Дело никак нельзя было назвать запутанным, и вина подозреваемого казалась настолько очевидной, что ни у кого не должна была бы вызвать сомнения. Ни у кого. Но как раз сейчас появилось сомнение у самого мистера Мейхерна.
– Вы думаете, что я виновен, – продолжал Леонард Воул. – Но, клянусь богом, это не так. Конечно, все против меня. Я словно сетью опутан, как ни повернись – не выбраться. Только я не убивал! Слышите – не убивал!
Вряд ли кто-нибудь в подобной ситуации не стал бы отрицать свою вину. Кому-кому, а мистеру Мейхерну это было хорошо известно. Но, боясь признаться самому себе, он уже не был уверен. В конце концов могло оказаться, что Воул действительно не убивал.
– Да, мистер Воул, против вас все улики. Тем не менее я вам верю. Но вернемся к фактам. Расскажите, как вы познакомились с мисс Эмили Френч.
– Это было на Оксфорд-стрит. Какая-то старая дама переходила улицу. Она несла множество свертков и как раз на середине дороги уронила их. Стала было собирать, едва не угодила под автобус и кое-как добралась до тротуара. Я подобрал свертки, как мог очистил от грязи. На одном из пакетов завязал лопнувшую тесьму и вернул растерявшейся женщине ее добро.
– Не было ли речи о том, что вы спасли ей жизнь?
– Конечно же нет, что вы! Обычное дело. Услуга из вежливости, не больше. Правда, она очень тепло поблагодарила, даже, кажется, похвально отозвалась о моих манерах, которые якобы такая редкость у современной молодежи. Что-то в этом роде, не помню точно. Потом я отправился своей дорогой. Мне и в голову не приходило, что мы с нею когда-нибудь увидимся. Но жизнь преподносит нам столько сюрпризов!.. В тот же день я встретил ее на ужине у одного моего приятеля. Она сразу вспомнила меня и попросила, чтобы я был ей представлен. Тогда-то я и узнал, что зовут ее Эмили Френч и что живет она в Криклвуде. Мы немного поговорили. Она, думаю, была из тех, кто быстро проникается симпатией к совершенно незнакомым людям. Ну вот, а потом она сказала, что я непременно должен навестить ее. Я, разумеется, ответил, что с удовольствием зайду как-нибудь, но она заставила назначить день. Мне не очень-то этого хотелось, но отказаться было неудобно, да и невежливо. Мы договорились на субботу, и вскоре она ушла. Приятели рассказывали о ней как о богатой и чрезвычайно эксцентричной особе. От них же я узнал, что живет она в большом доме, что у нее одна служанка и целых восемь кошек.
– А что, – спросил мистер Мейхерн, – о том, что она хорошо обеспечена, вам действительно стало известно лишь после ее ухода?
– Если вы думаете, что я специально выспрашивал… – горячо начал оправдываться Воул, но мистер Мейхерн не дал ему договорить:
– Я ничего не думаю. Я лишь пытаюсь представить, какие вопросы могут возникнуть у обвинения. Мисс Френч жила скромно, если не сказать – скудно, и сторонний наблюдатель никогда бы не предположил в ней состоятельную даму. А вы не помните, кто именно сказал вам, что у нее есть деньги?
– Мой приятель, Джордж Гарви.
– Он может это подтвердить?
– Не знаю. Прошло столько времени.
– Вот видите, мистер Воул. А ведь первой задачей обвинения будет доказать, что вы испытывали денежные затруднения, узнали о богатстве этой дамы и стали добиваться знакомства с нею.
– Но это не так!
– Очень многое зависит от памяти вашего приятеля. Помнит ли он о разговоре?
Леонард Воул некоторое время молчал, потом, покачав головой, сказал тихо, но твердо:
– Не думаю, мистер Мейхерн. К тому же нас слышали несколько человек, и кто-то еще пошутил, что я пытаюсь завоевать сердце богатой старушки.
– Жаль, очень жаль. – Адвокат не скрывал своего разочарования. – Но мне нравится ваша откровенность, мистер Воул. Итак, вы познакомились с мисс Френч. Знакомство не ограничилось одним визитом. Вы продолжали бывать в Криклвуде. Каковы причины? Почему вдруг вы, молодой симпатичный человек, заядлый спортсмен, имея столько друзей, уделяли так много внимания старой даме, с которой у вас вряд ли могло быть что-то общее?
Леонард Воул долго не мог найти нужных слов.
– А я, честно говоря, и сам толком не знаю. Когда я пришел туда в первый раз, она жаловалась на одиночество, просила не забывать ее и так явно выражала свою приязнь ко мне, что я, хотя и чувствовал себя неловко, вынужден был пообещать, что приду еще. Да и приятно было сознавать, что я кому-то нужен, что обо мне заботятся и относятся как к сыну.
