– Я считаю, инспектор, что в жизни случаются и не такие совпадения.
– Да, конечно, – не стал возражать Нил. – Случаются. Но они не должны случаться слишком часто, мисс Доув. Осмелюсь предположить, – добавил он, – что в будущем мы еще встретимся.
– Не сочтите за грубость, инспектор Нил, – сказала мисс Доув, – но я надеюсь, что встретиться нам не доведется.
Глава 28
1
Мисс Марпл разгладила рукой содержимое своего чемодана, подоткнула конец шерстяной шали и закрыла крышку. Оглядела спальню. Нет, кажется, ничего не забыла. Вошел Крамп и забрал вещи. Мисс Марпл заглянула в соседнюю комнату – проститься с мисс Рэмсботтом.
– Боюсь, – сказала мисс Марпл, – я не смогла в должной мере воздать вам за ваше гостеприимство. Остается надеяться, что когда-нибудь вы меня простите.
– Ха, – таков был ответ мисс Рэмсботтом.
Она, как водится, раскладывала пасьянс.
– Черный валет, красная дама, – пробурчала она, потом исподлобья поглядела на мисс Марпл. – Вы, наверное, выяснили, что хотели, – добавила она.
– Да.
– И наверное, все рассказали этому полицейскому инспектору? Что же, он сумеет изобличить виновного?
– Я в этом почти уверена, – сказала мисс Марпл. – Возможно, не сразу, но сумеет.
– Я ни о чем вас не спрашиваю, – продолжала мисс Рэмсботтом. – Вы – женщина проницательная. Я это сразу поняла, едва вас увидела. И совсем не ругаю вас за то, что вы сделали. Зло есть зло и подлежит наказанию. В этой семье дурная наследственность. Не по нашей линии, хвала господу. Да, моя сестра Эльвира была дурочкой. Но не более того.
Черный валет, – повторила мисс Рэмсботтом, указывая на карту. – Красивый, но на сердце у него черно. Этого я и боялась. Такое бывает – и знаешь, что грешник, а любишь. В чем, в чем, а в обходительности ему не откажешь. Даже вокруг меня увивался… Соврал про время, когда ушел от меня в тот день. Я спорить не стала, но сразу заподозрила – тут что-то нечисто… Чем дальше, тем больше… Но ведь он сын моей Эльвиры – как я могла его выдать? А вы, Джейн Марпл, истинная праведница, а правда должна восторжествовать. Только жену его мне жалко.
– Мне тоже, – поддержала ее мисс Марпл.
Пэт Фортескью ждала ее в холле – попрощаться.
– Обидно, что вы уезжаете, – сказала она. – Мне будет вас недоставать.
– Пора ехать, – проговорила мисс Марпл. – Дело, которое меня сюда привело, я сделала. Не сказать, что оно было… весьма приятным. Но зло не должно побеждать – не должно, и все.
Пэт озадаченно посмотрела на нее:
– Я вас не понимаю.
– Знаю, милая. Но когда-нибудь поймете. Осмелюсь дать вам совет: если что-то в вашей жизни пойдет не так, возвращайтесь в места, где счастливо прошли ваши детские годы. Возвращайтесь в Ирландию, милая. К скакунам и гончим. Ко всему, что вам дорого.
Пэт кивнула.
– Иногда я думаю: жаль, что не вернулась в Ирландию, когда умер Фредди. Но тогда, – голос ее смягчился, – я бы не встретила Ланса.
Мисс Марпл вздохнула.
– Знаете, а мы решили здесь не оставаться, – сообщила Пэт. – Как только все прояснится, мы возвращаемся в Восточную Африку. Я так рада.
– Благослови вас господь, милое дитя, – сказала мисс Марпл. – Идти по жизни – для этого требуется немало мужества. Думаю, у вас оно есть.
Она легонько похлопала девушку по руке и вышла через парадную дверь. У ворот ее ждало такси.
2
Вечером того же дня мисс Марпл добралась домой. Китти, последняя выпускница приюта Сент-Фейт-Хоум, открыла ей дверь, сияя от радости.
– Мисс, я вам на ужин селедку приготовила. Я так рада, что вы вернулись. В доме – чистота и порядок. Я тут генеральную уборку закатила.
– Замечательно, Китти, я тоже очень рада, что вернулась.
А под карнизом, между прочим, – шесть паучьих пряж, подсчитала мисс Марпл. Ох эти девушки, казалось бы, чего проще – поднять голову! Ну да ладно, все-таки человек старался. И мисс Марпл смолчала.
– Мисс, ваши письма на столе в холле. А одно из них по ошибке залетело в Дейзи-Мид. Частенько такое случается. Названия-то похожи. Дейн и Дейзи, а почерк такой корявый, что я и не удивилась вовсе. Хозяева куда-то уехали, дом запечатали наглухо. А теперь вернулись, вот письмо сразу и переслали. Говорят, мол, надеемся, ничего в нем нет такого важного.
