– Что? – не сразу включилась Люси.
– Я говорю, в шахматы играете? – переспросил Митя, показывая коробку.
– Я только в пасьянс умею, и то на компьютере, – ответила Люси.
– А вы у этого вашего Ганса спросите. Может, он в шахматы умеет? – с надеждой спросил Митя.
– Так он же по-русски ни бум-бум, – напомнила Люси. – Или ты думаешь, я при вас переводчиком сидеть буду?
– Да нет! – покачал головой Митя. – Нам говорить не обязательно. Главное, чтобы он умел в них играть.
– Ладно, сиди здесь, я пойду спрошу.
Как только она вышла, Митя схватил ложку и, надеясь, что услышат соседи, начал изо всех сил колотить по радиатору. Потом он выглянул в окно. Микроавтобус, на котором их привезли, стоял во дворе на старом месте.
На стук из гостиной прибежала Лика.
– Митя, это ты?! – спросила она испуганно. – Зачем ты стучал?
– Тсс! – сказал Митя. – Сейчас сюда эта Люси вернется.
Он оглянулся и шепнул Лике на ухо:
– Если все время стучать, соседи догадаются, что здесь что-то не так, и полицию вызовут…
Но договорить он не успел. Вошла Люси и позвала Митю:
– Ганс сказал, чтобы ты к нему шел в шахматы играть.
Когда выяснилось, что Ганс действительно умеет играть в шахматы, Митя получил прекрасную возможность бывать во всех комнатах. К Гансу он заходил поиграть в шахматы, к Люси – чтобы та перевела Гансу какие-нибудь слова. Иногда Ганс, чтобы не тратить время, не посылал его к Люси, а давал свой мобильный, чтобы Митя мог ей просто позвонить. И Митя лишь выжидал удобный случай, чтобы использовать телефон Ганса для того, чтобы позвонить матери или послать ей эсэмэску. Правда, чтобы послать сообщение, нужно было знать, где именно они находятся.
Соседи ни сверху, ни снизу почему-то не спешили реагировать на постукивание по радиатору. А иной связи с внешним миром у них не было. И тогда Митя первым предложил Лике:
– Давай попросим заказать на дом суши или пиццу. Разносчик, курьер наверняка будет знать наш адрес.
Но фокус не прошел. Как только Митя вечером вышел на кухню, где Люси и Ганс, изрядно пьяные, сидели за бутылкой виски, и попросил заказать ему с Ликой пиццу, Люси, выслушав его, рассмеялась.
– Чего вы смеетесь? – не понял Митя.
– О… – проговорила Люси, водя пальчиком перед лицом у Мити. – Самые умные, что ли? Обхитрить меня вздумали?! Я вам пиццу закажи, а вы сразу адрес узнаете, где находитесь. Нет, друг, шахматы – ладно, шахматы мозги развивают. А вот пиццу уже фигушки вам! Правда, Ганс? – обратилась она к парню и перевела на немецкий суть Митиной просьбы.
– Найн! Найн! – тут же замахал руками Ганс.
– Мальчик, не будь умнее всех! – предупредила Митю уже достаточно пьяная Люси. – Сюда не должен приходить никто посторонний.
Но Митя продолжал надеяться на то, что их каким-то чудом отыщут.
Люси и Ганс остались на кухне допивать виски, а Митя вернулся в комнату и опять, несмотря на предостережения Лики, попытался стучать по радиатору. Стучал он одной из лежавших на столе ручек, поэтому стук получался несильный, но назойливый.
Буквально через пару минут в дверь настойчиво позвонили. Митя первым бросился в коридор, но там уже стоял и высматривал что-то в глазок изрядно захмелевший Ганс. Вместо того чтобы отпереть, он сделал Мите знак молчать, а сам бросился на кухню. Звонок в дверь повторился. Тот, кто звонил, похоже, был уверен, что дома кто-то есть.
А к ним в комнату уже вбежала Люси. Она нервно стала сворачивать их постели и сама потащила одну к себе в комнату. Ганс, который тоже уже пришел в комнату, забрал к себе вторую постель.
– Быстро по комнатам! – крикнула Люси и добавила: – Сидеть и не высовываться!
А Ганс, который понял, что гостиная свободна, достал из кармана джинсов ключ и отпер дверь.
В комнате Ганса, где теперь сидели и ждали своей участи Лика и Митя, было плохо слышно, о чем говорят в прихожей. Поэтому они подошли ближе к двери.
Митя надеялся, что говорить будут по-русски. Но, увы, диалог велся по-немецки.
– Запоминай! Потом расскажешь! – шепнул Митя Лике.
Та лишь кивнула. Ей приходилось одновременно напрягать и слух, чтобы услышать, что говорится, и память, чтобы точно переводить разговор. Потом она не раз прокручивала его в памяти, чтобы в конце концов разобраться, кому и что от них нужно. Позже все ей пришлось еще раз пересказывать другим людям, кроме Мити.
