— Это? — Я не узнавала местность… даже одежда горожан была более вольной.
— Соломея.
Я кивнула. Соломея была вторым по величине городом в Заходном королевстве, здесь еще была их самая сильная академия, в которой я по своим поддельным документам как бы училась.
— Зачем мы здесь?
— Нужно купить тебе теплую накидку и обувь, да и мне тоже… — хмыкнул Эдвор.
— Хочешь привлечь как можно больше внимания, купив весной зимнюю одежду, — недовольно протянула я.
— Почему, ты думаешь, я перенес тебя не в столицу? Тут лучшая меховая лавка на всей Светлой земле. Я тут покупал тебе ту самую белую шубку. — Эдвор подмигнул мне, а потом повел в известном только ему направлении.
Горожане смотрели на нас почти без удивления, они видели, что мы не местные, но, скорее всего, в этом городе и правда часто бывали жители Восходного королевства.
С покупками мы справились быстро, а затем зашли в таверну позавтракать. Я не хотела, торопясь поскорее во всем разобраться, но Эдвор настоял.
— Давай хоть прочитаем наконец-то, что там, — выразительно глянув на сумку, в которой покоились добытые нами пергаменты, сказала я сразу, как мы разместились за столом.
— Думаешь, стоит делать это на глазах у стольких людей? Ешь лучше. Быстрее поешь — быстрее продолжим.
Я поджала губы, но все же вонзила вилку в слабо прожаренное мясо.
Когда с блюдами, слишком уж сытными для завтрака, было покончено, Эдвор расплатился и прямо из таверны построил для нас портал. Вышли мы около одного из рубежей на Горной гряде, судя по башенке, которую я заметила в отдалении в горах. Все именно так и описывала мне Мики, когда отправилась в подобное место на отработку.
— На. — Эдвор протянул мне меховую накидку.
Не знаю, чем он руководствовался, но на этот раз купил мне темную шубку. Сам же он опять выпил зелье тетки и тоже оделся. После того как мы оба переобулись, Эд построил новый портала, а я восторженно ахнула, стоило мне только из него выйти.
Я не знала, должен ли был Истинный храм воды выглядеть именно так, но ледяная пещера, в которой мы очутились, не могла не покорить. Любовь с первого взгляда, не иначе. Потому что белоснежный вид заставил потесниться в моей голове даже образ невесомого Воздушного храма. Здесь все по-настоящему было хрустальным. Я шагнула ближе к центру, где одиноко стоял ледяной колодец, и он был пустым, да. Нереально глубоким, но прозрачным, а оттого было видно, что воды в нем действительно не было.
— А ты пробовал заполнить его своей водой?
— Бесполезно. Максимум, какого ответа я добивался от храма, это летающие снежинки.
Я нахмурилась, не совсем поняв, о чем он, и оглянулась. Эдвор взмахнул рукой, выпуская поток воды, которая тут же рассеялась, превращаясь в кружащий над нами снегопад.
— Как красиво. — Я задрала вверх голову, ловя лицом эти снежинки, и невольно вспомнила одну из земных сказок.
Да, Истинный храм Воды больше походил на замок Снежной королевы, оттого это было еще удивительнее, но! Это, Рарх раздери его, «но» было всегда.
Нам нужно как-то дозваться Эквис-мат. Иначе как мы узнаем, чего именно хотела от меня Мигрис-матушка и что случилось с нашей дочерью. Я прямо так и рухнула на ледяной пол, не ощутив ни его твердости, ни холода, и растерла лицо руками.
— Давай пергаменты, — коротко скомандовала я и погрузилась в чтение.
«Когда объединятся королевства на Светлой земле общим наследником, из пепла белых песков восстанет истинная королева Темной земли. И падет в схватке с ней Кровавый император».
«Да соединят тогда Темная королева и посланница богини священную землю, и воцарятся мир, покой и равновесие на АКЭМе».
— Это какое-то пророчество. Но Рарх его разбери, о чем тут вообще, — недовольно произнесла я и застонала. А затем с надеждой оглянулась на ледяной колодец. — Может, Эквис-мат тоже нужен какой-нибудь артефакт?
— У меня с собой нет водных артефактов, зачем они мне?
