Несколько ослепительно белых полос вонзились в крейсера – два в возглавлявшие колонны суда, третья ударила во флагман, красу и гордость американского флота, в палубу сразу за судовой надстройкой. Из нутра корабля вырвался в хмурое небо столб огня, похожий на ядерный «гриб». Судно мгновенно переломилось пополам и в несколько секунд затонуло, пустив на дно сотни миллионов долларов налогоплательщиков.
Бам! – раскатилось над равнодушной равниной полярного моря гулкое эхо. На поверхности осталось большое масляное пятно и плавучий мусор. Не выжил никто.
Зарево от горящих кораблей осветило мрачные воды. Повреждения их таковы, что усилия аварийных партий были напрасными. Кто-то из выживших офицеров принял верное решение эвакуировать экипажи, за борт полетели спасательные шлюпки. Моряки, в надежде, что их подберут более везучие товарищи, кому посчастливилось занять место в лодке или с других судов эскадры, с паническими криками прыгали в холодное море.
Возглавлявший правую колонну крейсер неторопливо и величественно осел на корму, нос поднялся над водой, пока не встал почти вертикально, и в считанные секунды все в том же положении стойкого оловянного солдатика в один миг нырнул в студеное море. На месте трагедии закружил гигантский водоворот: бешено крутилась куча мусора, несколько переполненных неудачниками шлюпок, да несчастные, кому не хватило места или сил, чтобы добраться до шлюпок. Водоворот не помиловал никого, но, возможно, им и повезло. По свидетельству тех немногих счастливчиков, кого вовремя спасли, смерть от переохлаждения в арктическом море ужасна и крайне болезненна. Страдалец перед скорой (а холодная вода отбирает у человека тепло в десятки раз быстрее, чем воздух) смертью успевал испытать все муки ада, и живые завидовали тем, кому повезло погибнуть от взрыва. Многим, очень многим матросам и офицерам не суждено увидеть берегов благословенной Америки, где только на далекой Аляске вода в преддверии лета столь студеная! Не больше десятка минут, и даже самые закаленные пойдут на корм рыбам.
Еще несколько ослепительно белых полос стремительно вонзились в уцелевшие крейсера и эсминцы.
Бамм! Бамм! – разносились над равнодушным морем звуки взрывов.
Наконец ракетная экзекуция закончилась.
Пятнали безразличное небо столбами черного, как ад, дыма и тонули новейшие высокотехнологичные корабли военно-морского флота Соединенных Штатов Америки. Два непострадавших эсминца начали разворачиваться, чтобы подобрать выживших моряков и по возможности спасти и взять на буксир те крейсера и эсминцы, команда которых яростно боролась за живучесть кораблей. Им предстоял сложный и трудный поход в северонорвежские воды, где ждали дружественные порты и спасение.
* * *
Аридэль, словно полярная тигрица в клетке, металась по мягкой шкуре мамонта на полу из угла в угол просторного, двухкомнатного номера, обставленного привычной драуни низкой мебелью из натурального дерева.
Прибытие драуни изменило судьбу планеты-праматери. Это как в перетягивании каната, когда за одну из команд «вписывается» накачанный крепыш, и все понимают, что это нечестно, и проигрывающие идут на все, чтобы выровнять баланс сил. Да, драуни могут считать, что они ни при чем, что они просто спасали собственные жизни… Наивное оправдание, извинительное лишь тем, что, ощущая собственную вину, хотят доказать, что ни в чем не виноваты. Неужели драуни всюду приносят только войну и смерть? Смерть того, кто незаметно вошел в жизнь и стал так дорог. Перед мысленным взором девушки возникло лицо землянина, он спит, по-детски трогательно посапывая, и все в ней смешалось: радость и счастье, и такая нахлынула безмерная, еще ни разу не испытанная нежность, что она едва не задохнулась.
Смерть… гибель… это было несправедливо и так больно, что хотелось завыть, словно приполярный волк в разгар зимы.
Взгляд, полный ярости и надежды, время от времени замирал на плоской коробочке устройства связи на низеньком столике на гнутых ножках с инкрустацией. Как поступить? Больше всего хотелось снова «набрать» дядю Линдирора, но она знала, что излишней настойчивостью только ухудшит свои шансы. Если сможет – ответит.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Тишину разорвала резкая трель. Заплясали разноцветные искры над столом и еще через миг над ним повис голографический портрет Линдирора.
