Он нахмурился. Я покачала головой:
— Я никогда не думала, какие имена дать нашим детям, и не примеряла свадебное платье. Так что извини, давай разойдёмся каждый в свою жизнь. Ты к своим правильным и обеспеченным невестам, а я — к своей маленькой семье. Если хочешь, можешь сделать селфи с Аришкой, чтобы запостить на свою страничку в фейсе или на сайт фирмы… Но потом мы поедем домой и будем просто жить так, как и раньше жили. Договорились?
— Люба, я…
— Извини, — я улыбнулась вежливо, и бог знает, чего мне стоила эта улыбка, — мне надо встречать девчонок. А, и скажи своим родителям, пожалуйста, что беременность — это шутка.
— Люба, да подожди же! Давай начнём всё сначала!
Глянув ему в глаза — такие знакомые, такие любимые, красивые голубые глаза — я ощутила в душе огромное желание начать всё сначала, но подавила его. С трудом, но подавила. Как объяснить, что всё не так просто?
— Как? Здравствуй, Люба, я Игорь? Это пошло, и работает только в мелодрамах… Ты можешь всё купить, водить девушек в ресторан, но мне не нужны рестораны и подарки. Пока ты это не поймёшь, ты не узнаешь, как завоевать чьё-то сердце.
Я отвернулась и пошла поближе к заграждению, надеясь, что Игорь не последует за мной. Не обернулась, хотя и хотелось. Отдалилась. Отделилась. Отрезала кусочек сердца. Потому что знала — ничего хорошего из наших с Игорем отношений не выйдет.
Правило 25. Гнись, но не ломайся
— Любка, ну, ты идёшь?
Я оглянулась на Анечку и покачала головой. Конечно, вместе веселее ехать в метро, но мне надо зайти в кондитерскую. Обещала Аришке купить её любимые пирожные. Последние анализы показали совершенно здоровое сердечко. Конечно, надо продолжать пить лекарства, но доктор Колосков уверил нас, что вскорости и их можно будет прекращать. Поэтому мы решили устроить вечером пир на весь мир. Катюха приготовит мясо по-французски и оливье, а с меня десерт.
Забежав в «Север», я купила десяток маленьких овечек из печенья для мелкой, а для нас — набор пирожных, и вышла обратно на Невский. Чуть-чуть подумала и завернула в «Буквоед». Надо себе иногда устраивать маленькие праздники и даже не по поводу, а просто так. Походив между стеллажей несколько минут (нет), выбрала для себя книгу из серии «Метро 2033» с говорящим названием «Питер», а для Аришки — сказки про Земляничную Фею, оплатила и вышла на шумную улицу. До «Маяковской» пять минут ходу, а там как раз почитаю…
Чёрный джип тормознул рядом со мной почти у метро, и худощавый круглоголовый мужчина выскочил, догнав меня:
— Добрый день, Любовь Валентиновна!
— Здравствуйте, Андреич, — с прохладцей ответила я. — Опять?
— Снова, — покаялся он. — Садитесь, пожалуйста, я отвезу вас.
— Мы уже говорили на эту тему. Не будем повторяться.
— У меня распоряжения, Любовь Валентиновна…
— А у меня принципы, Андреич, — усмехнулась я. — Скажу ещё раз: я никуда с вами не поеду ни сегодня, ни завтра, ни вообще… Никогда.
— Мне велено подвозить вас до дома с работы. И на работу. Велено, понимаете? Я человек маленький…
— Не прибедняйтесь, пожалуйста. Да и неважно это… Игорь меня не интересует. И подкаты его тоже.
Андреич снял фуражку, провёл ладонью по стриженой голове и кашлянул:
— Я не в курсе ваших… тёрок, но знаю, что он виноват перед вами. Раскаивается, хочет извиниться, но не знает как.
— Раскаивается он… — пробормотала я. — Не знает он… Мало ли…
Лицо Игоря всплыло в памяти, его улыбка, тёплый взгляд. Словно почувствовала его ладони на своих плечах… И снова стало больно. Так больно… Опять. Когда же я смогу забыть и жить дальше? Когда он отпустит меня?
— Андреич, я вас очень уважаю, вы замечательный человек и хороший водитель, но Игорю скажите, чтобы вас больше не присылал. Он мужчина и должен вести себя, как мужчина. Мне не нужны деньги, подарки, цветы и прочая ерунда. Мне нужны поступки.
