В доисторические времена в Сирии[23] существовали те же халколитические и неолитические культуры, характерные для Плодородного полумесяца, что и в Ираке и Южной Турции. Первое поселение в Иерихоне похоже на найденное в Джармо и, возможно, существовало раньше его. Кроме того, фрагменты хассунской, халафской и убейдской керамики были обнаружены далеко на юге – в долине реки Иордан. Однако сложившиеся в Сирии географические условия, в отличие от характерных для равнины Тигра и Евфрата или долины Нила, не позволяли сформироваться там многочисленному сообществу земледельцев. Поэтому, когда в Шумере и Египте уже сложились цивилизации, Сирия оставалась на довольно примитивной стадии развития. Судя по топонимам, встречающимся в древнейших клинописных текстах, население Северной Сирии эпохи раннего бронзового века (3-е тыс. до н. э.) не было семитским. Эти люди принадлежали к этнической группе неизвестного происхождения, возможно к безымянному народу (или народам), которому она обязана появлением на ее территории протоисторических культур. На побережье Ливана и в Палестине западные семиты, наоборот, появились, вероятно, очень рано, хотя мы далеки от того, чтобы утверждать это с полной уверенностью. Различия между севером и югом (граница между ними пролегала к северу от Библа) сыграли крайне важную роль в последующем развитии региона, так как отразились на его хозяйственном, культурном и политическом развитии. В периоды существования Аккада и правления представителей III династии Ура Северная Сирия была включена в сферу влияния Месопотамии, в то время как Ливан и Палестина ориентировались на Египет.
Отношения между Сирией и Египтом, существовавшие еще в додинастическую эпоху, охарактеризованы во множестве источников, датируемых периодом Древнего царства (ок. 2800–2400 до н. э.). Именно тогда были построены великие пирамиды, и сам Египет походил на них своей величественностью, монолитностью и кажущейся несокрушимостью. Послушные приказам фараона, воплощенного божества, жившего в Мемфисе, и его сановников, простые люди и многочисленные иноземные рабы усиленно трудились. Но, несмотря на все богатство долины Нила, там не было очень важного материала – древесины. В то же время в горах Ливана, добраться до которых было несложно, в обилии росли сосновые, кипарисовые и кедровые леса. В итоге между двумя регионами возникли прочные торговые отношения, ставшие выгодными для обоих. Библ (семиты называли его Губла, а египтяне – Кепен), крупнейший центр торговли древесиной, оказался под сильным египетским влиянием, а оттуда египетская культура распространилась вдоль побережья.
Однако отношения между египтянами и населением внутренних районов Палестины были гораздо менее теплыми. В частности, кочевники, жившие в Негеве, нередко совершали набеги на египетские медные рудники на Синайском полуострове, а порой добирались и до дельты Нила, заставляя фараонов принимать ответные меры, а иногда и строить укрепления на восточных границах своего государства. Когда прервалась последняя династия Древнего царства, защищать Египет стало некому. И мы прекрасно знаем, какую роль сыграли «жители пустыни», «азиаты» в почти полной анархии, продлившейся на протяжении 300 последующих лет.
В течение первых столетий 2-го тыс. до н. э. западные семиты вторглись в Сирию, а также в Месопотамию, о чем свидетельствуют разрыв между культурами раннего и среднего бронзового века и преобладание в Сиро-Палестинском регионе того времени семитских личных имен. В то время как в некоторых городах Междуречья набирали силу аморейские династии, территория Северной Сирии была разделена между несколькими аморейскими государствами, важнейшими из которых стали Ямхад (Алеппо), Каркемиш и Катна.
Благодаря многолетнему шумерскому влиянию этот регион активно развивался. Вокруг дворцов местных правителей строились обширные укрепленные города. Предметы и скульптурные изображения, найденные во дворце царя Алалаха Ярим-Лима, не уступают по качеству обнаруженным в существовавшей примерно тогда же резиденции правителя Мари Зимри-Лима. Выше уже говорилось, что в текстах, найденных в архиве Мари, содержатся свидетельства существования тесных и очень теплых отношений между Месопотамией и Сирией. Действительно, создается впечатление, будто в те времена имел место союз множества аморейских государств, простиравшихся от Средиземного моря до Персидского залива.
В то же время развивались торговые отношения между Сирией и Критом. В городе-порту Угарите (Рас-Шамра) появилась колония минойских купцов, а столы сирийских правителей украшала изысканная посуда, расписанная в стиле камарес. Египет, оправившийся от потрясений, в эпоху Среднего царства (2160–1660 до н. э.) восстановил и укрепил связи с побережьем Ливана и попытался противостоять увеличивавшемуся влиянию хурритов в Северной Сирии, присылая аморейским правителям богатые дары. В любом случае именно этим можно объяснить находку в Библе, Бейруте, Угарите, Катне и Нейрабе (неподалеку от Алеппо) сосудов, украшений и статуй, которые отправляли туда фараоны XII династии.