Мистер Мейхерн в который раз принялся протирать стекла пенсне, что служило признаком глубокого раздумья.
– Я принимаю ваше объяснение, – проговорил он наконец. – Думаю, психологически это обоснованно. Впрочем, у обвинения может быть иное мнение. Пожалуйста, продолжайте. Когда впервые мисс Френч попросила вас помочь ей вести дела?
– Конечно, не в первый мой приход. При этом она сказала, что мало смыслит в составлении бумаг, беспокоилась о некоторых своих капиталовложениях.
Мистер Мейхерн бросил на Воула быстрый, цепкий взгляд:
– Служанка мисс Френч, Джанет Маккензи, утверждает, что хозяйка ее была женщиной очень разумной, прекрасно знала, как ведутся дела, и сама справлялась с ними. То же говорят и ее банкиры.
– Мне она говорила совсем другое.
Мистер Мейхерн снова взглянул на Воула. Сейчас он больше, чем прежде, верил ему. Он ясно представлял себе эту мисс Френч, чье сердце покорил интересный молодой человек; догадывался, каких усилий стоило ей найти причину, которая заставила бы его бывать в ее доме. Очень возможно, что она разыгрывала полнейшую неосведомленность в денежных делах, просила его помочь – чем не повод? И она наверняка отдавала себе отчет в том, что, подчеркивая таким образом его незаменимость, лишний раз – а для мужчины совсем не лишний – польстит ему. Она была еще достаточно женщиной, чтобы сообразить это. Вероятно, ей также хотелось, чтобы Леонард понял, как она богата. Ведь Эмили Френч, будучи особой с решительным характером и деловым подходом к любым вопросам, всегда платила за все настоящую цену.
Вот о чем успел подумать мистер Мейхерн, глядя на Воула, но ничто не отразилось на его бесстрастном лице.
– Значит, вы вели дела мисс Френч по ее личной просьбе?
– Да.
– Мистер Воул, – адвокат заговорил, голосом выделяя каждое свое слово, – теперь я задам очень серьезный вопрос, и мне необходимо получить абсолютно правдивый ответ. В финансовом отношении ваши дела обстояли неважно: вы, как говорится, были на мели. В то же время именно вы распоряжались всеми бумагами старой дамы, которая, по ее собственным словам, ничего в делах не смыслила. Хоть раз, каким угодно образом, вы использовали в корыстных целях ценные бумаги, находившиеся в ваших руках? Подумайте, прежде чем дадите ответ.
Но Леонард Воул не захотел думать ни минуты:
– Меня не в чем упрекнуть. Все было честно; более того, я всегда старался действовать в интересах мисс Френч.
– Я вижу, вы слишком умны, чтобы лгать в столь серьезном деле.
– Ну, разумеется! – воскликнул Воул. – У меня не было причин убивать ее! Даже если допустить, что я намеренно не прерывал знакомства, рассчитывая получить деньги, то смерть ее значила бы крушение всех моих надежд.
Адвокат вновь принялся протирать пенсне.
– Разве вам не известно, мистер Воул, что в оставленном завещании мисс Френч назначает вас единственным своим наследником?
– Что?!
Воул вскочил со стула и уставился на мистера Мейхерна в непритворном изумлении.
Мистер Мейхерн не счел нужным повторять свои слова и лишь кивнул в ответ.
– Вы хотите сказать, что ничего не знали о завещании?
– Говорю вам – нет. Это совершенная неожиданность для меня.
– А если я сообщу вам, что служанка мисс Френч утверждает обратное? Она также заявила, что хозяйка сама намекнула ей, что советовалась с вами по поводу своего намерения.
– Джанет лжет! Она подозрительная и к тому же чертовски ревнивая старуха. При мисс Френч она была чем-то вроде домашнего тирана. Меня она не очень-то жаловала.
– Вы думаете, она способна оклеветать вас?
– Да нет, зачем ей? – Воул выглядел искренне озадаченным.
– Этого я не знаю, – сказал мистер Мейхерн. – Но уж больно она на вас зла.
– Ужасно! Будут говорить, что я добился расположения мисс Френч и вынудил ее написать завещание в мою пользу, выбрал время, когда она была одна, и… А утром ее нашли мертвой. О боже, как это ужасно!
– Вы ошибаетесь, Воул, думая, что в доме никого не было, кроме убитой, – прервал его адвокат. – Джанет, как вы помните, ушла в тот вечер раньше обычного: у нее был выходной. Однако в половине десятого ей пришлось вернуться. Джанет вошла в дом с черного хода, поднялась наверх и услышала в гостиной голоса. Один из них принадлежал ее хозяйке, другой – какому-то мужчине.
– Но в половине десятого я… – От былого отчаяния Воула не осталось и следа. – В половине десятого!.. Так я спасен!!!
