Нужно было показать, что ревнивый возлюбленный застрелил Екиманова.
Действовал Леонтий Александрович четко, так как такие инсценировки не только организовывал, но и преподавал их "почерк" курсантам "Вышки" КГБ.
Номер был снят через одного из "пацанов" спецбригады. Генералу удалось проскользнуть сюда незамеченным, а уйти надо было с еще большей осторожностью. Он вышел на балкон и осмотрелся: кругом было тихо. Похудевший генерал, будто лейтенантик на учении, перемахнул сначала на балкон третьего этажа, потом второго, оказавшегося на одном уровне с крышей котельной, пристроенной внизу к первому этажу. Соскочить оттуда для него оказалось делом плевым.
Садясь в машину, оставленную им на соседнем дворе, Белокрылов подумал, что самым трудным всегда было и будет для человека первое его убийство. Генерал совершил свое первое очень давно, будучи еще оперативником.
"Сейчас, - прикинул он, трогаясь, - словно и не убил, а комара прихлопнул".
***
Ракита после того, как расправился с Пулей и Дардыком на Сретенке, жил в своем джипе. На ночь он теперь парковывался в тихих местечках столицы и спал на сиденье. Днем же боец пытался вычислить генерала Белокрылова.
В конце концов Ракита выяснил, что единственный из оставшихся белокрыловцев Лячко плотно висит "хвостом" на епископе Артемии, а потом куда-то отзванивает по сотовику, видимо, генералу.
В спецснаряжении бывшего диверсанта-разведчика Ракицкого хранился и тот сканирующий приемник, с которым он когда-то охотился за Пинюхиным. Эта штука осуществляла перехват всех видов радиосвязи в широчайшем диапазоне. В вечер, когда Белокрылов, застрелив епископа Артемия, катил к себе в "заныр", Ракита сторожил эфир, сидя в джипе под окнами квартиры Лячко.
До этого Ракицкий, следуя за Лячко по всей Москве, отслушивал его разговоры по сотовому телефону, ожидая, когда на него выйдет генерал. И долгожданный белокрыловский голос раздался:
- Здорово, сынок. Как настроение?
Лячко:
- Привет, Александрыч. Все нормально.
Белокрылов:
- Закончились наши дела, закончилась и наша спецбригада. Будь в шесть утра в аэропорту "Шереметьево-2", будем прощаться.
Лячко:
- Есть.
Белокрылов:
- "Пацанов" наших я не хочу звать, ты им мои указания, деньги сам передашь. Видишь, как боевая обстановка сложилась.
Лячко:
- Нормально, Александрыч. Хоть двое нас осталось из старой гвардии, а то ведь и хуже бывает.
Белокрылов:
- Что правда, то правда. До встречи.
Ракита, прослушав разговор, вздохнул полной грудью и по установившейся последнее время привычке перекрестился. Он понял, что генерал сегодня утром улетает из России, а в Шереметьево он даст последние указания Лячко по ликвидации спецбригады. Небезопасным местом для последней встречи Ракиты с Белокрыловым был международный аэропорт, но выбора у бывшего спецбригадовца не было.
Не ошибался Ракицкий. Перед звонком к Лячко Леонтий Александрович позвонил отцу Вадиму и многозначительно доложил, что просьба митрополита Кирина по епископу Артемию удовлетворена. Протоиерей немедленно перезвонил Гоняеву, который от радости наказал Ветлуге выполнить все, что попросит Белокрылов.
Ветлуга снова связался с генералом, и Леонтий Александрович сказал:
- Сумму, которую соблаговолит выделить мне владыка, прошу перевести на мой счет в швейцарском банке. - И продиктовал Ветлуге название банка и номер счета. Потом сообщил, каким авиарейсом он улетает из Москвы, добавив с дотошностью офицера спецслужбы:
- На всякий случай, батюшка, удостоверьтесь завтра, все ли благополучно прошло.
***
Этой ночью Ракита не спал. Он сидел в джипе у дома Лячко, поджидая, когда тот вынырнет на утреннее прощание с генералом. Его согревала "Беретта" Макса Бейрутского, спрятанная в подмышечной кобуре.
Он потрогал кожу над переносицей, где вновь отросли брови. Подумал:
"Говорят, что человеку со сросшимися бровями нельзя верить. А вот Никифор поверил. Поверил и Черч. Это не так уж плохо, когда такому злодею, как я, поверили двое..."
Лячко, легкий фигурой, но сдержанный в движениях, выкатился из дома спозаранку. Он сел в машину, развернулся перед подъездом и помчался услышать последнее "прости" легендарного генерала, ходившего в подручных у самого Крючкова.
Ракита шпарил за ним на своем безотказном джипе. Он не должен был упустить верткого Лячко, так как Белокрылов не указал точного места встречи в аэропорту. Значит, генерал сам найдет в здании Шереметьева Борю Лячко, заключил Евгений.
