Корс Кант указал.
— Конюшня на скрещении дорог, госпо… Анлодда. Анлодда прищурилась. Похоже, от вышивалыцицы-воительницы-принцессы прежде никто не требовал орлиного зрения.
— Гм-м-м.., вокруг конюшни бежит кучка мужчин… Я что, знаю их? — И тут до нее дошло наконец, и она вскрикнула:
— О Боже! Там Кей и Бедивир!
— «Тру-лю-лю и Тру-ля-ля» «Персонажи сказки Льюиса Кэррола „Алиса в Стране Чудес“, двое неуклюжих драчунов.», — пробурчал Питер и охнул, когда Бедивир снова пустил стрелу, и снова промахнулся. Ответом на его выстрел был град стрел и издевательский хохот. Правда, и никто из ютов в цель не попал. Они были пьяны и развлекались.
— Знаете что, — проговорила Анлодда задумчиво. — Не хотелось бы обмануться, но я готова поклясться моими багряными волосами — не алыми, заметь, Корс Кант, — что если бы мы обрушились на них, вопя, словно баньши, мы бы этим ютам задали жару, а они бы даже опомниться не успели, пьяницы несчастные! Ну это, конечно, если бы мы ударили дружно, разом! — и она выжидающе глянула на Питера.
— Остынь, — посоветовал он ей.
— О Господи, да как ты можешь! Там твои люди попали в засаду! Это же все равно что смотреть за тем, как котенка вот-вот переедет тележное колесо, и пальцем не пошевелить, чтобы спасти бедняжку! О, ты меня прекрасно понимаешь!
Питер покачал головой.
— Они больше не мои люди. Помнишь? Они по доброй воле покинули меня.
Но тень Ланселота рвалась на волю из темницы сознания, и Ланселоту нестерпимо было зрелище неминуемой гибели старых друзей. «Сучка правду говорит!» — звучал хрипловатый голос героя в ушах у Питера. И, словно упрямый сикамбриец подтолкнул его, Питер шагнул к перилам.
«Самое мерзкое, что Ланселот прав». И все отговорки Питера звучали подло и неубедительно.
— Да, да, — вздохнул он. — Я знаю, что она права.
— Что ты сказал? — изумленно спросила Анлодда. «Мои братья гибнут! Я не могу позволить, чтобы они умерли, как сакские псы!» Ланселот вышел на тропу войны и ждал ответа от Питера.
— Да понимаю я, что не могу! Это же двое второстепенных подозреваемых. Разве только что не виноваты они ни в чем, потому что Селли сидит внутри Медраута. А как только я его прикончу, Кей и Бедивир разделаются со мной. Значит, что получается? А получается то, что я рвусь выручать из беды моих потенциальных убийц.
— Что? — повторила вопрос Анлодда. — Принц Ланселот, не хочу тебя обидеть, но признайся, с кем ты разговариваешь? Просто страшно становится, честное слово.
Питер замер, успев перебросить ногу через перила, борясь с безумным желанием немедленно спрыгнуть наземь и помчаться на выручку товарищам, вопя, словно баньши.
Он заставил себя остановиться и обвел взглядом диораму. Пятеро ютов сгрудились у самого окна, трое разместились слева, один справа. У шестерых — луки, у всех до единого — топоры или мечи. Четверо встали за конюшней, дабы перехватить Кея и Бедивира, если те вздумают удирать в ту сторону.
Позади них двое мальчишек держали под уздцы шестерку лошадей.
— Там тринадцать воинов и двое водителей, — сообщил Питер машинально.
— Водителей? — переспросила Анлодда.
— Конюхов, — поправил себя Питер и указал на мальчишек. — Наиболее уязвимы они с тыла. Ударить бы надо оттуда, но ума не приложу, как.
— Прости, но я в толк не возьму, чего ты привязался к этим конюхам, — пожала плечами Анлодда. — По-моему, лучше всего подобраться к тем троим, что слева от конюшни. Так мы расширим охват нападения.
Корс Кант понурился. «Бедняга, — подумал Питер. — Вот уж унижение — страшнее не придумаешь! Твоя возлюбленная лучше тебя сражается и соображает в военной стратегии. Пожалуй, лучше, чем следовало бы».
— Анлодда, — сказал Питер вслух. — Ты рассуждаешь как воин, но не как солдат. Анлодда ждала разъяснений.
— Госпожа принцесса, — продолжал Питер, мы сражаемся не только ради того, чтобы сражаться. Мы сражаемся ради того, чтобы побеждать. Остальное значения не имеет. Ничто остальное!
Не без усилий Анлодда удержалась от возражений, хотя она явно готова была просто взорваться.
— Хорошо, великий принц легат полководец Ланселот. Ты главный, ты командуешь. Но если мы не станем нападать на ютов, если мы не позволим нашим друзьям погибнуть, то что же мы все-таки станем делать? Швыряться тухлыми яйцами и метать молнии?
— Головой подумай, девочка. Что стоит дороже? Двое неизвестных, приконченных у конюшни, или шестерка боевых коней?
— Что? — Анлодда уставилась на Питера, приоткрыв рот. Она явно не понимала, к чему он клонит. У Питера засосало под ложечкой, слегка закружилась голова. О, эти рыжие волосы, зеленые глаза, по-кельтски белая кожа. Эти бледные щеки, обрамленные волнами, которые то рыжели, то алели, то становились каштановыми.., потом янтарными.
А в потухших глазах Корса Канта вдруг блеснул огонек догадки.
— Лошади! — воскликнул он, словно с него наконец спали чары. — Мы перережем поводья, и юты бросятся за лошадьми!
Юноша словно ожил. И явно порадовался тому, что разгадал замысел Ланселота прежде Анлодды.
— Погодите, погодите! — умоляюще проговорила девушка. — Насчет лошадей и ютов я поняла сразу, я ведь не дура набитая, и я знаю, сколько стоят лошади. Но разве юты не кинутся на нас сразу же, как только мы примемся отбирать у конюхов поводья?
«Девчонка права, — мысленно признал Ланселот, которому все еще не терпелось схватиться с ютами. — Что скажешь?» Питер знал, что делать. «Богу ведомо, я прежде проделывал такие штуки. Я был один, а со мной — группа из четырех человек. Тогда, возле одного „засеченного“ кабака в Лондондерри». Питер медленно обнажил кинжал и сказал негромко и зловеще:
— Отбирать мы ничего не станем, Анлодда. Мы их прикончим, конюхов этих, ясно? И очень быстро.
«Вот оно, снова начинается, — заработала схема морали и нравственности. — Все в точности так, как было в Гибралтаре, Белфасте, Армаге, Париже. Длинная нисходящая спираль начинается с принятия решения, и решение это всегда тебе навязано. Спираль начинается со своего конца, и этот конец настолько важен, что цель оправдывает любые средства».
Анлодда и Корс Кант молчали. Девушка заморгала, словно ей что-то в глаз попало. Она медленно покачала головой.
— Ты дала клятву, — напомнил ей Питер. — Ты сказала, что больше никаких чувств, помнишь?
Анлодда шагнула к Корсу Канту, но вплотную не подошла, Невидимая стена все еще стояла между ними.
— И что же, — продолжал подзуживать Анлодду Питер. — Такая опытная воительница, и распустишь нюни из-за пары ютских сопляков? Да ты разуй глаза! Погляди, во что они превратили твой город? — И он резким жестом обвел дымящиеся руины Харлека.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