И, не прощаясь, я пошла ко входу в метро. Только сердце разбередил… Всё-таки Игорь не способен думать о других, только о себе и своём удовольствии. Разве трудно понять, что мне плохо без него, что я страдаю от всего, что произошло, а он, видите ли, не знает, как извиниться! Эгоист. Не нужно было впускать его в своё сердце. Но кто же знал…
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Когда я открыла дверь и бросила ключи на полочку под зеркалом, на меня мгновенно накинулся ураган Арина. И это было новостью. Раньше Аришка никогда не бегала, никогда не прыгала. Она словно инстинктивно себя берегла от нагрузок. А теперь… Она стала просто нормальным ребёнком. И эта нормальность иногда меня пугала. Но только в первые секунды — ведь время её болезни было ещё так близко!
Подхватив племяшку на руки, я выдержала её натиск по поводу «чёкупила» и «аигрушку?» и пошла на кухню. Там, как и в последние несколько недель, царила полнейшая идиллия. Николай и Катька ругались.
— Куда ты ставишь?! Убери это со стола!
— Ну, Кать, это же просто сверчки…
— Не хочу этой гадости на моём столе!
— Не тараканы же!
— Не хватало! Ариша, иди помой ручки, зайчик! Коля, убери коробку со стола, иначе не получишь обеда!
— Что за война? — со смехом я села на табуретку, отпустив мелкую в ванную.
— Люба, он сверчков держит в холодильнике, ну представь! — возмутилась Катерина, уперев руки в бока. — Ты можешь есть суп, зная, что рядом стояла коробка с живыми сверчками?
— Знаешь, я бы сейчас заточила бы супца даже СО сверчками, — выразительно ответила я, и Николай заржал со своего места на моём диванчике:
— Во, свой человек! Любаня, дай пять!
Он протянул руку через стол, и я шлёпнула его по ладони. Потом спохватилась:
— Я же пирожные купила, сейчас… Кать, поставь в холодильник, а?
— Ну вот зачем деньги тратишь на ерунду, — машинально пожурила сестра и умилилась: — Ой, мои любимые! Ой, дай одну пироженку, а?
— В холодильник, — строго повторила я. — Коля, будь хорошим мальчиком, устрой уже где-нибудь своих сверчков, а то есть охота…
Шлёп-шлёп маленькими лапками по линолеуму заставили меня обернуться. Лариска подобралась совсем близко к кухне, хотя ей туда вход был запрещён, и Катя погрозила ящерице ложкой:
— Иди отсюда! Мало мне сверчков!
— Лялиська-а-а!
Аришка, наученная Николаем, кричала шёпотом, широко расставив ручки. Но ящерица не пожелала обнимашек, а просто вскарабкалась по ноге Аришки на её плечо, устроилась на нём большой уродливой башкой и замерла. Катерина закатила глаза, но ничего не сказала. Зато Николай сказал:
— Давайте уже обедать, а? Мне ещё сайт пилить, так что…
В общем, всё как всегда. Ну, всегда… в смысле уже две недели. Николай переселился в комнату сестрёнки после того, как я пару раз спалила Катьку, которая прокрадывалась через коридор по ночам. Поругав обоих, велела не вести себя по-детски и жить нормально. В этом у меня был и свой расчёт. Поскольку мы решили больше не брать жильцов, вместо диванчика на кухне я спала теперь в отдельной комнате. На нормальной кровати. И только бог знает, какое это счастье — спать на кровати!
Передо мной появилась тарелка с куриным супом, точно такая же встала с другого конца стола, и Николай шумно вдохнул запах:
— Нямка! Катюнька, я тебя обожаю! Ты готовишь, как богиня!
— Ладно тебе, — сестра шлёпнула его по плечу с невыразимой нежностью, и я улыбнулась в ложку. Катьке повезло. И Аришке. И Коле. Когда он, наконец, разведётся, я смогу быть свидетельницей на свадьбе сестрёнки. А девочки в кружевных платьицах — Аришка и Колина дочь Настя — будут нести фату и кольца…
Я даже не успела попробовать суп, как в дверь позвонили. Катька нахмурилась:
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
— Люб, к тебе?
— Я никого не жду.
— Пойду открою, — решил Николай, но я отмахнулась:
— Сиди там, мне ближе.
Открыв дверь, уставилась на крепкого парня в форменном комбинезоне:
— Здравствуйте.
— Здрасьте, — он утёр пот со лба и глянул в лист бумаги, который держал в руках: — Егорова Любовь?