В регионе, расположенном южнее Ливана, сложилась иная картина. Гораздо более бедная, чем Северная Сирия, и менее доступная для иноземного влияния, Палестина в эпоху среднего бронзового века (2000–1600 до н. э.) была разобщена с политической точки зрения и находилась «на пороге волнений племен». На эту территорию не распространялась власть самих египтян, да они, очевидно, и не стремились расширять сферу своего политического и экономического влияния.
Появление на фоне всех этих беспокойных племен Авраама и его семейства, событие, последствия которого до сих пор влияют на обстановку, сложившуюся на Ближнем Востоке, в те времена, вероятно, почти никем замечено не было. В древности небольшие «кланы» или многочисленные племена постоянно скитались по Сирийской пустыне. И у нас нет оснований сомневаться в правдивости рассказа о путешествии Авраама из Ура в Хеврон через Харран, описанном в Книге Бытия (Быт., 11: 31). Сравнив библейский текст с имеющимися в нашем распоряжении археологическими данными и сведениями, содержащимися в исторических источниках, мы можем предположить, что это переселение произошло около 1850 г. до н. э. или немного позднее. Возможно, к нему привели тяжелые условия жизни в Южном Ираке, вызванные противостоянием между Исином и Ларсой. Историчность описанных в Библии событий, связанных с патриархами, в еще большей степени подтвердилась благодаря находке клинописных и иероглифических текстов, датирующихся в основном XV–XIV вв. до н. э. и содержащих упоминания людей, как правило собиравшихся в воинственно настроенные группы и названных хабиру (в египетских источниках – апиру), что созвучно используемому в Библии названию евреев – ибрим. Казалось, что наконец в нашем распоряжении имеются источники нееврейского происхождения, рассказывающие о семействе Авраама. Однако, к сожалению, последующие тщательные исследования показали: хабиру с евреями объединяет только похожесть названия. Они представляли собой не племя или народ, а слой населения, состоявший из беженцев, «перемещенных лиц», как бы мы сказали сейчас, нередко оказывавшихся вне закона.
Примерно в 1720 г. до н. э. палестинские вожди, буйность и враждебность которых беспокоили последних фараонов XII династии, вторглись в Египет, которым они правили почти 150 лет. Они известны под названием «гиксосы» (греческая огласовка египетского словосочетания хека-хасут, «правители чужеземных стран»). Хотя под их контролем находилась только дельта Нила, эти люди оказали значительное влияние на египетское военное дело, искусство и даже язык. Однако в конце концов представители XVIII династии низвергли гиксосов, преследуя их до Газы. С этих событий началась эпоха, которую мы называем Новым царством (1580–1100 до н. э.), несомненно самый блестящий период в истории Древнего Египта. Месопотамия, напротив, примерно тогда же (1595 до н. э.) оказалась во власти других иноземцев – касситов. С этого времени в данном регионе начался продолжительный период политического застоя.
Глава 15
Касситы
После этого общего, но довольно фрагментарного описания ситуации, сложившейся на Ближнем Востоке, нам следует вернуться в Месопотамию. Вспомним, что последние события, о которых мы рассказали, когда говорили об этом регионе, были связаны с концом правления Хаммурапи, пришедшимся на середину XVIII в. до н. э.
Передвижения этносов, описанные выше, готовы были принести плоды: хетты устанавливали власть над местным населением Анатолии, хурриты мирно проникали на территорию Северной Сирии и Северного Ирака, а за горами Загроса индоарийская знать превращала касситов в народ воинов. Если при вавилонском дворе и знали об этих переменах, то не видели в них повода для беспокойства, так как ни один из этих народов пока не представлял значительной угрозы для Ирака, да и первые трещины в здании, построенном Хаммурапи, возникли не из-за иноземного вторжения, а по причине его собственной внутренней слабости. Вавилонская держава была творением одного человека и почти полностью зиждилась на силе его личности. Созданное за несколько лет путем объединения пяти царств, каждое из которых обладало многовековыми традициями независимости, это государство было единым за счет постоянной жесткой централизации. Попытки царя сконцентрировать в Вавилоне политическую, экономическую и духовную жизнь страны, возможно, в далекой перспективе принесли бы плоды и благоприятно отразились бы на Месопотамии в целом, но до этого они привели к накалению обстановки в разорившихся «провинциях», особенно в некогда процветавших городах Шумера и Ассирии, где еще жива была память о великих деяниях Шамши-Адада. Поэтому неудивительно, что за смертью Хаммурапи (1750 до н. э.) последовала серия восстаний, приведшая, в свою очередь, к быстрому распаду государства. Через полтора столетия, когда хетты захватили Вавилон, он был лишь столицей незначительного царства. Впоследствии он сумел вернуть себе толику прежней славы, но, по иронии судьбы, был обязан этим другим иноземцам – касситам, взошедшим на престол, оставленный преемниками Хаммурапи, и занимавшим его на протяжении более чем 400 лет.
