А дальше становится все лучше. В отделе вечерних платьев универмага «Харви Николс» Эд молчаливо прогуливается и рассматривает одежду, а продавщица — женщина средних лет — суетится вокруг меня и показывает платья.
— Это понравится вашему мужу? — вдруг произносит она.
Эд все слышит, а я чуть не падаю в обморок от страха: ведь никогда, ни при каком условии нельзя упоминать о браке, нельзя даже позволить, чтобы это слово произнес кто-то другой, когда ты рядом с новым парнем. Но Эд только улыбается — очень нежной, влюбленной улыбкой, — и я не могу удержаться и улыбаюсь в ответ.
— Я бы хотел, чтобы моя жена надела вот это, — говорит Эд.
Мое сердце переворачивается. И оно окончательно останавливается, когда я вижу наряд, который он выбрал. Это двойка из тафты. Темно-синий жакет, присобранный на талии и с оборкой по низу. Юбка длиной до середины икры. Просто отвратительно. Как раз в стиле моей мамы.
— Ммм, это не совсем мой стиль, — говорю я и отворачиваюсь.
— Может, просто примеришь? — просит он. — Ради меня?
— О'кей. — Я пожимаю плечами и несу наряд в примерочную. Боже, в этом костюме я похожа на свою мать, он под пытками не заставит меня носить его. Высовываю голову из-за занавески.
— Эд, мне кажется, это не в моем вкусе.
— Дай-ка посмотреть. Иди сюда.
Я сгорбившись выхожу из примерочной, стараясь как можно сильнее выпятить живот и выглядеть так же отвратительно, как сам костюм. Надеюсь, это его убедит.
— Тебе совсем не нравится? — смеется он.
— Совсем.
— А по-моему, очень красивый костюм.
— Эд... — говорю я предупреждающим тоном.
— Ладно, ладно. Если не нравится, подберем что-нибудь еще.
Еще восемь жутких платьев и костюмов из тафты, и у меня кончается терпение. Предполагалось, что ходить по магазинам будет весело, но Эд настаивает, чтобы я примеряла эти отвратительные, безвкусные наряды для престарелых, и мне уже кажется, что совместный шопинг был большой ошибкой.
Наконец мы уходим из отдела вечерних платьев, и, когда идем мимо витрин бутиков, Эд останавливается и подходит к магазину «Донна Каран». Там, на манекене в витрине, поблескивает стразами самое прекрасное черное платье, которое я только видела в своей жизни. Длиной до пола, с длинными рукавами, глубоким вырезом спереди, облегающее, сексуально подчеркивающее каждый изгиб — просто изумительное платье.
Какое-то время мы оба стоим и слова не можем проронить от восторга, а потом Эд поворачивается к продавщице, которая топчется позади нас с приветливой улыбкой.
— У вас есть двенадцатый размер? — спрашивает он.
Я приятно удивлена, что он запомнил мой размер.
— Конечно, сэр, — отвечает она, улыбается мне и идет за платьем.
Я стою выпрямившись, с гордым видом, восхищаясь, как замечательно платье облегает мою фигуру, делая меня стройной, элегантной и изысканной — настоящей королевой. Я представляю, как буду смотреться, если уберу волосы наверх в шикарный шиньон, надену открытые туфли на высоких каблуках, с ремешками и грациозно пройдусь; воображаю, как в моих ушах будут поблескивать крошечные бриллиантовые сережки... Но что-то я размечталась. Откуда мне взять бриллиантовые сережки?
Я выхожу из примерочной, и Эд с продавщицей теряют дар речи.
— Ты просто неотразима! — шепчет Эд.
А продавщица согласно кивает, и я знаю, она говорит, что мне очень идет это платье, не потому, что должна так всем говорить, даже если они выглядят как коровы; нет, на этот раз ее восторг искренен. Боже, я должна купить это платье.
— Вот то самое платье! — говорит Эд.
И я расцветаю, восхищаясь отражением в зеркале.
— Мне нравится! — говорю я. — Это самая красивая вещь, которую я когда-нибудь надевала.
Эд поворачивается к продавщице.
— Вы принимаете «Америкен экспресс»?
Я возвращаюсь в примерочную и снимаю платье. Не могу удержаться, украдкой смотрю на ценник — и чуть не падаю в обморок. Тысяча пятьсот фунтов.
Господи Иисусе, что мне делать? Не думаю, что Эд в курсе, сколько оно стоит, а я не могу позволить ему тратить на меня такую кучу денег, это же абсурд. Ни одно платье не может столько стоить.
В примерочную заглядывает продавщица, улыбается и забирает платье, а я пытаюсь выглядеть уверенно, хоть и стою в сереющих трусах и лифчике из супермаркета. Раз платье уже забрали, то, наверное, Эд сейчас скажет мне, если у него возникнет проблема с ценой, ведь он вот-вот узнает, сколько оно стоит.
Я заканчиваю одеваться и выхожу из примерочной. Эд сидит в кресле, на лице его широкая улыбка. У его ног стоит пакет, из которого выглядывают кусочки тонкой оберточной бумаги.
— Ну вот, дорогая моя, — говорит он, протягивая мне пакет. — Теперь у нас есть прекрасное платье для прекрасной Либби.
— Но, Эд... — пытаюсь возразить я, заливаясь краской, потому что не могу поверить, что он сделал это.
Начинаю мямлить что-то о цене, но он прерывает меня:
— Не хочу больше слышать ни слова!
Я встаю на цыпочки и целую его.
— Спасибо. Никто никогда не покупал мне что-либо подобное.
— Не за что, — отвечает он. — Теперь, может, купим туфли? У тебя есть туфли?
Я решительно киваю.
— Да. У меня есть прекрасные туфли.
— Что-нибудь еще нужно? — спрашивает он. — Пока мы здесь, может, чулки или шаль?
— Эд, — говорю я, — все в порядке. Мне больше ничего не нужно.
— Какие у тебя планы на вечер?
Я знаю, на что он намекает. Он хочет провести со мной вечер. И знаете что? Пусть все катится к чертям. Я не против того, чтобы провести с ним всю субботу. Ради бога, это всего лишь мелочь, которую не зазорно сделать за полторы тысячи фунтов!
Мы возвращаемся к Эду домой, и на этот раз его жилище уже не кажется мне таким холодным и зловещим. Наоборот, я начинаю чувствовать себя комфортно: даже предлагаю сделать чай, пока Эд звонит по делам. Слоняюсь по кухне, открываю шкафы и смотрю, где что лежит. И вдруг начинаю думать, что вполне могла бы жить в подобном доме. Или даже в этом самом доме.
Ради бога, Либби! Прекрати!
Но в любом случае тут очень уютно. Очень по-семейному.Невероятно, ведь я едва знакома с этим человеком, но чувствую себя с ним так расслабленно, — даже удивительно. Может, это потому что я не влюблена в него, а он без ума от меня. Это очень приятное чувство. И совершенно новое для меня.
Закончив звонки, Эд спускается на кухню и обнимает меня. На этот раз мне приходится поцеловать его, тут уж никак не вывернешься. И все выходит не то чтобы потрясающе, но по крайней мере лучше, чем раньше. Я уверена, намного лучше. Может, действительно нужно просто привыкнуть.