Мисс Марпл решила проглядеть почту. Письмо, о котором говорила Китти, лежало сверху. Неверные каракули пробудили в памяти мисс Марпл какие-то воспоминания… Она надорвала конверт.
«Дорогая мадам,
извините что решилася вам написать, но я совсем запуталася а ничего дурного у меня и в мыслях не было. Дорогая мадам, вы небось читали в газетах про убийство только я тут нипричем вернее не совсем, да разве я способна человека жизни лишить такое злодейство и он на это не способен как пить дать. Это я про Альберта. Извените что пишу без толково, но летом мы с ним познакомились и собрались пожениться да только у Берта нету таких прав, их у него отняли облапошил его этот мистер Фортескью который представился. А мистер Фортескью ни в какую мол знать ничего не знаю вот все ему и поверили, а Берту нет потому что он богатый, а Берт бедный. Но у Берта есть друг – он работает где делают новые лекарства и они там сделали исповедальное снадобье может вы про это читали в газете как кто его примет говорит правду хоть бы и ни хотел. 31 октября Берт хотел придти к мистеру Фортескью на работу и привисти с собой адвоката, а я должна была дать ему снадобье за завтраком и когда бы они пришли оно как раз бы сработало и он бы признался что Бертовы слова и есть самая чистая правда. Ну вот, мадам, я положила это снадобье в мармелад, а он взял и умер, а я уж думаю вдруг оно оказалось сильней чем надо только Берт тут нипричем он бы никогда ничего такого, но как же я скажу полиции вдруг они решат что он это нарочно, а он не нарочно я же знаю. Ой, мадам, прямо не знаю что делать как быть а полиция ходит по дому, да все вынюхивает, да выспрашивает, да строго смотрит какой кошмар что же делать и Берт то же не звонит. Ой, мадам, вот бы вы приехали, да помогли мне вас бы они послушали вы ведь ко мне совсем сердцем я же помню, а ничего плохого я не хотела и Берт то же. Вот бы вы приехали, да вызволили нас из беды. Остаюсь уважающая вас
Глэдис Мартин».P. S. Прилагаю фото нас с Бертом. Один парень щелкнул нас на курорте и мне отдал. Берт и не знает что оно у меня есть – сниматься не любит. Но вы же сами видите, мадам, какой он симпатичный».
Мисс Марпл, поджав губы, перевела взгляд на фотографию. Девушка и молодой человек смотрели друг на друга. На ее лице – трогательное обожание, рот чуть приоткрыт, а рядом – темноволосый, красивый, улыбающийся Ланс Фортескью.
Последние слова трогательного письма услужливо всплыли в памяти:
«Вы же сами видите, какой он симпатичный».
На глаза мисс Марпл навернулись слезы. Но тут же и высохли – ведь это же убийца, бессердечный убийца!
А потом жалость и гнев смыло волной гордости – так торжествует ученый, восстановивший облик доисторического животного по обломку челюстной кости и скудному рядку зубов.
Свидетель обвинения
Невысокого роста, худощавый, элегантно, почти щегольски одетый – так выглядел мистер Мейхерн, поверенный по судебным делам. Он пользовался репутацией превосходного адвоката. Взгляд серых проницательных глаз, видевших, казалось, все и вся, ясно давал собеседнику понять, что тот имеет дело с весьма неглупым человеком. С клиентами адвокат разговаривал несколько суховато, однако в тоне его никогда не было недоброжелательности.
Нынешний подопечный Мейхерна обвинялся в преднамеренном убийстве.
– Моя обязанность еще раз напомнить вам, что положение ваше крайне серьезное и помочь себе вы можете лишь в том случае, если будете предельно откровенны.
Леонард Воул, молодой человек лет тридцати трех, к которому были обращены эти слова, сидел безучастный ко всему происходящему, уставившись невидящими глазами прямо перед собой, и прошло некоторое время, прежде чем он медленно перевел взгляд на мистера Мейхерна.
– Я знаю, – заговорил он глухим прерывающимся голосом. – Вы уже предупреждали меня. Но… никак не могу поверить, что обвиняюсь в убийстве. К тому же таком жестоком и подлом.
Мистер Мейхерн привык верить фактам, ему чужды были эмоции. Он снял пенсне, не спеша протер сначала одно, потом другое стеклышко.
– Ну что ж, мистер Воул, нам придется потрудиться, чтобы выпутать вас из этой истории. Думаю, все обойдется. Но я должен знать, насколько сильны улики против вас и какой способ защиты будет самым надежным.
Дело никак нельзя было назвать запутанным, и вина подозреваемого казалась настолько очевидной, что ни у кого не должна была бы вызвать сомнения. Ни у кого. Но как раз сейчас появилось сомнение у самого мистера Мейхерна.
