– Как вы меня давеча?
– Подите к черту, Кратов! В конце концов, ни единый эпизод вашей одиссеи пока не подтвердился. Дольмена мы не нашли. Протопульсатора тоже. Чего вы хотите? Правда, есть этот… как его?.. – Биссонет очень похоже воспроизвел дилайтовские интонации: – «Некрополь имени Дж. Р. Торонуолу». И есть то, что мы сейчас видим. Но не надо делать конвульсивные выводы! Соберем все, что нам поднесут. Посмотрим все, что покажут. Неужели вы думаете, что мне не достанет мужества публично извиниться перед вами?!
– Я думаю лишь о том, что мы с вами – два глупых дурака. Как в сказке: пошли туда, незнамо куда, за тем, незнамо чем. И, как водится, с краюхой хлеба в торбе и дулей в кармане. Учтите, когда в торбе не окажется краюхи хлеба, я поволоку вас обратно!
– Это мы посмотрим!
«Там все иначе…»
Они свернули в один из боковых ходов и неожиданно очутились посреди анфилады высоких, абсолютно не тронутых разрушением арок. Воздух был по-пустынному раскален. В просторных залах под цилиндрическими сводами жило лишь звонкое эхо. Каждый шаг отзывался легкомысленными колокольцами то сверху, то почему-то сбоку, а иной раз и сзади. На стенах из того же, что и полы, чешуйчатого материала, матово-черных, словно закопченных древними пожарами, через равные промежутки располагались чашеобразные выступы со «светильниками». Цвет их менялся от зала к залу. Сейчас он был мертвенно-голубым, а двести шагов назад – красноватым. Временами нужно было огибать далеко вынесенные ребристые контрфорсы, от которых исходило низкое приглушенное гудение. Кратов протянул было руку к одному из них – Тьмеон, до той минуты погруженный в свои мысли, невнятно каркнул на своем языке. Опомнился, повторил раздельно:
– Здесь можно только идти. Прикосновение убивает.
– Он прав, – нервно сказал Биссонет. – Взгляните на вашего предшественника…
У дальней стены, из-за контрфорса торчали обугленные кости ног в истлевших лохмотьях не то кожи, не то одежды. Кратов поспешно утолкал руки от греха поглубже в карманы брюк.
– В ближайшие сутки вашей краюхе хлеба ничто не угрожает, – пробурчал Биссонет, зябко поводя плечами.
«Там все иначе…»
Они все дальше углублялись в подземный храм. Пол под ногами то делался выгнутым, будто спина рассерженной кошки, то обращался в крутой желоб. Стены все чаще напоминали гигантские панели, собранные из бесчисленных элементов вполне определенного, но совершенно непонятного назначения. Никакие, должно быть, это были не стены, а колоссальные приборные доски. В идеальной сохранности, готовые к немедленному употреблению при первой же надобности. Предназначенные для управления неким совсем уже невообразимым по масштабу своему механизмом. Например, планетой Уэркаф. Казалось – тот, кто хозяйничал в этом планетарном машинном зале, только отлучился на минутку по своим делам. Вот-вот вернется и пометет незваных посетителей поганой метлой, дабы не путались под ногами. Точнее, между пальцев ног. Или что там у него было для передвижения.
Если он, конечно, вообще куда-то отлучался.
Кратов готов был поклясться, что впереди, в густом сумраке анфилады, ему нет-нет да мерещилось неясное движение. Но его чутье на опасность молчало. Да и Аафемт не проявлял ни малейшего беспокойства.
– Тьмеон, есть ли здесь кто-то помимо нас?
– Есть, и во множестве… Пусть Знающий запоминает дорогу, если хочет вернуться к дневному свету.
– Разве Тьмеон оставит нас?
– Никто не знает своего удела.
– О чем вы там шепчетесь? – спросил Биссонет ревниво.
– Так, пустяки.
– Это для вас пустяки, а для ксеноэтологии – бесценные факты!
Тьмеон резко остановился и предупреждающе вскинул руку с распяленными пальцами:
– Пусть Чужие окаменеют, пока я не позволю иного.
– Что случилось? – быстро спросил Кратов, придерживая Биссонета за рукав.
– Пусть Чужие молчат, пока я не позволю иного.
– Я бы желал… – возмутился ксенолог, предпринимая отчаянные попытки освободиться.
Не обращая внимания на сопротивление, Кратов подтянул его к себе поближе и грубо встряхнул.
– Стоять и молчать, – приказал он. – И глядеть в оба. Вы мечтали о фактах.
5.Тварь бесшумно возникла в просвете между часто и на посторонний взгляд бессистемно натыканными колоннами дальнего зала. Впрочем, вполне могло быть, что она торчала там незамеченной достаточно долго. Она стояла на задних лапах, медленно и трудно вращая уродливой башкой на длинной членистой шее. Странная, ни на что до конца не похожая. Разве что на какую-нибудь вздыбленную трехметровую уродину из брейгелевского паноптикума. Нелепая и совершенная одновременно. Отталкивающая и смешная. В зловещей боевой стойке, которая придавала ей вид ярмарочного пугала.
– Мерцальник? – недоуменным шепотом спросил Кратов.
– Малый Страж, – ответно прошелестел Тьмеон.
Малый Страж… Значит, где-то рядом мог бродить и Большой Страж. В компании Средних и Небольших. И не хотелось думать о самой возможности существования какого-нибудь Огромного Стража…
Что и от кого они стерегли?
Тварь неуклюже, как показалось Кратову, переступила короткими толстыми лапами. Развернулась в сторону пришельцев всем широким и плоским своим телом, по краям которого трепетала кожистая пелерина. Видны стали мощные хватательные конечности, прижатые к брюху, числом не менее десятка. То, что Кратов поначалу принял за башку, лишено было всякого намека на глаза и уши и сильнее всего походило на раковину со скругленными краями. Или на параболическую антенну, которая чутко ловила их каждое движение, каждое дыхание.
Раскачиваясь при движении, чмокая присосчатыми ступнями по зеркальному полу, Малый Страж двинулся к ним сквозь анфиладу. За ним по стенам волочилось донельзя искаженное и потому запредельно уродливое отражение.
Кратов изо всех сил пытался уловить его намерения, чтобы затем решить, как поступать дальше. Ничего не получалось. Вокруг Малого Стража распространялся слабый, едва уловимый эмоциональный фон невыразительной, нейтральной окраски. Из чего следовало, что в данный момент его обладатель не питал к незваным гостям ни радушия, ни ненависти, ни даже любопытства. Или же что Кратов ни дьявола не смыслил в оттенках эмоций Малых Стражей…
Биссонет, бледный как полотно, почти не дышал. И не мигал вылезшими из орбит глазами.
Зато Тьмеон был совершенно спокоен. И это внушало некоторую уверенность.
А где-то совсем рядом все садил и садил по наковальне невидимый кузнец.
Малый Страж поравнялся с ними. На мгновение застыл, нервно суча хваталищами: перламутровая ослизлая внутренность раковины пульсировала, чешуйчатое брюхо было выпачкано в копоти.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
