компании все больше занимаются тем, что называется «посевные инвестиции». Они вкладываются по чуть-чуть в десятки, а то и сотни проектов. Будущее меняется стремительно, никто не знает, что именно завтра выстрелит. Изменилось и поведение стартаперов. Раньше невозможно было заниматься несколькими проектами одновременно, человек фокусировался на чем-то одном и лет пять-семь упорно работал. Теперь люди берут деньги сразу на несколько проектов, работают по полгода над каждым, не получилось — бросают и стартуют другой.
Джефф Байер в начале 90-х работал в Sun Microsystems и одним из первых приехал в Москву. Он из тех самых молодых ребят из Sun, про которых в своем интервью рассказывал Александр Галицкий. С тех пор как Саша их шокировал своей 22-слойной полиамидной платой, прошло 22 года. Джефф превратился в бодрого мудрого молодого старичка, Sun Microsystems больше не существует, а созданный Галицким Almaz Capital Partners цветет и пахнет. В прямом смысле слова. На улице Sand Hill Road, где расположен офис, в котором сидит Джефф, можно потерять глаза и голову от цвета и запаха самой непредсказуемой растительности. Sand Hill — это улица венчурных капиталистов. Та самая река, которая питает сотни тысяч бизнесов. Здесь цветут все цветы. Большинство недолго, но некоторые дорастают до небес.
— Я ушел из Sun в 2000 году, закончив карьеру в должности Chief Networking Officer, или CTO networking. Меня пригласил USVP на должность генерального партнера. Как будто все хорошо, но я каждый день ходил на работу и делал не совсем то, что хотел, — продолжает тихий Джефф. — В 2008-м наконец понял, что хочу заниматься тем, чем хочу заниматься. И когда два года назад Саша спросил меня, не готов ли я с ним сотрудничать, я сразу согласился. Для меня это стало таким приятным возвращением в 1991 год. Если у тебя появилась возможность работать с другом, иметь фан и делать деньги — чего еще можно желать?
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