– О, мистер Крафт! – воскликнул Ганс как-то неестественно бодро. – Что же вы без предупреждения?!
– Некогда мне предупреждать! – довольно грубо оборвал Ганса гость. Как догадалась Лика, это и был хозяин.
Заметив, что Ганс пьян, он добавил:
– Ганс, я, кажется, предупреждал уже тебя насчет спиртного! А где Люси?
Вид Люси тоже, похоже, не вдохновил господина Крафта, потому что он резко выкрикнул:
– Свиньи! Уволю! Вы хотя бы этих детей не пропили?!
– Да в комнате они сидят! – испуганно сказала Люси.
– Ладно, это дело второе! Самое главное – сейчас у меня здесь намечается встреча. Сюда приедет очень важный человек. Так что приготовьте стол переговоров. В гостиной. Кофе, чай, минералку. И сами… Выпейте что-нибудь. Душ холодный примите, надушитесь, в конце концов. Чтобы через полчаса были в форме. А я поеду за человеком, очень важным человеком, – сказал Крафт и, очевидно осмотрев гостиную, дал еще несколько распоряжений.
Лика с Митей, не сговариваясь, легли на диванчики и накрылись одеялами с головой. Когда в комнату заглянул Крафт, он зажег свет и, оставшись доволен увиденным, тут же его потушил и проговорил:
– Спят… Спят… Очень хорошо…
Митя через некоторое время действительно уснул. А Лика, вспомнив свое провинциальное детство, взяла со стола кружку и приложила ее к розетке. И тут же до нее донеслись голоса Люси и Ганса.
Люси, очевидно, только что пришла из душа, потому что сказала довольно бодро:
– Все, Ганс. Иди под душ. А то этот Крафт как разойдется! Потом будет нудить вечно. А так, если переговоры пойдут как нужно, может, и забудет о сегодняшнем инциденте.
Еще через несколько минут в дверь опять позвонили, и Люси звонко пропела:
– Иду. Иду, уже бегу!
Лика опять припала к стене с кружкой.
Кроме Крафта, судя по голосам, в гостиной было еще двое. Один, постарше, говорил по-арабски. Тот, что помладше, переводил на немецкий.
– Завтра груз будет на борту самолета. Я сделал все, как мы договаривались. Каждая деталь упакована в отдельную коробку, как деталь какого-нибудь бытового прибора. При этом, как вы просили, среди них есть и настоящие бытовые приборы. Если решат проверить, откроем те, где бытовая техника… – говорил Крафт, а переводчик тут же переводил все на арабский.
– Это хорошо, – ответил араб под аккомпанемент синхронного перевода на немецкий. – Но как мы на месте разберемся, где бытовая техника, а где нужный нам груз?
– Кроме пилота, к вам летит консультант. Он очень быстро распакует и поможет собрать все, что вы заказывали, – заверил Крафт. – В лучшем виде. Груз из Америки. Как вы просили.
– Да, мы хотели бы воевать против них их же оружием, – не скрывая удовлетворения, проговорил араб.
– Да, – услужливо ответил Крафт и спросил: – Простите, а когда вы планируете перечислить средства?
– Я уже отдал распоряжение, – сказал араб. – Но меня волнует один вопрос.
– Я весь внимание, – с готовностью сказал Крафт.
– Нам не нужны лишние свидетели. Лишние свидетели нам не нужны, – дважды повторил араб, – а я, как знаю, в деле у вас завязано несколько человек.
– Да. Но двое погибли в авиакатастрофе… – начал Крафт.
– Это хорошо, – отметил араб. – Мы, правда, организовали ее ради того, чтобы убрать одного надоедливого агента, которого к нам заслали европейцы. Но если там погибли и лишние свидетели – это очень хорошо.
– Да, погибли Протасов и Грановский, – с готовностью подсказал Крафт. – Теперь у меня в деле здесь, в России, только господин Паршин, компания «Серебряные крылья».
– По моим сведениям, ненадежный человек, – заметил араб.
– Он сейчас у меня под колпаком, не дернется, – уверенно ответил Крафт. – Его дети у меня. А потом я его тоже уберу. У меня с ним личные счеты.
– Хорошо. Если сам уберешь – это хорошо, – отметил араб.
– Паршин уже сыгранная карта, – добавил Крафт. – У меня здесь намечаются новые каналы.
– Это хорошо, – опять сказал араб. – Только имей в виду: одного агента мы убрали, а сколько их еще появится – неизвестно. Будь внимателен и смотри, чтобы не подставили!
Дальше они говорили о формах и сумме оплаты, перекинулись одной-двумя общими фразами за жизнь и собрались уходить.
Лика никогда не жаловалась на память и хорошо запомнила все, о чем они говорили. Но осознать, проанализировать самой всю эту информацию было трудно. Самым важным было то, что Крафт держит их с Митей здесь, думая, что они дети Паршина.