— Не понимаю. Мигрис-матушка четко сказала, что ее сестра будет более разговорчивой. А если для начала нужно как-то расшифровать это, — я дернула рукой с пергаментами, — то дела наши плохи. Я не сильна в шарадах!
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
— В чем?
Я прикусила губу и в который раз огляделась. У нас так прекрасно все шло в прошлых храмах, и вот… такая неудача практически в самом финале.
— Милли… — нежно протянул Эдвор и обнял меня. — Давай вернемся обратно. Время к ночи, а ты только один раз сегодня ела.
— У нас есть зелье тетки. Его хватит. Я не уйду отсюда, пока не пойму, чего они хотят от меня.
— Милли…
— Ты не понимаешь! — Я подскочила, выпуская из рук куски пергамента. — Я… еще во сне услышав Мигрис-матушку, я даже верить побоялась. Потому что такая надежда — это страшно. Воистину страшно! Она разбередила всю мою душу, вывернула наизнанку. Потому что я, эгоистичная дрянь, однажды предпочла забыть о своей дочери и жила себе спокойно, пока она, оказывается, была непонятно где. Но жива! А вдруг ей плохо? Вдруг она одинока? — Я закрыла лицо ладонями, уже захлебываясь слезами, когда почувствовала теплые объятия Эдвора.
— Если ты думаешь, что мне было проще, то ты ошибаешься! Я похоронил тебя. И нашу дочь, которую мне даже увидеть не довелось. А спустя столько лет появилась ты и даже общаться со мной не желаешь. Живая! Живая и здоровая, пока я все это время почитал твою память…Ты! Ты… вернулась и не пришла ко мне… — последние свои слова он прохрипел уже в мои губы, а затем накрыл их поцелуем. Соленым от слез поцелуем. Не только моих, но и его слез.
Наша общая боль смешалась и словно растворилась в сквозящем между нами напряжении. Горько-соленый поцелуй стал сладким, а холодный воздух ледяной пещеры накалился до предела. Накидка Эдвора полетела на пол, служа для нас покрывалом, а моя спустя пару мгновений превратилась в не особо то и нужное нам одеяло, потому что в таких желанных и необходимых нам двоим сейчас объятиях не было холодно. Жар проникал нам под кожу, мой внутренний огонь бушевал, но не опалял ни меня, ни моего супруга, он лишь бережно нас согревал.
— Огонечек мой…
И мое тихое «Эди» в ответ.
«Эди», несущее в себе прощение, капитуляцию и признание… Несущее в себе всю меня, которую я отдала в этот момент на власть победителя. На власть любимого и единственного мужчины всей моей жизни.
Ещё одно хриплое «Эди» срывается с моих губ, и нет больше меня — новой Мелании, прожившей десять лет в чужом мире и в одиночку справляющейся со всеми своими проблемами, есть лишь Ата Стефано, безумно влюблённая в своего мужа. Так долго, так глупо и так безнадежно влюбленная…
— Милли, девочка моя…
Эдвор улыбался и целовал меня сладко, нежно, невесомо, и я окончательно растворилась в нем, в нас, в движениях наших тел, опять чувствуя на губах соленый привкус. Наверное, в этот момент я плакала уже от счастья. Такого нереального, желанного и чудесного счастья…
***
— Расскажи мне, что было дальше, — тихо шепнула я, боясь развеять хрупкое счастье, кружащееся вокруг нас. На самом деле в воздухе сейчас кружились только снежинки, но я видела в них то самое счастье.
Мы лежали с Эдвором на его накидке, я выводила пальцами на его груди огненные завитки, которые не обжигали мужа, вспыхивая и просто впитываясь в его тело, а он смеялся, говоря, что эта ласка слишком щекотная. Мы все еще были в ледяной пещере, но холода по-прежнему не ощущал никто из нас. Мне было так хорошо, что у меня не было сил даже на то, чтобы корить себя за бессмысленную трату времени, потому что бессмысленной она не была. Мне впервые за последние десять лет было спокойно и хорошо.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
— В день восстания погиб брат, — начал Эдвор тихо говорить в мою макушку. — Как все думали, — тут же поправился он, — Его имя на нашем древе так же, как и твое и Кати, стало серым. А Арабелла к тому моменту оказалась беременна от него. Потому мне пришлось официально сообщить о нашей с ней свадьбе, чтобы не только спасти ее репутацию, но и узаконить наследника престола.
