7 час. веч. Мне нехорошо, но т. к. язва не кровоточит, я уже не на соцстрахе. Не знаю, как пойду на работу? Я не говорила врачу, что мне так плохо, но по мне видно и без слов. Я вообще не могу «кривиться» перед чужими от боли. Что-то я почуяла неприятное для себя в самой технике получения соцстраховского листа. А перед этим мне врач говорила о симулянтах, и я решила, что [фраза не закончена].
8 час. Не сообщай К-ку о моих письмах. Мне наскучило… Прервала Валечка. Она шлёт свой привет тебе.
Кисанька, я же просила вас не беспокоиться о масле. Не надо слать его. Масло в дороге портится, оно было ёлкое. За неимением никакого я его ела, но как только Кирилл мне достал, присланное пришлось перетопить. Прошу тебя не высылать его больше.
Чувствую себя, из-за тошноты, как перед смертью. Сегодня она особенно мучительна и мешает беседовать с тобой… Спасибо, что ты посоветовала мне прочитать Олдингтона. Однако, мне нельзя читать интересных книг: я всё забрасываю; страдаю от неподходящей обстановки — разговоров, шума; огрызаюсь при обращении ко мне — вот в таком состоянии пожирала я и эту книгу. С волнением читала места, где описывается воспринимание героем красот природы. Он умел наслаждаться ею.
Истинное, великое чувство — любовь, кот. они пронесли через всю жизнь, — думается, — существует не только в романах. Я могла бы так любить, и считаю себя обворованной, что мой объект пронёсся где-то мимо.
Напишу неск. фраз, прочитанных из этой книги: «Она как бы черпала моральную поддержку в хорошем материале и фасоне». «В любви труднее брать, чем давать». «Какое заблуждение искать постоянства и устойчивости, окружая себя предметами, обладание которыми порабощает». «Самое главное — чувствовать вкус к жизни».
Нет, детонька, не могу писать. Не знаю, что такое со мной? Неужели завтра не будет легче?
1/III. С добрым утром, Кисанька! Вчера я была совсем покойником. Страшно хотелось писать тебе, но полуобморочное состояние не разрешало. Безусловно, работать мне не следовало бы, этим самым я задерживаю выздоровление. Но что же делать? Жить надо — значит необходимо работать, тем более что на моём содержании 2 челов. Братья не помогают. Как-то раньше, ещё до своей болезни я написала им свою просьбу аккуратно помогать, по мере возможности, маме. Они, очевидно, очень уменьшают свои и увеличивают мои возможности. Я уже не помню, когда были от них деньги. Хорошие скоты!
Я могу констатировать, что ко мне здоровой было больше от всех (сотрудники и знакомые) внимания, чем к больной. А может быть, я очень требовательна, тем более моя обидчивость тебе известна. Вот так же вышло и в полик-ке — мне показалось, что врачу неудобно дальше давать мне соцстрах, и я не говорила о своём настоящем состоянии, но ведь по мне видно. Я не ошибаюсь, если скажу, что ей было приятно не выписывать мне дальше бюллетень. Ну, бог с ней, чем-то она мне симпатична, и поэтому я ей многое «прощаю» — даже такое казённое отношение ко мне…
К маме никого не удаётся найти. О Кате (техничка) вопрос отпадает, она много занимается, серьёзно принялась за учёбу, не имеет времени.
Напрасно К-к обращается с какими бы то ни было поручениями к сестре — ей не до меня. Она работает и учится. У К-ка много энергии, но она какая-то трескучая и безрезультатная. От его суеты я прихожу в «мигренное» состояние.
Разве я не писала тебе, что Катя живёт в Рыбинске? Я знаю наверное, что писала. Квартирные условия у неё скверные, надеется весной перейти в другую квартиру. Идочке с ней было бы хорошо, но Кате с ней трудно.
Кончаю, итак, голубка, пожелай мне бодрости к завтрашнему дню, чтобы не было этой дурманящей меня тошноты, тогда охватывает «предсмертная» истома. Даже от писем я устаю. Вечером буду тебе ещё писать, а это попрошу Идусю опустить в ящик…
Люблю тебя горячо. Твоя Мура.
[Остальные письма 38-го года, по-видимому, уничтожены. Остался только один листок, написанный рукой Иды:]
Стихи.
1938 год 28 июня.
Прощание
Прощайте нивы золотыеПрощайте хатки у ДнепраПрощайте заросли густыеПрощай старушечка моя! ―*―Прощайте воды голубыеПрощай! О родина мояЯ уезжаю дорогиеот вас в далёкие края ―*―Прощай глубокая рытвинаПрощайте домик и сарайПрощай родная Украина!Надолго милая прощай!
Поезд.
1/V [1939].
Уже много дней подряд идут дожди. И сегодня пасмурная погода, накрапывает дождь. Повздорила с мамой и ухожу из дому. Только вдуматься, какая нелепая, противная у меня обстановка.
Да, забыла ответить на твой вопрос, занимается ли Идочка по музыке? Она стала более внимательной к этим занятиям и охотней отдаёт своё время им. Есть продвижение.
Даже на наших уличонках раздаётся музыка.
