парни уже разобрались, кто виноват!
— И куда это мы собираемся? — поинтересовался майор у подгоняющих снарягу, сосредоточенных парней, во главе с прапором. — Далеко ли путь ваш лежит?
— Да мы это... Пару кругов пробежаться, — забегал глазками Степаныч.
— Ты охренел, старый хрыч! Ладно, сам в петлю лезешь, а молодых то зачем с собой потянул?
— А ты попробуй от них отвяжись! — зло бросил Степаныч.
— Разоблачайтесь народный мстители! Пустышки ваш удел, а не гранаты! Раз башкой думать не умеете!
— Мы всё равно эту суку достанем, — прошипел Балагур, парни синхронно кивнули.
— А ну отставить, горячие финские опера! — всё происходящее меня просто взбесило. — Ах вы, суки позорные! Значит, Мажора можно в расчёт не брать, да?! Мажор, значит, за командира отомстить не хочет! — пытаюсь отломать дужку от кровати. — А может: Мажор — сука?! И всех сдаст?! — наконец-то отломал. Васильев отодвинулся от греха подальше. — Товарищ майор, мне прапоров пи...ть не по статусу, вон табуретка — приступайте.
И пошла потеха... Они ещё сомневаются, справлюсь ли я с командованием этими оборматами!!! Ещё как справлюсь! Вот только догоню всех, хотя б по разу и справлюсь!!! А майор молодец, не подвёл — хотя и слабоват оказался! Никак этого доминирующего самца догнать не может. Пришлось Степанычу подножку поставить, рука то не поднимается. Эх, хорошо табуреточка пошла...
И вышел могучий, великий Егор,
В руках булаву он сжимает.
Трусливых шакалов, предателей подлых.
Суровой рукой наказуя.
Вот в праведном гневе пылает лицо,
Ведь предали други батыра.
Накажет предателей, подлых, никчёмных,
Суровою дланью своей.
Пусть будет уроком, для низких уродов,
Гнев лучшего в мире сержанта.
Так славься же славься Великий Мажор,
Предателей подлых лупцуя.
Мелкий и хитрый Санек, первым делом смылся под кровать и умудрился не попасть под раздачу. Что я их считал что ли?! Хотя вроде всех отоварил? А когда все запыхались и сидя по разным углам, пытались отдышаться, грустно посматривая на учинённый погром — вылез и зачитал. Мне понравилось, Васильеву тоже — он даже не возражал, что его в поэме не упомянули. Но простил я гадов, только через полчаса, после того, как они кряхтя и постанывая, зачитали поэму хором...
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ШЕСТАЯ
Ну что ж, Васильев и Степаныч укатили в город, а я занялся ликбезом... Это вот таким мудрёным словом называется вправление мозгов излишне активным личностям в количестве девяти человек. Вначале народ офигел от такой постановки вопроса, потом застыдился, излишней горячности, ну и как результат — поржали... Сперва над замполитом, потом над собой: вспоминая особо пикантные моменты бега с препятствиями по казарме. Героем дня, по понятным причинам, оказался Санек: единственный избежавший расправы, ну и в довершение всего умудрившийся на скорую руку состряпать поэму — смягчившую мой гнев... Парни чувствовали себя виноватыми.
Но как говорится, всё что ни делается — всё к лучшему. По крайней мере, напомнил всем кто в доме хозяин, ну в отсутствие основных фигурантов. Ну да пора приниматься за уборку, бардак знатный навели, я б даже сказал эпический!
Не думаю, что кому-то будет интересно то, как протекал этот процесс... Не шатко, не валко, учитывая, что приходилось по одному ходить и лечиться у Пьеро. Без синяков процесс воспитания не прошёл... Прав, прав Рогожин — утверждая, что с «звездюлями» можно добиться большего, чем без них...
А вот с утра приключились заморочки, не глобальные — производственные так сказать...
— Подъём!!!
— Мажор, может ну его? Посачкуем? Пока начальства нет... — подал вполне здравую идею Балагур.
И в любой другой день я с готовностью поддержал бы его! Но только не сейчас: не тогда, когда Руслан лежит покалеченный на больничной койке и надеется на меня! Нет уж! Будем пахать, а то некоторые личности, как то с сомнение оставили меня за старшего, я бы даже сказал не уверенно. И вообще!!!
— Бунт?! — добрым таким голосом и самой светлой из своих улыбок, по-отечески так... вопрошаю у этого разгильдяя.
— Ну тебя нафиг... — бодренько соскочив с кровати, Балагур рванул в умывалку. — Народ у нас новый тиран! — и тормознув в дверном проёме, довольно хохотнул: — Я вообще-то за тиранию! Прошу воспринимать, как лесть!
— Балаболка ты! — беззлобно подталкивая смутьяна, заметил Марат. — Егор прав, чего мы стОим: если командир вернётся, а мы кондиции потеряли? Получается, что прав Васильев — нам пустышки надо сосать?
Парни замерли — кто, где стоял: пытаясь осмыслить слова Хана. В общем-то, я ни сколько не сомневался в том решении, которое они примут... Молодец Марат, как всё повернул! Нет, без сомнения, что мой авторитет достаточно силён, для того чтоб меня слушались, но одно: если из под палки, совсем другое: по собственному желанию. Понимать надо! Да и нет у меня желания портить отношения...
— Значит, нужно показатели улучшить, — глубокомысленно изрёк Сашка.
— Нет, Санек, — качаю головой, — у командира система была, а мы можем и напортачить. А вот делать всё как при нём, это да... Кстати, идея! Можно физуху подтянуть! На турнике поподтягиваться, поотжиматься и пресуху пожмём. Если прибавим, всё плюс! От такого дурного мяса не будет, если и нарастёт то мышца. Решено каждый час по сто пятьдесят отжиманий...
— Егор! — взвыл Балагур. — Командир то только по сотке заставлял, и то пару раз в день!
— Вот именно заставлял, — не дав мне ответить, влез Сашка, — а ты сам будешь! — и, подняв палец вверх, глубокомысленно изрёк: — По собственной инициативе!
— Да это форменное издевательство!
— Что ты ноешь? — усмехнулся Пепел. — Ты сколько за раз можешь отжаться?
— Меньше тебя...
— Ну, всё же?
— Ты типа не знаешь?
— А ты вслух скажи.
— Ну, четыреста...
— Вот! И чего стонать? Вернётся командир, а ты пятьсот... хлоп!
— Пятьсот пятьдесят! — накидываю усмехнувшись. — Лично от меня, чтоб больше не спорил... с коллективом!
— Не думал, что скажу это, — покачал головой Вовка. И гаркнул во всё горло, запрокинув голову вверх и воздев руки в небеса: — Командир, вернись, я уже соскучился!!!
Грянувший хохот вполне гармонично завершил стихийное собрание...
Несколько дней к ряду, занимались насилием над собой, приезжавший на пару часов Степаныч, похвалив нас, снова уезжал в больницу — к лежавшему в реанимации