Девушка приготовилась драться – потому что ничего другого ей не оставалось. Она уже потеряла отца, потом мать и не собиралась терять любимого.
Подскочила, почти подбежала к столику.
– Дядя! Здравствуй!
– Что ты хотела, племянница? – голос предводителя похода был сух, словно воздух в снежной пустыне Инасина[51]. – Видят Демоны Бездны, сейчас не до тебя!
– Так значит это правда? – Из глаз девушки выглянул полярный тигр. – Клан американцев готовится нанести удар ядерными ракетами по клану русских?
Несколько мгновений Линдирор молчал.
– Откуда ты знаешь об этом? – произнес ледяным голосом.
– Неважно! – девушка отрицательно мотнула головой и дерзко вскинула подбородок. – Ты меня учил законам Творца вселенной, что кланы могучие и сильные отвечают за малых и слабых! Так почему драуни бездействуют?
Мужчина вздохнул.
– Творец вселенной! Дай мне силы еще и этой девчонке объяснять! Хорошо. Я знаю про твои чувства к землянину Сергею, поэтому объясню. Мы обещали предводителю клана русских не вмешиваться в земные дела, пока они не затрагивают драуни. Если нарушим слово, то кто будет с нами иметь дело? Неограниченного обмена ударами не допустим, но драться, в том числе с ограниченным использованием ядерного оружия, мы не имеем права. Извини – это тупик.
Девушка прикусила губу. Неожиданно в янтарных глазах мелькнул озорной огонек.
– Первый закон, заповеданный кланам Творцом вселенной, гласит: каждый драуни отвечает за весь клан и клан отвечает за каждого своего члена. Я ничего не перепутала? – произнесла девушка вкрадчиво.
– Да, и что? – мгновенно насторожился драуни.
– Я ношу под сердцем сына Сергея, который драуни по крови, и он сам теперь член клана Лэрдов! По закону ты не можешь его предать! Все драуни не могут его предать! Ты обязан вмешаться. Все кланы обязаны вмешаться!
Мужчина замер, в глазах мелькнул огонек недоверия.
– Ты уверена? У тебя ребенок от землянина?
– Клянусь! Клянусь памятью матери!
– Я выслушал тебя, племянница…
Женщины, когда воюют за свою любовь, бывают так изобретательны и убедительны! Линдирор, председатель Совета кланов, самый могущественный из драуни, несколько мгновений смотрел в лицо родственницы таким взглядом, словно боялся спросить.
– Аридэль, – мужчина нервно сплел пальцы в замок, потом, словно досадуя на себя за проявление слабости, сжал руки в кулаки. – Как тебе удалось с этим аборигеном…
– Любовь сильнее различия миров.
– Я понял тебя. – Глава драуни отключился.
Девушка переоделась в термокостюм и выбежала на улицу.
* * *
Выходной день, даже на Крайнем Севере – это выходной. На набережной, откуда сквозь кованый чугунный забор открывался великолепный вид на гавань, людская толчея. Морской ветер продувал насквозь, множество нарядно одетых парочек прогуливались, сидели в бесчисленных кафешках или, опершись о забор, бездумно всматривались в завораживающую морскую даль. Море – ярко-синее, пламенное, сверкающее до самого горизонта. Мерный плеск волн и пронзительные крики морских птиц причудливо сплетались в единую мелодию порта с множеством непонятных тресков, стуков и гудков. Погода для Североморска чудесная: почти двадцать градусов тепла, чуть сплющенный багровый сгусток солнца застыл на густо-синем небе – самый разгар полярного дня и светило еще не скоро скроется за горизонтом. Лишь гряда причудливых кучевых облаков на горизонте угрожала скорой сменой погоды.
Молодая парочка за белоснежным пластиковым столиком в шашлычной, откуда открывался великолепный вид на серую, колоссального размера тушу тяжелого авианесущего крейсера корабля с надписью на боку: «Адмирал Флота Советского Союза Кузнецов», ожидала, пока веселый армянин с густыми и длинными, как у Буденного, усами под огромным горбатым носом, пожарит мясо. Оно уже томилось на мангале, распространяя аппетитный аромат дыма, жарящегося мяса и травок. Гремела музыка. Морской ветер трепал на девушке юбку, перебирал на молочной, не тронутой загаром шее мелкие пушистые завитки. Лицо немного простоватое, но милое, казалось немного скуластым, скорее всего из-за больших глаз цвета малахита, слегка раскосых.