Что-то ты делаешь в эти минуты? Всё утро думаю о тебе. Тебе нельзя быть одинокой. Непременно нужно иметь близкого человека. Если бы у тебя появился в Москве друг, знаю, что было бы легче переносить многое. А я бы постаралась не ревновать.
Сейчас ухожу. В след, письме скажу о «счастливых людях».
Сегодня это письмо не пойдёт, наверное, к тебе, хотя я и опущу его в ящик.
Если удастся, достань мне хны.
Если тебе это доставляет удовольствие, то вспоминай почаще, что у тебя есть верный любящий друг — Мура.
Целую горячо.
14/V.
Давно уже не испытывала такой душевной тяжести, как вот сейчас, расставшись с тобой. Хотела развлечь себя, заехала к Рах. Моис. и не застала её.
Как грустно, моя Кисанька. Комната сделалась противной. Вместе с тобой ушла частица хорошего. Привыкла, за эти дни, проводить с тобой вечера, привыкла и днём чувствовать, что ты вот здесь недалеко от меня.
Временами бывало с тобой тяжело (может быть, по-твоему и об этом следует умалчивать, но я предпочитаю ставить точки над и). Это бывало в моменты неприятных воспоминаний. [Эта часть абзаца отчёркнута слева карандашом Ксении.] Но всё это не мешает мне чувствовать тебя близкой, понятной, нужной. Моя миленькая Кисанька, мне не хватает тебя.
До чего дерёт сейчас мой слух ворчанье мамы! [Также отчёркнуто слева карандашом.]
Вчера в это время мы были с тобой в парке. Жаль, что было холодно, а вот сейчас теплынь.
Пиши по приезде непременно.
Будь здорова, моя дорогая и любимая. Горячо тебя целую.
Странны были последние минуты расставанья. Хотелось быть как можно дольше с тобой — ведь неизвестно, когда увидимся! Хотелось что-то сказать тебе существенное, и вместе с тем угнетала какая-то фальшь [последние два слова отчёркнуты слева двумя чертами] (кажется мне, что это результат твоей манеры недосказывать). Думаю, что если выгорит план приобретения комнаты, ты приедешь ко мне и уж будешь чувствовать себя свободней, удобней.
Идуся говорит, что худо ей без тебя.
7/VI.
Провела страшную ночь. Не спала до 5 часов. Только утром заснула часа на 2. Ужас этой муки понятен только тем, кто сам переносит бессонные ночи. К врачу нечего идти, я знаю, какой ответ получу от него. Однако я уверена, что дело совсем не в этом.
К несчастью дома не было вина. С алкоголем — я сплю.
И в этом несчастьи — мы с тобой родственны. И здесь мы отмечены общим.
Большого труда стоит мне этот день. А сейчас только 2 часа. Дома буду поздно.
Если и сегодня не будет от тебя письма, буду телеграфировать. Навряд ли так долго ты без причины будешь молчать.
Нежно тебя целую. Нужно видеть тебя, хочу побыть с тобой, только встреча поможет выяснить и определить то, чем я сейчас полна.
Ещё и ещё целую.
8/VI. 11 час. веч.
Ах, как хорошо, два дня подряд получаю твои письма, а был большой перерыв; уже хотела телеграфировать. За много лет привыкла к ним как к чему-то абсолютно необходимому.
Моя любимая, у каждого из нас есть свои странности, у одних менее заметные, у других более резкие, болезненно сказывающиеся и на близких. И всё же — это нормальные люди (это в ответ на первое письмо твоё). Тебя я приняла со всеми твоими «странностями». А было и мне нелегко, пока я поняла это. Только позднее я осознала ветхозаветное изречение: «да не ведает, что творит»…(кажется так звучит это). Как говорит Ол-ка: «у тебя неважный характер»… Ты же правильно понимай сейчас меня — пишу об этом не для того, чтобы задеть тебя. Короче говоря — я люблю тебя такой, как ты есть, со всеми твоими «неважными потрохами». И теперь уже моя любовь ровная, зацементированная, крепкая, а не пылкое увлечение. Постарайся и ты, моя голубка, принять меня такой, какой уж я есть. Учти и вторую мою просьбу, а имеенно: будь откровенна со мной настолько, какой бываешь сама с собой. Это относится гл. обр. к моментам твоего недовольства мной — в таких случаях я предпочитаю обнажённую правду. Принимаю твою фразу, что я «плохая мать». Я стараюсь быть лучшей. Нельзя сказать, чтобы с хорошими последствиями. Ида донимает своей беспорядочностью, расбросанностью, неаккуратностью и что хуже всего — грубостью. Но по натуре — она добра и очень непосредственна. От неё веет действительно ароматом (ты не любишь это слово) свежестью, своеобразием. Это неповторимо, в последующие периоды её жизни она исчезнет, и я стараюсь запечатлеть такую особенность. Я очень занята и в этом кроется много наших домашних неурядиц. Дома я только поздними вечерами, захватываю её на какие-ниб. полчаса. Между прочим, моя знакомая художница (недавно познакомилась с ней) уговаривает её перейти в худож. школу. Чтобы поступить в 8-й класс, ей надо много [Конец письма отсутствует.]