Ракицкий ушел в отставку майором и никогда не думал о лаврах или проклятиях, которые он заслужил в подпольных сражениях за Родину. Теперь же, уничтожив кучу своих коллег, он почему-то подумал: а нужны ли вообще России такие люди, как погибшие, как он? Не привыкший размышлять на подобные темы, Ракита не мог найти ответа. Но уверенность он обрел, когда представил себе поганца Белокрылова: "Вот такой точно не нужен!"
Лячко припарковался у широкого тротуара здания вокзала, выскочил из машины, привычно оглянулся на предмет возможного "хвоста". Ничего подозрительного не заметил, так как Ракита оставил свой приметный джип у нижней автомобильной развязки. Скрываясь за стоящими автомобилями, удвоив внимание, Ракита шел по пятам Лячко, ожидая Белокрылова.
Последний спецбригадовец, крутя на пальце ключи от машины, будто бы шоферюгой заглянул сюда подработать, шел по центру зала. Ракита трусил на расстоянии, скрываясь за прохожими, понимая, что многоопытный Белокрылов может вычислить его из любой точки. Но такой целью генерал в это утро не озадачился, и Ракита первым увидел его.
Генерал поравнялся с Лячко и, убедившись, что тот заметил его, свернул в сторону. Не сближаясь, словно посторонние, они вышли на лестницу, ведущую в нижний этаж аэропорта.
Раките это место тоже было выгодно, он следовал за парочкой, ощущая, как греет его пушка Максима. Генерал и Лячко остановились на пятачке рядом с багажным отделением.
Лучшего места майору Ракицкому выжидать не приходилось. Он просквозил в обход пятачка так, чтобы Белокрылов оказался к нему спиной. Пристроился за грузином, тащившим свое барахло в огромной сумке на спине. Дойдя до генерала, прошептал ему в самое ухо:
- Стоять! Иначе стреляю.
Увидевший его Борис Лячко бросил руку на грудь, собираясь выхватить оружие, но Ракита отчеканил:
- Боря, уймись! У меня счеты только с генералом.
Белокрылов, узнавший ненавистного Ракицкого по голосу, схватился за Лячко, рванул его на себя, прикрываясь его телом. В тот же момент выхватил из-за пазухи у Лячко пистолет.
Держа пушку наготове, проговорил:
- Пошел на хер, Ракита! Я сейчас улетаю, кончай бодягу, иди своей дорогой.
Да, молниеносной была реакция у генерала. Не имея своего орружия, так как вот-вот должен был идти на посадку, он и теперь пытался переиграть Ракиту, подставляя своего последнего "деда" из спецбригады.
Ракита, держа руку за пазухой на рукоятке "Беретты", даже растерялся. Генерал, выглядывающий из-за Лячко, мог влепить в него пулю, но Ракицкому стрелять в Белокрылова значило прошить и Борю. Генерал понял его заминку и произнес с усмешкой:
- Замандражил, герой? Я тебе сказал: иди отсюда по-хорошему. А то насовсем останешься.
Смотрел майор Ракицкий на майора Лячко. Бледен был Боря, печален от положения, в которое попал. Гнуснейше обходился с ним командир, используя в качестве щита.
Летели секунды, Ракита лихорадочно соображал, надеясь, что не ошибется в Бориных профессиональных качествах. Он должен четко среагировать на окрик Ракиты: мгновенно отклониться или присесть, чтобы стрелок, которым судьба сделала Женьку Ракиту, всадил пулю в падаль, прикрывающуюся им.
- Боря! - крикнул майор Ракицкий.
Резко присел Лячко. Ракита выдернул "Беретту", грохнул генералу точно в лоб. Потом подскочил к рухнувшему Белокрылову и всадил ему еще две пули в голову.
Вокруг пятачка взвыли на разные голоса. Народ, сшибая друг друга, кинулся к выходам.
Ракита неторопливо перевел взгляд на Лячко, взвесил в ладони пистолет. Борис напрягся, ожидая выстрела от пошедшего в разнос диверсанта. Евгений успокоил его:
- Знаешь, чья эта пушка? Друга моего, Максимки. Бейрутским окрестили его за последний бой в бейрутском отеле. И мне она нормально послужила. Ну, Боря, бывай здоров! Все наши ребята полегли от моей руки, потому как по приказу этой крысы, Белокрылова, на меня оружие подняли. Ты, майор, один умным оказался.
Быстро сунул пистолет под куртку Ракита, крутанулся и бросился в самую толпу людей, напуганных выстрелами и бегущих подальше от места происшествия. Выскочил на улицу, прыгнул в джип и понесся в Москву.
Майор Ракицкий правил на Чистые пруды, туда, где он кроваво отличился, откуда начал новую жизнь в дворницкой Никифора. Майор сделал все дела, намеченные им самим в довершение жизни. Рядом на сиденье лежала пушка Максима, из которой больше не требовалось никогда и ни в кого стрелять.
