Между тем своды подземелья стали расти, и лодочка бодро выплыла на середину большого подземного озера вода в котором бурлила от невероятного количества живых существ. Причем существа эти оказались отнюдь не безобидными — безглазые рыбы довольно крупных размеров состоящие в основном из одной голодной пасти, бесчис ленной стаей собрались вокруг Каэтаны, раскачивая лодку так сильно, что она в любую минуту могла опрокинуться. Смерть, которую воображение услужливо нарисовало, казалась такой безобразной, что Каэ схватилась за весла и стала грести с удвоенной скоростью. Чувствуя, что их законная добыча ускользает, рыбы последовали за ней. Счастливая мысль посетила Каэ — она вынула из ножен клинок и несколько раз ударила им по воде, кишащей хищными тварями. Вода немедленно окрасилась кровью, и в подземелье поплыл резкий запах сырого рыбьего мяса. Ошалевшие от вкуса крови рыбы набросились на раненых товарок и стали рвать их на части. Вскоре в воде кипело настоящее сражение; из гущи его Каэ буквально чудом вывела свою маленькую лодочку, весла которой оказались изрядно поврежденными зубами рыб.
Подземное озеро светилось тем же тускло‑зеленым светом, что и тоннель. Впереди был виден берег, до него оставалось не так уж и много, и Каэ мерно взмахивала искалеченными веслами, стремясь поскорее попасть на твердую землю. Ее всегдашняя любовь к воде как‑то отошла на второй план, и твердь земная представлялась все более надежной. Каэтана гребла и думала о том, как бы из воды не выскочило некое существо побольше этих рыбок, привлеченное их возней и столь же голодное. Но когда до желанного берега оставалось расстояние в три‑четыре корпуса лодки, по закону невезения именно это и произошло.
Вода вскипела, забурлила белой пеной, и из нее показалась скользкая и такая отвратительная голова, что трудно поддается описанию.
Видимо, это был предок джатов — одно из самьй первых творений Джоу Лахатала, неудачная проба пера, которую предпочли забросить в подземное озеро и там забыть.
Голова существа совмещала в себе человечьи, рыбьи и крокодильи черты. Более ужасного сочетания Каэтана и представить себе не могла и, когда увидела морду монстра, поднимающегося ей навстречу из темных неведомых глубин, чуть было не свалилась в воду, шарахнувшись к самой корме своей лодочки. Рядом с чудовищем ее утлая посудинка казалась хрупкой скорлупкой — и Каэтана понимала, что защиты от него, великолепного своей первобытной силой и мощью, нет и быть не может.
Его громадное бесформенное тело обросло водорослями, и по нему, копошась, ползали невиданные паразиты, каждый размером с кулак. Замшелое грозное страшилище произвело на Каэ такое впечатление, что она впервые в жизни издала истошный визг. Она визжала на такой высокой ноте, что монстр с сомнением отодвинулся от лодчонки, рассматривая шумную жертву. Видимо, этот звук действовал ему на нервы и его можно было бы отогнать подобными криками, но Каэ после первого же великолепного вопля сорвала голос.
Монстр медленно повел своей сплюснутой, как у рептилии, головой и обнажил зубы, при виде которых у Каэ потемнело в глазах. Она прерывисто вздохнула, вынимая мечи. Самым страшным было то, что чудовище могло сбросить ее в воду; просто перевернув жалкую скорлупку одним ударом громадного гибкого хвоста или головы, которая покоилась на мощной длинной шее, — и тогда вездесущие голодные рыбы быстро обглодают жертву, не дав добраться до ставшего таким далеким берега.
Каэ взмахнула клинками и в тот момент, когда зверь в страшном броске метнулся к ней, прыгнула на его широкую спину. Она, конечно, поскользнулась на чешуе, но к этому была готова заранее — и, вонзив один клинок в упругую податливую плоть, другой обрушила на основание шеи.
Монстр забился и заревел — трубный звук его голоса глушил Каэтану, взметнувшись под своды пещеры и сразившись от них. Чудовище забило мощными плавниками, заколотило по воде хвостом, но не сделало попьггок погрузиться в воду, чего Каэ, кстати сказать, более его боялась.
Не мешкая она еще раз ударила его по гибкой шее, оттолкнулась что было сил и, выдергивая уже на лету клинок, спрыгнула в воду у самого берега. Удар страшной силы настиг ее, когда она была уже по колено в воде. И хотя в глазах у нее потемнело, Каэ понимала что, свались она даже на мелководье, чудовище или рыбы прикончат ее. Поэтому, скользя, падая и чертыхаясь, она на четвереньках выбралась на берег и развернулась лицом к врагу.
Изувеченный монстр ревел от дикой боли. Маленькое существо из тех, что ему обычно скармливали, осмелилось поднять на него руку. Однако то, что монстр не привык к сопротивлению со стороны своих жертв, как раз и спасло Каэтану. Чудовище оторопело на тот единственный миг который обычно решает — жить или умирать.
Когда кошмарная тварь повернулась к ней своей окровавленной пастью, Каэтана, едва стоявшая на ногах, чуть было не пропустила смертельный удар, но успела уклониться и вонзила меч Гоффаннона в громадный выпуклый глаз.
Грязно‑зеленое тело дернулось несколько раз, затем монстр взревел еще страшнее и погрузился под воду, которая моментально окрасилась кровью из глубоких ран.
Каэ села на самом берегу у края воды, дрожа всем телом, и провела холодной рукой по лицу. Она с отвращением смотрела на то, как стая безглазых рыб, привлеченная запахом крови, неслась туда, где бился и метался недавний властитель здешних вод. Она увидела, как великое множество этих хищников ушло на глубину и вскоре зверь еще раз появился на поверхности, извиваясь так, что Каэ даже пожалела его, — рыбы вцепились своими ненасытными пастями в его тело, и он был сплошь покрыт шевелящейся массой. Он издал последний отчаянный вопль и навсегда скрылся в глубинах озера.
Вода в этом месте еще некоторое время волновалась, но затем все успокоилось.
На мокром каменном берегу Каэ пробыла довольно долго, приходя в себя перед дальнейшими действиями. Она чувствовала себя разбитой и постаревшей на тысячу лет, когда, поднявшись на ноги, углубилась в тоннель который виднелся в стене напротив.
— Куда она могла деться? — в сотый раз спрашив Джангарай, нервно ходя взад и вперед по крохотной поляне среди огромных деревьев, обвитых лианами.
Довалонга, бледный и несчастный, сидел прислонившись спиной к стволу и обхватив голову руками. Воршуд" и Бордонкай о чем‑то тихо и тревожно переговаривались.
Затрещали кусты, и на поляну выбрались волки‑урахаги. Они приняли человеческий облик и заговорили наперебой,
— Нет ее, и следов нет, — сказал Эйя, слегка запыхавшись. — Змеями всюду пахнет.
— И я нашла намек на след, но его перебил запах змей. — Габия сокрушенно пожала плечами и подсела к Ловалонге, пытаясь его утешить.
— Что будем делать? — резко спросил ингевон.
— Еще раз прочешем окрестности, — сказал Бордонкай негромко и решительно. Все с надеждой обернулись в его сторону. — А ничего не найдем — двинемся вдоль Нумнегира к Даргину. Если она жива, пойдет тем же путем.
Ловалонга негромко заетоная, но тут же взял себя в руки.
— Я сам еще раз осмотрю окрестности.
— Только окрестности, а не Тор Ангех, Аллефельд и прилегающие к нему пространства, — предупредил его Джангарай. — Хороши мы будем, если она уже ждет нас у реки.
— А если она попала в руки джатов?..
— Что же делать? — рявкнул Джангарай. — Не знаю, понимаешь, не знаю что!
Еще два часа были потрачены на поиски, которые так ни к чему и не привели. Змеиный запах, говоривший о близости джатов, пугал и настораживал волков, но они не могли с уверенностью утверждать, в какую сторону двигались змеелюди. Они чувствовали следы их пребывания везде.
Потрясенные и растерянные друзья выбрались обратно к руслу Нумнегира и пошли вниз по течению. Вскоре река стала чуть шире и потекла по мягкому песчаному ложу. Девственный лес поредел, и идти по нему ало гораздо легче. Наконец Воршуд высмотрел довольно уютное местечко — около воды высилась небольшая а, точнее, выход скальной породы на поверхность, отором виднелась довольно глубокая пещера, уходившая вниз, словно нора. Около этой пещеры друзья и решили передохнуть перед дальнейшим путешествием, а заодно и обсудить сложившуюся обстановку.
Но не успели они как следует расположиться, как в зарослях напротив раздался шум и треск и послышались отрывистые слова команд. Небольшой отряд из двух десятков людей и джатов окружал пещеру, еще не видя устроившихся отдохнуть друзей. В то же время из глубины пещеры послышался шум боя и крики. И внезапно оттуда, согнувшись, выскочила, вся измазанная в глине исцарапанная и мокрая Каэтана, сжимая в руках окровавленные клинки.
Ее спутники даже не успели как следует обрадоваться или сказать хоть пару слов, как были втянуты в сражение. Урахаги, приняв волчье обличье, рвали джатов на части, не страшась их оружия и острых клыков. Бордонкай, у которого камень спал с души при виде живой Каэтаны, рубил врагов Ущербной Луной, как дровосек, то и дело оглядываясь на госпожу. Ловалонга и Джангарай устроили на радостях форменное побоище, отсекая врагам головы с такой скоростью, что кровь вскоре стала по рукам стекать им на доспехи. Воршуд подсекал противнику ноги своим кинжалом, который заменял ему меч.
